Уже само подчеркнутое и неслучайное именование отечественного Союза ЕХБ братством, а также характерное и непременное обращение его членов друг к другу – "брат" и "сестра" – побуждает нас к проведению определенных параллелей с монастырской братией. Один из основателей движения Совета церквей ЕХБ, Ю.К. Крючков, например, пишет: "Менталитет мы все невольно восприняли из окружающей нас православной среды. А эта религиозная среда воспиталась на образах "Жития святых", различных подвижников, монахов-отшельников…"

Член церкви ЕХБ из Гомеля Н.Ф. Мажная с добрым христианским чувством вспоминает, как после своего обращения к Богу, когда она в 1950-е годы начала регулярно посещать баптистскую церковь, соседи стали именовать ее "штундой" и "монашкой" одновременно.

Основатель "синей" (гектографической) печати в Совете церквей Б.М. Здоровец в своих воспоминаниях о братстве ЕХБ в хрущевско-брежневские времена довольно часто использует монашеские образы и терминологию. Например, он сочувственно отзывается о молодых сестрах, искренне обратившихся к Богу и не сразу осознавших, что они попали в "бапмонастырь" (в котором женская часть общины, как правило, многократно превосходит мужскую). Тем не менее, таких сестер перед крещением традиционно связывали публичным обещанием (своего рода обетом): "А если тебя неверующий замуж позовет?.." – "Не пойду, я Иисуса полюбила!.." Так в отечественном баптизме фактически было предопределено массовое женское монашество.

В журнале "Братский вестник", главном журнале Союза ЕХБ послевоенного периода, встречаются неоднократные попытки представить православное монашество в некотором смысле духовным предшественником евангельского движения в России:

«Православие породило в русском народе великое богоискательство… [о чем] свидетельствуют монастыри и скиты, …бесчисленные храмы и часовни… Одного не давало православие русскому народу: знания Библии.

Духовную жажду… пробуждало и русское православное монашество, …способствовало духовным исканиям на Руси».

Несмотря на расхожий стереотип о недостатке библейских познаний в православии, парадоксальным образом сочетавшийся с благодарностью последнему от лица братства ЕХБ за Синодальный перевод Священного Писания ("ценим заслуги Русской православной церкви, она дала… Писание сначала на славянском, а потом и на… русском языке"), отечественные баптисты нередко испытывали подлинную симпатию к лучшим проявлениям монашеского образа жизни.

"В монастырях возникло особое служение: старчество, которое заключалось в духовном попечении и руководстве душами, ищущими спасения… Многие… руководствовались наставлением старцев.

"Вера без дел мертва". На Руси дело милосердия составляло неотъемлемую часть жизни церкви. При монастырях появились первые больницы, приюты для престарелых…

Русское монашество с самого начала христианизации Руси не было оторвано от жизни народа. Страдания ближнего, нужды родной земли были предметом заботы христианских подвижников. Это хорошо видно на примере Сергия Радонежского, у которого было смиренное сердце инока… Погруженность в созерцание Божественных Истин, горний полет духа не изолировали его от окружающей жизни…"

Характерно, что и подпольные ("свободные") публикации Совета церквей ЕХБ в оценке иночества не сильно расходились с позицией ВСЕХБ. Разница, по-видимому, заключалась лишь в том, что симпатии к монашескому аскетизму со стороны "отделенных" баптистов, вопреки официальной догматике ЕХБ (формально осуждающей монашество), были даже еще более сильными.

Например, в известной богослужебной книге Н.П. Храпова есть столь строгие аскетические христианские предписания, какие не в каждом монастыре встретишь. Служитель Киевской общины Совета церквей (впоследствии ставшей автономной) П.Ф. Кунда рассказывает о продолжительном и добром общении их членов церкви с православным монахом в 1970-е годы. Есть множество свидетельств о тесных и дружественных контактах между православными и баптистскими служителями до перестройки.

