Современный мир полон страхов. Это и различные угрозы (глобального потепления или нового ледникового периода), и мелкие суетные иррациональные страхи, именуемые фобиями. Клаустрофобия — боязнь замкнутого пространства, агорафобия — боязнь открытого пространства и т. п.
Чего только не боится человек. Мы интуитивно понимаем, что чувство, именуемое «страхом Божьим», не может быть помещено в одном ряду с боязнью высоты, боязнью врача и т. д.
Страх Божий другого рода. Хотя, конечно, не для всех. Некоторые верующие живут в страхе возможной кары. Строгий, мстительный Бог постоянно следит за ними сверху. На небеса их загоняет страх перед адом.
Совершенно очевидно, что страх может стать помехой в истинном богопочитании. Он исказит образ Бога, он украдет радость, он принесет в жизнь мучение и бесконечное самоедство.
Не всякий страх, связанный с духовным миром, – страх Божий. В конце концов, боязнь привидений тоже в какой-то мере религиозна. Где проходит грань? Да и должен ли вообще в отношениях с Богом быть какой-либо страх?
Мы видим, как страх гонит людей от Бога. Достаточно вспомнить слова первого человека: «...голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся» (Быт. 3:10).
Апостол Иоанн пишет: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» (1 Ин. 4:18). Апостол Павел вторит ему: «Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: "Авва, Отче!"» (Рим. 8:15).
Однако противопоставлять страх Божий любви – это явное недоразумение. Дело в том, что страх страху рознь. Апостолу Павлу как-то удавалось сочетать в своем сердце радость «Духа усыновления» и страх Божий. Не зря он писал: «…зная страх Господень, мы вразумляем людей...» (2 Кор. 5:11). Вот часть этого вразумления: «…возлюбленные, имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием» (2 Кор. 7:1).
Всюду в Новом Завете мы найдем призывы к страху Божьему. Апостол Петр пишет: «И если вы называете Отцем Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего» (1 Пет. 1:17).
Очень показательна характеристика, которую евангелист Лука дает первой церкви: «Церкви же по всей Иудее, Галилее и Самарии были в покое, назидаясь и ходя в страхе Господнем; и, при утешении от Святаго Духа, умножались» (Деян. 9:31).
Что же такое страх Божий?
Знаменитый религиовед и теолог Рудольф Отто считал, что опыт встречи с Богом всегда выражается в двух чувствах:
mysterium tremendum — тайна, приводящая в трепет, ужас;
mysterium fascinans - тайна, завораживающая, очаровывающая.
Величие Бога и страшит и манит одновременно. Это страх, смешанный с восторгом, страх, который возвышает душу.
Вы переживали это чувство, если хотя бы раз достаточно долго вглядывались в звездное небо, пытаясь представить бесконечные миры и галактики. Вы переживали его, если видели настоящую бурю на море или грозу. Это встреча с тем, что бесконечно превышает нас. События, захватывающие наш дух; то, перед чем мы теряем дар речи.
Однако чудеса этого мира - лишь слабая искра Божьего величия. Тайна спасения, Божьи милость и святость – вот, что должно приводить нас в благоговейный трепет.
Именно поэтому апостол Павел увещевает верующих: «...со страхом и трепетом совершайте свое спасение» (Флп. 2:12).
В XIX веке датский философ Сёрен Кьеркегор написал книгу «Страх и трепет». В ней он попытался понять суть религиозного чувства и пришел к выводу, что в основе лежит переживание экзистенциального страха, трепета перед таинственным и великим Богом.
Кажется, что страх Божий находится за гранью рационального постижения. Это область чувства, переживания. Однако вместе с тем страх Божий - это фундамент для здравомыслия. «Начало мудрости - страх Господень, и познание Святаго - разум» (Прит. 9:10). Невозможно быть мудрым человеком, если утрачено духовное измерение жизни.
Очевидно, что страх Божий, переживание Его величия и святости — это необходимый для церкви ежедневный опыт.
Страх Господень лежит в основе благочестия. Термин «благочестие» интересен сам по себе. Греческое слово ???????? образовано, как и русский аналог, из двух частей – благо и честь. Это - должное почитание. (Здесь вспоминается еще один термин — ?????????, то есть право-славие (речь сейчас не об одноименной конфессии)).
