Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
НЕЦИВИЛИЗОВАННАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Церковь / НЕЦИВИЛИЗОВАННАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ
НЕЦИВИЛИЗОВАННАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ
НЕЦИВИЛИЗОВАННАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ
12.10.2012
1319

Период нецивилизованной религиозности на постсоветском пространстве: богословское осмысление в протестантском контексте 

В разные исторические эпохи время движется с разной скоростью. В культурном плане иногда несколько веков – это малый срок, а иногда двадцать лет – большой срок. Второй случай – это то, что мы видим на постсоветском пространстве. И здесь очень интересно посмотреть на то, как евангельская церковь смотрится в ситуации бегущего времени. 

Увы, в настоящей статье мы вынуждены констатировать, что наиболее подходящее название рассматриваемой картины – «нецивилизованная религиозность». «Дикие» девяностые давно прошли, а вот как скорость, так и траектория движения церкви вызывает недоумение. 

Для упрощения композиции нашей статьи сразу рискнем назвать одну из важнейших, как нам кажется, причин торможения на этапе нецивилизованности – это разрыв в историческом опыте христианства на постсоветском пространстве. 

Семьдесят лет борьбы с религией – не просто цифра. За это время в мировом христианстве происходили удивительные процессы, внешне кажущиеся тихими, но глобально важные по внутреннему содержанию. Формировалась новая богословская парадигма, на невиданный уровень развития вышла библеистика, но самое главное – христианство училось жить в новом мире. 

И вот в эту переломную эпоху христианство на территории СССР жило в основном в катакомбном состоянии. Религиозное возрождение в перестроечное и постперестроечное время сформировало такие формы религиозного сознания, которые имеют колоссальные провалы в исторической памяти и в историческом опыте, колоссальные пробелы в опыте решения проблем, которые не являются новыми для мирового христианства. С этими провалами и пробелами сложно идти вперед, и, как мы видим, это движение вперед осуществляется крайне медленно и с печальными эксцессами. 

В нашей статье мы основываемся на опыте осмысления протестантского контекста, хотя рискнем высказать суждение, что не только протестантизм на постсоветском пространстве демонстрирует сегодня явные признаки нецивилизованности. Данную тему мы не рассматриваем здесь просто из нежелания быть обвиненными в межконфессиональной полемике: у нас иные цели. 

Характерные черты нецивилизованности 

1. Замедленный переход от количественного к качественному мышлению 

И это еще мягко сказано. Очень хотелось сказать: отсутствие этого перехода. А ведь это значит отсутствие развития как такового. 

Гигантизм, завороженность идеей мегацерквей постепенно проходит, но все равно количественный фактор при оценке деятельности церкви занимает первое место в сознании многих служителей и рядовых христиан. На этом фоне как ересь звучат вполне здравые суждения некоторых богословов о том, что церковь вовсе не обязана быть огромной по количеству членов. 

После религиозного возрождения начала девяностых для многих стало шоком, что люди не только приходят в церковь, но и уходят из нее. А ведь сегодня в некоторых церквах ситуация такова, что количество прошедших через эти церкви людей в несколько раз превышает количество оставшихся

Уход людей из церкви объясняется разными причинами, но хочется назвать ту, которая называется редко: элементарная скука. Если содержание всего, что проповедуется и происходит в церкви, годами остается на одном и том же уровне, если не происходит качественного развития, то людьми начинает овладевать неимоверная скука и люди перестают понимать, зачем им нужно посещение этих религиозных собраний. 

Однако рискнем высказать и совсем нетрадиционное суждение. Подлинное духовное развитие церкви, развитие качественное, может привести к уменьшению количества членов. Ведь количественный рост зачастую поддерживается искусственными средствами, сугубо материальными и не имеющими отношения к христианской духовности. 

Данное высказывание, однако, не может служить оправданием для тех ситуаций, когда людей «выбрасывают» из церквей на очередном крутом повороте церковной машины (примеры имеются, и примеры печальные). 

