Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
НЕВЫУЧЕННЫЕ УРОКИ ПРОШЛОГО / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Церковь / НЕВЫУЧЕННЫЕ УРОКИ ПРОШЛОГО
НЕВЫУЧЕННЫЕ УРОКИ ПРОШЛОГО
НЕВЫУЧЕННЫЕ УРОКИ ПРОШЛОГО
24.09.2011
3089

Начну с притчи.

Жили были два Алексея. Первый Алексей – восьмидесятилетний старик, прошедший сталинские лагеря за веру во Христа. Второй – его внук, который к двадцати пяти годам уже успел закончить богословскую семинарию и получить степень магистра богословия.

Как-то на большом семейном общении после песнопения «В минуту жизни трудную...» старший Алексей, утирая слезу, произнес фразу, которая свидетельствовала о прерванном когда-то споре: «Неужели Лермонтов, написавший такие вдохновенные строчки, не будет в числе спасенных?»

Второй Алексей ничтоже сумнящеся тут же отпарировал заготовленной фразой, суть которой сводилась к следующему: «Если не был членом поместной баптисткой церкви, то гореть ему, милому, в аду синим пламенем».

Эта правдивая история в некоторой степени может служить иллюстрацией тенденций, которые имеют место в практике церквей евангельских христиан-баптистов, тенденций в сторону закостенелого догматизма и сектантства.

Радикальные перемены девяностых годов прошлого века во многом стали полной неожиданностью для большинства людей нашей страны. Как известно, эти перемены характеризовались атмосферой необычайной открытости и свободы, изменений отношения к маргинальным религиозным группам и к религии в целом. Эти перемены застали врасплох и самих верующих, существенная часть которых восприняла открывшиеся двери как сигнал к эмиграции.

Важным положительным моментом этого периода стала вновь обретенная возможность открывать библейские школы и семинарии, посылать студентов для обучения за рубеж (кстати, пишущий эти строки стал одним из первых, кому посчастливилось быть в их числе).

Теперь с высоты двадцатилетнего периода видно, что ориентация Российского союза ЕХБ на исключительное сотрудничество с фундаменталистскими миссиями и церквями США и спонсированное последними обучение привело к прямой угрозе утраты нашей идентичности как евангельских христиан-баптистов.

Не так давно, побывав на конференции в Башкирии, я с тревогой узнал об имеющих место разделениях в ряде регионов страны. Речь идет в частности о разрушительной работе, которую, возвращаясь в свои поместные церкви, проводят выпускники так называемой Самарской школы проповедников. Старики вдруг с ужасом узнают, что вера-то у них в сущности была неправильная, ущербная. Проучившись год-два, эти молодые люди, многие из которых сами имеют за плечами сложную «историю болезни», теперь готовы лечить других.

Ниже мне хотелось бы отметить несколько характерных моментов в риторике и практике новоиспеченных учителей.

Во-первых, это подчеркнутый акцент на абсолютный авторитет Священного Писания. Имея в виду то, какое место Библия занимает в протестантской среде, казалось бы, кто будет оспаривать справедливость этого утверждения? Sola Scriptura – принцип, который мы унаследовали от отцов Реформации.

На практике, однако, тезис об абсолютном авторитете Писания подменяется тезисом об абсолютном авторитете того, кто истолковывает Писание. За благочестивой риторикой не всегда можно распознать истинную мотивацию говорящего.

В этой связи хотелось бы напомнить, что, во-первых, Писание всегда приходит к нам опосредовано, через того или иного учителя. В данном случае, происходит восприятие "евангелия от Джона Макартура". Не секрет, что преподаватели в Самаре (и в Новосибирске) являются непосредственными выразителями учения Джона Макартура, пастора фундаменталистской церкви «Благодать» в пригороде Лос-Анджелеса.

Характерной чертой этого "евангелия" служит исключительная категоричность, заидеологизированность и претензия на единственно верное толкование.

Во-вторых, ценность Писания заключается не в нем самом, а прежде всего в том, что оно свидетельствует об Иисусе Христе. Хочу напомнить, что для первохристианской общины главным было переживание встречи с воскресшим Христом.

Писание (Ветхий Завет) служило инструментом истолкования события смерти и воскресения Христа. В нашем братстве, даже при отсутствии серьезной богословской базы в прошлом, был точно выверен христоцентричный фокус Писания – "они (Писания) свидетельствуют" об Иисусе Христе (Ин. 5:39). Писание – это свидетель, которого Дух Святой использует, чтобы привести нас ко Христу.

