Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
ОТГОЛОСКИ ФИДЕИЗМА / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Церковь / ОТГОЛОСКИ ФИДЕИЗМА

«Слава Богу, я не произнес ни одного слова, которое могло бы ввести в заблуждение общественное мнение»
П.Я. Чаадаев

Среди евангельских верующих в России уже свыше 150 лет чрезвычайно популярна идея личного благочестия, что, впрочем, роднит их с приверженцами православия, стремящимися к стяжанию святости во Христе Иисусе.

Разумеется, и те, и другие руководствуются соответствующими текстами Библии, стремясь более или менее точно исполнить ее предписания на сей счет.

Разумеется, и те и другие – совершенно справедливо – видят в благочестии и чисто практический аспект: его достижение помогает преображению личности, которая способна вести альтернативный греховному образ жизни. И эта альтернатива, вне сомнения, действительно, хороша и позитивна.

Тем не менее, битва за благочестие далеко не оригинальна и не всегда победоносна (вспомним, к примеру, главного персонажа повести Л.Н. Толстого «Отец Сергий»!). Более того, смирение, которое ему практически синонимично, довольно часто становится инверсией гордыни. Печально, когда в поместной церкви все знают, кто у них САМЫЙ СМИРЕННЫЙ.

Нередко в погоне за личным благочестием в сознании христианина тускнеет образ Христа (вот ведь парадокс – Эталона Благочестия!). Или же – опять же на уровне сознания! – оно превращается в контрамарку в Царство Божье, в этакий льготный билет до Небесного Иерусалима. Все это сопровождается скептическим, а то и презрительным отношением к богословию или даже к самым незатейливым размышлениям на духовные темы.

Итог такого отношения – облегченное восприятие самого труда на ниве Господней, которое воплощается в бодреньком слогане – «Христианство – это просто!» (хотя все содержание Нового Завета, вся история Церкви, а зачастую и личный христианский опыт по-настоящему верующих людей свидетельствуют об обратном!).

Тяга к так называемой «простоте» (не путать с простотой во Христе, которая есть ясность благих намерений и благих действий!), как правило, означает банальное нежелание мыслить, а значит - и делать что бы то ни было осмысленно. А зачем напрягаться? Все должно быть элементарно! Типа – утюг хорош, когда прост в употреблении!

Подобные настроения в христианской среде имеют давнюю историю и уходят корнями к фидеизму II-III в.в. (от лат. слова fides – вера). Фидеисты полагали, что по мере своего развития «вера должна устранять разум».

В частности, по мнению христианского философа Стефана Свежавски, в европейской истории «были периоды, когда фидеистическая ориентация получала такой перевес, что не считалось нужным даже чтение Библии. Читать вообще не нужно, говорят последователи фидеизма, учиться не нужно; а нужно благочестиво жить, совершать добрые дела. Все же, что сверх этого, поистине потеря времени и отступление от истинной христианской жизни».

Логическим продолжением фидеизма, начиная с XVII века становится пиетизм (от лат. pietas - благочестие). Пиетизм подпитывался возвышенно-мистическими, а также индивидуалистическими настроениями в немецком лютеранстве, все больше становившемся политизированным, традиционным и рационалистичным.

То есть пиетизм был реакцией на некоторые явно негативные черты лютеранской церковной жизни, которые отчетливо вели к номинальному исповеданию христианской веры. «Пиетизм предполагал, что не внешнее соблюдение обрядов, а жизнь религиозных чувств питает индивидуальную веру в Бога», - отмечал В.А. Бачинин. Его адепты апеллировали «к сфере личных переживаний верующего, которые выступали на передний план и обретали статус одной из главных ценностей религиозной жизни».

Любопытно, что поначалу пиетизм не пренебрегал интеллектуальностью. Как отмечал В.А. Жучков, «важное значение имела… начатая пиетистами в 70-е годы XVII в. реформа образования, создание сети учебных заведений, где наряду с религиозным обучением большое внимание уделялось преподаванию светских наук – математики, физики, анатомии и т. д.».

Образование это было внесословным, что являлось несомненным вызовом общепринятому тогда пониманию обучения и воспитания. Пиетисты в этот период признавали важность научного знания для практики благочестия, противостояли религиозной нетерпимости и – тем более – фанатизму. Однако впоследствии в пиетизме возобладали взгляды о дисгармонии веры и разума, о необходимости жесткой аскезы. Пиетисты начали осуждать общественный прогресс. Ригоризм был доведен ими до абсурда.

Именно в таком виде пиетизм пришел в Россию вместе с немецкими колонистами, придерживавшимися лютеранства, а также некоторых радикальных проявлений протестантизма. Всем хорошо известно, что как раз именно лютеранский пиетизм был одним из источников для подпитки Евангельского движения в России – по крайней мере – в середине XIX века. Он - во многом – его даже формировал (хотя автохтонные корни российского евангельского движения бесспорны!).

Это влияние совпало с воздействием на повседневную религиозную жизнь русского народа хлыстовско-скопческого сознания, как альтернативного официальному, а потому – закосневшему православию. Почитайте на эту тему известный роман П.И. Мельникова-Печерского «На горах», где в довольно доходчивой и даже захватывающей художественной форме повествуется о влиянии хлыстовского мистицизма на российскую повседневность пореформенного времени.

Таким образом, евангельское движение, наследниками которого являются нынче протестантские деноминации России, впитало в себя импортные и доморощенные проявления фидеизма и пиетизма.

Поколениями - с благочестием наперевес - евангельские верующие пытаются взять Царство Божье. Как известно, это требует усилий (Лк. 16:16). Часто таковые тщетны, поскольку нашими протестантами нередко манкируются интеллектуальные ресурсы.

На роль последних обращал внимание еще П.Я. Чаадаев, который писал: «…нравственное значение христианства достаточно оценено, но о чисто умственном его действии, о могучей силе его логики почти еще не думают».

Если кого-то не устраивает аргументация рафинированного интеллектуала Чаадаева, якобы, «далекого от народа», то вот мнение человека, которого нельзя заподозрить и в тени интеллектуального аристократизма – преп. Силуана Афонского (крестьянина по происхождению!):

«Смотри умом, что делается в душе. Если небольшая благодать, то в душе – мир, и чувствуется любовь ко всем; если благодать больше, то в душе свет и радость великая, а если еще больше, то и тело ощущает благодать Святого Духа». Обратите внимание - речь идет о вопросах сакральных, но преп. Силуан обращает внимание на функцию интеллекта в восприятии благодати.

Как важно, чтобы наше благочестие - как и вера - были сознательными в самом высоком – я бы сказал возвышенном! - смысле.

Как важно, чтобы благочестие не было упрощенно-утилитарным – типа «Я не пью, не курю и матом не ругаюсь!» Уверяю вас - этого недостаточно для стяжания Небесной Отчизны.

Ведь есть и неверующие, которые не пьют, не курят и не матерятся. Например, сторонники здорового образа жизни. Тем не менее, они – неверующие. Они зачастую и не помышляют о Боге.

Но мы – христиане – должны мыслить о Нем. Ведь Он – есть освящение наше! Ибо «Бог от начала чрез освящение Духа и веру истине избрал вас ко спасению» (2 Фес. 2:13).

Итак, во главе угла в нашей жизни должно стоять не личное благочестие (оно – дело важное, но – прикладное), а сосредоточенность на Иисусе Христе. Дабы без самосвятства, самоправедности и самолюбования реализовать Богообразность и Богоподобие (Быт. 1:26,27: 5:3; 9:6), которые не имеют ничего общего с манией величия «самых смиренных» в Церкви.

Владимир СОЛОДОВНИКОВ