Журнал СЦ ЕХБ "Вестник Истины" (нелегальный в годы советской власти) публиковал некоторые беседы св. Иоанна Златоуста, например: "О молитве", "Слово о покаянии" и т. д. "Вестник Истины" приоткрывает причину особых симпатий советских баптистов к святому: Златоуст принял крещение, будучи взрослым ("по вере"), был строг и нетерпим ко всякому греху, обличал богатых и власть имущих, а также женщин – за их наряды и украшения. Радикальным баптистам, вероятно, также импонировало то, что Иоанн в свое время был дважды отстранен от архиерейского служения "за правду".

Идея "пустынного уединения", или "затворничества", подобного монашескому, была отнюдь не чужда и советским баптистам. Например, незадолго до образования в братстве ЕХБ Инициативной группы, по свидетельству Б.М. Здоровца, первый лидер "движения пробуждения" А.Ф. Прокофьев просил найти ему в Харькове "укромную комнатку" для поста и молитвы, и добавлял при этом: "Не выйду оттуда, доколе не получу просимое [у Бога] или умру".

Обращает на себя внимание также охотное использование отечественными баптистами (как "отделенными", так и официальными) некоторых преимущественно монашеских терминов, например: "обитель", "келья", "подвижничество" и т. д.

Некоторые традиционные мистические монашеские мотивы, например, "духовной лествицы", то есть постепенного смиренного восхождения по "лестнице" на небеса к Богу, занимали умы и находили живой отклик в сердцах русских баптистов.

"Как на лестнице, которую видел во сне Иаков, ангелы Божьи нисходили вниз и восходили вверх в небеса, так и мы в нашей духовной жизни имеем нисхождения и восхождения… Первая ступень… – это прощение и оправдание… Вторая ступень… – это получение дара Духа Святого…

Слова Писания о лестнице, которую видел во сне Иаков, также озаряют крест Христа на Голгофе… Лестница Иакова соединяла землю с небом. Крест Голгофы является олицетворением примирения неба с землей... По этой благодатной лестнице Голгофы миллионы грешников взошли… на небо.

Церковь – лестница, соединяющая землю с небесами ("ведь Церковь есть неба преддверие") – Быт. 28:12".

В сказанном чувствуется нечто весьма отдаленное от протестантского "мгновенного освящения" или опять же – мгновенного оправдания "только верой", зато православная идея длительного повседневного духовного преображения и обожения, на наш взгляд, предстает достаточно ясно. Вот как образно иллюстрировал тему "духовной лествицы" анонимный баптистский автор из "Братского вестника":

«Достаточно сделать один неосторожный шаг, и мы можем… упасть. Эту мысль хорошо поясняет… картина, изображающая людей, поднимающихся по лестнице на небо. Рядом с лестницей изображены летающие ангелы сатаны. В руках у них стальные крючки, которыми они стараются столкнуть вниз взбирающихся наверх. Один человек падает уже с первой ступени лестницы. Есть спотыкающиеся и среди тех, которые поднялись уже высоко… Руки Бога протянуты… навстречу, но он падает… Эта картина предупреждает всех верующих об опасности падения во всякое время».

Что за удивительная картина имелась в виду автором "Братского вестника" нетрудно понять, если только мы ознакомимся с описаниями старинной православной иконы "Лествица":

"Лествица" из монастыря Св. Екатерины на горе Синай – уникальная икона, созданная в XII в… Лестница поднимается в небо, где Иисус Христос встречает тех, кто преодолел все трудности... По лестнице взбираются вверх монахи, некоторые не выдерживают, падают вниз... в лапы бесов, поджидающих, подхватывающих веревками или щипцами, подстреливающих из лука свои жертвы… Перед нами – путь аскетической праведности, путь христианского восхождения к жизни вечной.

Лестница от земли до неба. По ней карабкаются люди в монашеских одеждах. Господь протягивает к восходящим руки… Древнерусская икона середины XVI века. В центре иконы – храм как образ преддверия рая… Монахов на пути к Горнему постигают искушения – бесы крюками и щипцами стаскивают их со спасительной лестницы в адскую бездну…»

Сравнивая эти тексты, несомненно, описывающие один и тот же канонический иконный сюжет (с лестницей до неба, Христом наверху, бесами с "крючками" в воздухе и проч.), мы можем сделать следующий вывод: вынужденно заменяя слово "икона" нейтральным – "картина", редакция "Братского вестника", тем не менее, вновь весьма характерно отождествляет отечественных баптистов с православными монахами в их духовной борьбе с силами тьмы, а также в многотрудном восхождении к Богу. Небесная лестница, начинающаяся на земле и скрывающаяся высоко в облаках, настолько пленяла воображение отечественных баптистов, что о ней придумывали духовные наставления, писали стихи, видели ее во сне и т. д.