Сам апостол Павел, несмотря на чрезвычайность откровений, смиренно признается, что "мы знаем отчасти и отчасти пророчествуем" (1 Кор. 13:9). Отрицание этого факта ведет нас прямо в сети обольщения, когда мы начинаем думать, что держим истину в последней инстанции. "Знание надмевает, а любовь назидает" (1 Кор. 8:1).

Писание, из которого выхолащивается Дух («слова, которые говорю Я вам, суть Дух и жизнь» - Ин. 6:63), становится мертвой буквой, которая убивает (2 Кор. 3). Такое Писание удобно использовать для установления авторитарной формы правления и подавления инакомыслия.

Для тех, кто имел возможность обучаться в духовных учебных заведениях, неизмеримо возрастает степень ответственности в служении. Кому много дано, с того много и спросится. Одно дело, когда простолюдина упражняется на кафедре в собственном безрассудстве; другое дело, когда безрассудство прикрывается степенью бакалавра или магистра богословия. Приобретенные (полу)знания, да еще подкрепленные соответствующей степенью, производят свое магическое действие на слушателей: как-никак ученый человек говорит!

В деле служения религиозная демагогия так же опасна как, скажем человек, берущийся делать операцию, не вполне обладая соответствующей квалификацией. Мы имеем дело с самой ранимой составляющей – человеческими душами! Именно поэтому необходимо помнить, что безответственное жонглирование даже правильными лозунгами может привести к непоправимым последствиям.

Второй характерной чертой "самарского синдрома" является возвышение роли лидера команды/группы, когда все ее члены связаны обязательством беспрекословного подчинения ему. Более того, лидер под предлогом духовного попечения осуществляет тотальный контроль над подопечными, которые обязаны представлять регулярные отчеты о своем духовном состоянии. Впервые я с тревогой увидел в этой практике классические признаки тоталитарной секты.

Я - за необходимость душепопечительской работы в церквах, но не такой ценой. Мне лично приходилось беседовать с молодыми людьми, у которых были все признаки подавления воли. У них не было собственного мнения по тому или иному вопросу. Им срочно требовалась консультация с наставником.

е делайтесь рабами человеков!" (1 Кор. 7:23) – предупреждение Павла как никогда актуально сегодня. В подобной практике есть реальная опасность манипулирования сознанием людей.

Возвеличивание роли одного человека ведет к утрате общинного склада наших церквей. Недаром мы часто используем слова «поместная церковь» и «община» как взаимозаменяемые.

Община – это семья, где мы – такие разные - составляем единое тело, где мнение каждого должно быть услышано. В авторитарном построении общинность подменяется четко выверенной структурой: лидер и его помощники выполняют роль посредников между Богом и человеком. Чем выше ты в церковной иерархии, тем ближе ты к Богу, тем больше твой авторитет.

Призвание тех, которые наверху, – повелевать и учить; призвание тех, которые внизу, – исполнять и слушать. Прямым следствием такого понимания служит, например, желание старших братьев одного из сибирских регионов предоставлять право проповедовать только рукоположенным служителям церквей.

Третья характерная черта – смещение акцента в церковном служении на создание системы малых групп. Сама по себе практика создания малых групп – положительное явление. Но в том случае, когда это становится самоцелью, когда служение малых групп противопоставляется всем остальным служениям, это рано или поздно ведет к разобщенности церкви.

Малые группы невольно служат инструментом выстраивания церковной иерархии, о которой речь шла выше. Членство в малой группе четко обозначает твое место в общей системе. Пресвитер теряет возможность контакта с членами церкви, потому что они, прежде всего, подотчетны лидеру малой группы.

Богослужение, иное какое служение (пение в хоре, благовестие, церковные праздники и др.) уже не имеют большого значения. Главное – общение в малой группе! Приобщение к церкви – только через малую группу.

Что интересно, что пребывание юноши или девушки в малой группе вовсе не означает их внутреннее или внешнее изменение к лучшему. Потертые джинсы, библейские цитаты вперемежку с молодежным жаргоном, христианский рок и рэп, или же, скажем, такая малозначимая деталь как серьга в ухе (здесь я в большей степени ссылаюсь на московский опыт служения) - все это допустимо, если ты сохраняешь покорность воле лидера.