В русском языке, также как и в греческом, антонимом к слову благочестие является слово нечестие, первоначально - кощунство, осквернение святыни.
Речь не только о нашем поведении, но, скорее, о состоянии нашего сердца. Ведь благочестие — это благоговение перед Богом во всем, что мы делаем, говорим или думаем. (Еще одно важное понятие. Слово «говение» церковнославянское. «Говейный» - достойный уважения. Слово «благоговение» является переводом греческого понятия ????????. Это осторожность, осмотрительность).
В основе почтения к Богу, как мы уже сказали, лежит страх Божий, священный трепет, захваченность нашего духа величием и святостью Творца.
Важно понимать, что страх Божий — это не боязнь Его присутствия, а боязнь это присутствие потерять, утратить связь с Всевышним, оскорбить Духа Святого. «Страх Господень - ненавидеть зло...» (Прит. 8:13).
Понятно, что когда Адам убоялся, услышав голос Бога, и спрятался, - это был вовсе не страх Божий.
Что происходит с христианином, когда он переживает «посещение» Богом, входит в Божье присутствие?
Первое следствие - священный трепет. Вторым следствием становится «немота». Большинство слов нашей обыденной речи кажутся в этом состоянии пустыми и пошлыми. Молчаливое предстояние перед Богом оказывается в такой момент лучшей молитвой.
Чего так сильно не хватает в российских евангельских церквях? Благоговейной тишины и торжественности, глубокого преклонения перед величием Бога.
Наше отношение друг ко другу, к молитве, к самому ходу богослужения порой вопиюще небрежное, панибратское. Это вовсе не похоже на то, что Павел называет «совершением святыни в страхе Божьем». Необходимо вернуться к пониманию, что совершаемое в церкви есть священнодействие.
В Ветхом Завете люди осознавали, что определенные дни, вещи, события, действия освящены (отделены для Бога). Во взгляде современных евангельских христиан на жизнь и церковь произошла почти полная десакрализация. Мы разучились воспринимать, распознавать священное и священнодействовать.
Как ощущали себя люди перед Богом в Ветхом Завете? Как чувствовали себя левиты, несущие ковчег Господень? Можно, конечно, сказать, что их опыт нельзя транслировать на новозаветных верующих. Но должен ли Новый Завет в этом смысле отличаться от Ветхого?
Автор Послания к Евреям пишет:
«Вы приступили не к горе, осязаемой и пылающей огнем, не ко тьме и мраку и буре, не к трубному звуку и гласу глаголов, который слышавшие просили, чтобы к ним более не было продолжаемо слово, ибо они не могли стерпеть того, что заповедуемо было: если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями (или поражен стрелою); и столь ужасно было это видение, что и Моисей сказал: "я в страхе и трепете".
Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева.
Смотрите, не отвратитесь и вы от говорящего. Если те, не послушав глаголавшего на земле, не избегли наказания, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес, Которого глас тогда поколебал землю, и Который ныне дал такое обещание: еще раз поколеблю не только землю, но и небо.
Слова: "еще раз" означают изменение колеблемого, как сотворенного, чтобы пребыло непоколебимое. Итак мы, приемля царство непоколебимое, будем хранить благодать, которою будем служить благоугодно Богу, с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12:18-29).
Очевидно, что новозаветное служение не только не упраздняет страх Божий, но требует еще большей набожности. Однако как ее можно достичь? Сердце ведь не изменишь усилием воли. Необходимо вмешательство извне. Истинное благоговение перед величием Творца рождается в нас тогда, когда Он благоволит открыть нам Себя.
Парадоксально, но здесь есть обратная зависимость. С одной стороны, только богоявление, «чувство Бога» способно привести человека в состояние страха Божьего и благоговения. С другой стороны, только тот, кто боится Бога, может войти в полноту Его присутствия.
Однако перед нами не замкнутый круг, а винтовая лестница, уходящая в небеса. Господь зовет нас к Себе. Мы делам шаг к обретению страха Божьего, когда приходим к Нему, такими как есть, с нашими грехами, немощами, сомнениями. Все начинается с признания нашей несостоятельности. «За смирением следует страх Господень…» (Прит. 22:4).
Страх Божий предполагает предельную честность и искренность перед Всевышним и перед самим собой. Ведь здесь человек встречается с той Реальностью, пред лицом которой невозможно быть фальшивым.