Монашеская направленность братства ЕХБ в немалой степени обнаруживает себя также в традиционной аполитичности и пацифизме русских баптистов. Многие из них никоим образом не участвовали в общественной жизни страны Советов: не ходили на выборы, не соглашались работать в "коммунистических" учреждениях, ни даже посещать таковые, отказывались от службы в армии, во время болезни – от помощи врачей, в отдельных общинах не признавались "красные" документы (включая общегражданские паспорта), а некоторые евангельские христиане, живя натуральным хозяйством, пытались даже обходиться без советских денег (в деревнях). Все это было очень схоже с образом жизни "истинно-православных христиан" (ИПХ), монашествовавших в миру. Некоторые беспоповские старообрядческие толки в свое время также отказывались от паспортов, военной службы и использования денег.

В 1967 году за нелегальное размножение литературы Совета церквей в Новосибирске судили молодую баптистку. Когда подсудимую спросили, кто организовал печать в ее доме, она ответила просто: "Христос", – и больше от нее не смогли добиться ничего.

Н. Струве описывает подобный случай, произошедший с членом общины ИПХ (истинно православные христиане) из Тамбовской области. Он сжег свой паспорт и уклонялся от службы в армии. Когда судьи спросили его имя, он сказал: "Бог знает его".

На вопрос, кто он такой, подсудимый ответил: "Раб Божий". "Но ведь вы гражданин СССР?" – попытался пробудить его общественную сознательность судья. "У христиан – небесное гражданство!" – последовал ответ. Несомненно, это один и тот же религиозный тип русских людей, и не столь важно, именуют они себя православными или баптистами.

Православное понимание святости оказало заметное влияние на братство ЕХБ. К данной теме в русском контексте тесно примыкает уникальное духовное явление – юродство Христа ради. В восточной христианской традиции первым юродивым нередко воспринимается Сам Спаситель Иисус Христос, отвергший ценности мира сего и учивший, что Царство Его – "не отсюда".

Несмотря на то, что юродство, строго говоря, подвиг "противоканонический", для многих православных людей юродивые – наиболее почитаемые святые. Их "убожество" и "безумие", нестандартное поведение в обществе ярко демонстрируют искренность религиозного чувства, детское упование на Бога, крайнюю форму христианского подвижничества. Сотни юродивых получили известность на Руси, десятки из них были канонизированы.

В такой атмосфере едва ли удивительно, что и отечественный баптизм знает немало юродивых Христа ради. Самым знаменитым из них, наверное, стал юный Ваня Моисеев. Он был родом из молдавского села Волонтировка, состоял членом общины Совета церквей ЕХБ.

В 1972 году, во время второго года службы в армии, в крымском городе Керчь претерпел мученическую смерть за свою христианскую веру. От многих других страдальцев братства ЕХБ советских времен его отличали именно "святая простота", удивительная духовная прозорливость и очевидное безумие Христа ради.

Даже официальные источники Совета церквей ЕХБ сообщают о Ване Моисееве много больше, чем это формально допустимо с точки зрения баптистской догматики. Например, не скрываются его видения небесного Иерусалима, ветхозаветных святых, апостолов Христа, а также общение с ангелами Божьими.

Во время службы в Советской Армии Ваня, как и прежде дома, молился по нескольку часов в день, простодушно рассказывал своим сослуживцам, включая командиров-коммунистов, о Господе Иисусе Христе, терпя за то насмешки и побои. Однажды при большом скоплении солдат он пророчески точно предсказал отпуск ("я помолился в духе и Господь открыл мне") критически настроенному к вере сержанту, у которого, казалось, не было на поездку домой никаких шансов.