В некоторых регионах существует практика взятия на себя дополнительных обязательств: молодежи предлагается подписать так называемый «завет служения». Подписавший такое обязательство человек сразу попадает в категорию духовного и противопоставляется остальным «недуховным». Таким образом, в церквах насаждается кастовость, формируются элементы церковной иерархии.

Еще одной характерной чертой "самарского синдрома" служит прямая или косвенная критика руководства церкви, объединения, Союза ЕХБ. Налицо признаки "авесаломовой болезни" (2 Цар. 15:1-6).

Одним из побочных эффектов образования, спонсированного Западом, является закономерный разрыв преемственности между поколениями. Плоды этого мы начинаем пожинать уже сейчас. Выпускники подобных школ начинают "петь с чужого голоса". Для них история братства не представляется сколь-нибудь ценной уже потому, что вера у дедов и отцов была неправильная, ущербная.

Стоит повторить тривиальную истину: кто платит, тот и заказывает музыку. Даже если допустить мысль об абсолютной бескорыстности наших спонсоров, мы не можем отрицать того факта, что с их помощью происходит насаждение чужого опыта на нашу отечественную почву. Потеря исторической памяти – пагубное явление для самосознания любого народа.

Не достаточно ли нам обвинений в том, что мы являемся провозвестниками "американской веры"? Чего стоят наши постоянные заверения в верности баптистскому наследию, когда в реальности мы сориентированы на исключительное сотрудничество с небаптистскими церквями и союзами в США? Почему же нас так беспокоит создание многочисленных ассоциаций евангельских христиан, в чьих наименованиях отсутствует определение «баптистский», когда в сущности сами подаем повод для этого?

Довольно часто я слышу обвинения в адрес cамарской школы как рассадника кальвинизма. Если это верно, то только отчасти. Действительно, некоторые положения учения Кальвина можно использовать для освобождения славянского менталитета от, как кажется, почти патологического состояния виновности человека перед Богом. Превратное понимание этого учения можно использовать для утверждения собственной значимости и исключительности, а также для объяснения, например, того, почему же так мало спасающихся вокруг.

Проблема мне думается в другом. В определенной степени самарская школа стала полигоном для отработки определенной религиозной технологии, конечным продуктом которой становятся юноши с горящими глазами, более готовые для разрушения, чем для созидания поместных церквей братства.

Наконец, пятая характерная черта – принижение роли женщины в церковной жизни. Прямо скажем, что не только в нашей среде, но и в целом в нашей славянской культуре признаки мужского шовинизма – нормальное явление.

Вызывает беспокойство тот факт, что молодые люди в наших церквях с юных лет впитывают пренебрежительное отношение к сестрам как к существам второго сорта. Семьи строятся по принципу: как сказал муж, так и будет.

Не думаю, что этот принцип отражает библейскую точку зрения. Пожалуй, как в никакой другой сфере, здесь мы можем обнаружить схожее обличье христианского и исламского фундаментализма: черная паранджа была бы идеальным решением «женского вопроса». В практике церквей «нового поколения», в сущности, насаждается печально известная триада «kirche, küche, kinder» (церковь, кухня, дети). Предназначение женщины – в безмолвном подчинении мужу и воспроизводстве потомства. О каком бы то ни было участии в служении речи не идет.

Закончу тем, что напомню еще одну довольно известную притчу. В вечности нам предстоит пережить, по крайне мере, три изумления. Первое изумления будет результатом того, что мы не увидим там некоторых из тех, кого ожидали увидеть. Второе – от того, что мы увидим там тех, кого никак не ожидали увидеть. И третье, самое большое изумление будет результатом того, что мы обнаружим в числе спасенных самих себя!

Суть этой притчи в том, что ответы на некоторые сложные вопросы мы узнаем в полноте только в вечности. Мне все-таки хочется верить, что и там будет звучать на русском языке «В минуту жизни трудную...» и что в числе сонма искупленных будет звучать и голос автора этих стихов.

Выбранный мною заголовок для статьи вовсе не есть признание, что в прошлом все было идеально и безупречно. Но было в этом прошлом, безусловно, ценное наследие, когда люди «простые, некнижные» уповали на Христа. Их неизменно узнавали, что «они были с Иисусом».

Могут ли сказать так о нас люди сегодня? Моя главная озабоченность продиктована опасностью утраты этого наследия, подмены его религиозной демагогией и профанацией.

Геннадий СЕРГИЕНКО