2. Господство архаичных форм религиозного сознания 

Эта черта наиболее сильно связана с названным нами фактором нецивилизованности – разрывом в историческом опыте. Современный человек, приходя в церковь, автоматически окунается в устаревшие формы сознания, в те формы, которые предшествовали пробелам и провалам в культурно-богословской памяти церкви. Причем зачастую его никто туда насильно не окунает: он это делает сам, подсознательно следуя уже существующим в его представлении стереотипами. В «особо тяжелых случаях» человеку «помогают» окунуться в эту архаичность. 

Очень интересно, но и прискорбно наблюдать это на примере интеллигенции. Образованные, культурные люди, приходя в церковь, вдруг сбрасывают весь груз цивилизации и демонстрируют удивительные кульбиты сознания. Доктор филологических наук начинает отстаивать представление о том, что Библия упала нам с неба или, в лучшем случае, была продиктована; творческая интеллигенция впадает в какие-то «монастырские» формы жизневосприятия и т. п. 

Повторяем, зачастую это происходит без постороннего насилия. Актуализируются ранее усвоенные штампы. И здесь церковь должна помочь человеку преодолеть эти крайности. Всегда ли она (в лице служителей) способна к этому?.. 

Назовем некоторые из этих архаичных форм сознания. 

А. Мифологизм. 
Мы не разделяем крайностей демифологизации. Христианство пользуется и будет пользоваться языком мифа. Тем более недопустимым является тотальная замена понятийного мышления мифологическим. 

А такая замена происходит, когда христианину со стороны церкви предъявляется требование верить без понимания. Привыкая к этому, христианин уже сам для себя мифологизирует то, что не должно мифологизироваться. 

Например, для многих само Боговоплощение является мифом – в том смысле, что они верят в него, но верят как в миф – без понимания. Христос превращается в античное божество, спустившееся с неба в человеческом облике. Христианский смысл Боговоплощения полностью теряется. 

Мифологический язык удобен, но коварен. Он грозит иллюзией понимания христианства. Усвоив ряд мифологем, человек думает, что усвоил христианство. 

Архаичность мифологизма, однако, следует понимать корректно. Мифологическое сознание, вероятно, не устареет никогда. В современном христианстве продолжают создаваться мифы, как и в современном обществе. Не хотелось бы впадать в наивность, призывая кого-то к крестовому походу против мифологизма. Но понятно, что грамотный служитель должен уметь осторожно оперировать мифологическими образами, а еще более важно то, что он обязан понимать коварство мифологического языка и владеть навыками «перевода» с мифологического языка на понятийный. 

Выскажем также следующее предположение относительно одной из причин ухода из церкви детей верующих родителей. Взрослый человек «впадает» в мифологизм, думая, что это неотъемлемо от обращения в христианство. Ребенок же, вырастая, вырастает из мифологизма и начинает с удивлением смотреть на своих мифологически верящих родителей. Это настоящий вызов для христианской педагогики. Нужны такие учителя, которые смогут научить вырастающего ребенка этому «переводу». 

Б. Иррациональный традиционализм. 
Эту проблему хочется назвать библейским словосочетанием «предание старцев». При всей анекдотичности проблемы, от нее не очень смешно. В церквах в качестве великих истин зачастую выступают ничем не обоснованные штампы. 

Мышиная возня вокруг таких проблем, как «правильная одежда», смотрение или «несмотрение» телевизора и т. п., ложится темным пятном на христианство. Эта возня – настоящий позор, дискредитирующий церковь. Но ведь именно этой возней заняты умы огромного количества христиан, именно на нее тратится огромное количество времени, огромное количество пространства на христианских интернет-форумах, именно из-за этой возни случаются конфликты в церквах. Хотя бы в нашей статье не станем уделять этому много внимания, лишь назвав проблему. 

В. Культурный эскапизм и субкультурность – побег из культуры в церковную субкультуру. 
Телевизором и одеждой проблема не ограничивается. Демонизируется культура как таковая. А вот противопоставить ей отечественные протестанты ничего не могут. Церкви абсолютно не приходится рассчитывать на статус культурного центра. 

Антиэстетизм отечественного протестатизма – общеизвестный факт. Часто люди, приходящие в церковь, испытывают именно культурный шок: и от того, что поется, и от того, что говорится, и от того, как говорится. 