Также Ваня чудесно исцелился после тяжелейшей травмы без помощи врачей, мог не есть по нескольку дней, без видимого вреда целыми ночами находился на морозе в летней военной форме, без ропота и с радостью принимал любое наказание от командиров, а затем так же просто принял мученичество за Христа.

Сравнивая христианский подвиг Вани Моисеева с житиями известных русских юродивых, мы неизбежно обнаруживаем целый ряд принципиально общих черт: незлобие и любовь к окружающим людям, включая гонителей; "странное" поведение в обществе; необыкновенное усердие в молитве; видение мира духовного, ангельского; дар чудотворения и пророчества; аскетический образ жизни, и т. д.

Например, Прокопий Устюжский за свое, Христа ради, юродство со смирением претерпевал от многих людей "досаду и укорение и биение"; Михаил Клопский прославился крайним аскетизмом, неустанными молениями и чудесами; Симон Юрьевецкий ходил на морозе в одной льняной рубахе и босяком; Василий Блаженный удостоился видеть мир ангельский и обладал даром пророческим. Духовной прозорливостью прославились также Прокопий Вятский, Николай Псковский и многие другие святые юродивые.

Особенностью рассматриваемого нами позднего советского периода стало также юродство некоторых членов церкви ЕХБ во время советских судебных процессов. Вот, например, несколько красноречивых отрывков из стенограмм судов над баптистами в Семипалатинске в 1962 году и в Фергане в 1971 году:

Судья: "Кто руководит вашей нелегальной группой?" 
Подсудимый баптист: "Я уже сказал – Христос и Дух Святой"… 
(Подсудимые отказываются от помощи государственных адвокатов и заявляют о желании использовать для своей защиты Новый Завет. Последнее им не разрешается). 
Вопрос: "В одном из ваших стихотворений есть такие строки: "Стоит трудиться, стоит бороться"… Скажите, с кем трудиться, с кем бороться?.." Ответ: "Наша брань не против плоти и крови, а против злобы духов поднебесных"… 
Вопрос: "У вас должна быть справка, документ, свидетельствующий о том, что вы официально являетесь пресвитером". 
Ответ: "Пресвитер должен действовать не по справке, а по вдохновению"… 
Вопрос к свидетелю-баптисту: "Что вы знаете о подсудимых?" 
Ответ: "Я знаю, что имена их записаны в Книге жизни, что их есть Царство небесное и велика их награда на небесах". 
Вопрос: "Покажите… эту книгу, нам нужны документы!" 
Ответ: "Она находится на небесах".

В восточно-христианской традиции одним из отличительных признаков истинной Церкви непременно являлось доброе, терпеливое и заботливое отношение к юродивым. Общины, которые отталкивают от себя таковых, тем самым демонстрируют серьезный недостаток любви в своих рядах.

Многие советские баптисты до перестройки не стыдились признавать себя "бедными грешниками", которые нуждаются в очистительном "плаче о грехах" и "не могут быть чистыми". Такое мировосприятие часто контрастировало с их подлинно христианским, "аскетическим" и порою даже мученическим образом жизни в атеистическом советском государстве. Что, вероятно, и было близко к святости в восточно-христианском смысле слова.

На наш взгляд, корни уникальности русского баптизма следует искать, прежде всего, в его общей истории с православием, в совместном проживании в одной стране и в неосознанном следовании восточно-христианской традиции, что особенно сильно проявилось в послевоенные годы, когда западный мир и социалистические страны оказались надолго разделены железным занавесом.

А уже с конца 1980-х годов, в атмосфере гласности и перестройки, в России постепенно начали сказываться иные богословские тенденции, представленные, например, многочисленными западными миссионерами и проповедниками. В результате, прозападное крыло отечественного братства ЕХБ (которое, несомненно, тоже всегда существовало) быстро укрепилось и начало оказывать давление на единоверцев-"славянофилов", что, собственно, мы и наблюдаем по сей день.

Доклад прочитан на Международной научно-практической конференции "105 лет легализации русского баптизма" и опубликован в сборнике докладов указанной конференции