«Мирское» искусство смешивается с грязью. Во многих церквах остается незыблемым иррациональный штамп о недопустимости чтения художественной литературы. И это при том, что художественная литература – самый рациональный, а значит, высший вид искусства, а художественное творчество – проявление в человечество образа и подобия Бога-творца. 

Данная проблема не является мелкой. От ее решения зависит способность церкви к здоровой миссии в мире. Более того, от культурного эскапизма прямой путь к сектантству. 

Г. Наивный клерикализм. 
За неимением другого термина, используем этот. Подразумевается же в данном случае абсолютизация и идеализация религиозности как таковой. Популярными проповедниками давно уже ругается «религия», а ведь до подлинного понимания проблемы мы так и не дошли. На практике печальное отождествление христианства с религией остается непоколебимым. 

И аргументация вовсе не в следовании секулярной моде. Сегодня само изучение Библии все больше и больше показывает несводимость христианства к религии. 

Следует понять, что наивное деление жизни на «мирское» и «духовное» уводит от настоящей духовности. Побег из «мира» в религию ставит крест на подлинном понимании христианской духовности и на обретении оной. 

Если христианство – «просто» религия, то оно – «просто одна из религий». А чтобы не быть «просто» религией, надо выходить за границы религиозно-мирской дихотомии. 

Д. Конфессиональный эксклюзивизм. 
Человек попадает в ту или иную конфессию случайно. Но по какой-то иронии он впоследствии почему-то начинает считать своим долгом верить в исключительность своей конфессии и эту исключительность отстаивать. 

Мы абсолютно уверены, что для цивилизованного христианского сознания обязательно понимание относительности, а вовсе не исключительности любой конфессии внутри христианства. Это вовсе не догма постмодернистской идеологии, а естественное следствие спокойного и здравого изучения истории церкви. 

Анекдотичности и здесь предостаточно. Например, когда начинаешь критиковать конфессиональное руководство, тебе говорят: «Но ведь оно Богом поставлено». Когда же на это ты отвечаешь: «А папы и патриархи разве не Богом поставлены?» - на тебя смотрят непонимающими глазами. 

3. Отсутствие альтернативы фундаментализму

В данной статье мы не намерены начинать дискуссию с фундаментализмом. Мы также не собираемся утверждать, что он нецивилизован сам по себе. 

Чертой нецивилизованности настоящего периода развития христианства на постсоветского пространстве является отсутствие альтернативы фундаментализму. В тех странах, где христианство развивалось естественным путем, сложились паритетные отношения между фундаментализмом и «всеми прочими». Такой паритет создает здоровую ситуацию в «традиционно христианских» культурах, создает возможность выбора и предпосылки развития. 

А в тех культурах, где христианство представлено на 95-99% фундаментализмом, ситуацию никак нельзя назвать здоровой. Самое интересное, что отсутствие альтернативы неудобно для самих фундаменталистских церквей, невыгодно им. Боязнь мыслящих христиан быть обвиненными в «либерализме» и изгнанными из фундаменталистских церквей обычно не заставляет их отказаться от мышления, то есть не способствует «искоренению либерализма», но создает ненужную напряженность, совершенно нездоровую атмосферу в самих фундаменталистских церквах. 

Сами фундаменталисты были бы гораздо счастливее, если бы рядом с ними спокойно и безбоязненно жили их идейные противники. Рядом, а не внутри! 

Кто не способен к внутренней терпимости, должен быть счастлив, когда нет раздражающих факторов. Поэтому следует понять, что самим же отечественным фундаменталистам вредит излишне рьяное подавление инакомыслия. Им следовало бы для собственной пользы позволить сформироваться «либеральной» оппозиции, чтобы как-то выйти из ситуации нецивилизованности и избавиться от никому не нужных внутренних конфликтов. Если бы фундаменталисты захотели поспорить с данным тезисом, это означало бы, что они боятся конкуренции. А это было бы странно для людей, верящих в то, что Бог однозначно на их стороне. 

Возможные шаги по преодолению нецивилизованности 

1. Богословское просвещение

Прискорбно, но с богословской образованностью в постсоветском протестантизме дела обстоят плохо. (Есть предположение, что не только в протестантизме.) В «хороших» традициях вопиющей нецивилизованности мы имеем примеры того, как некоторые епископы не сильно обременяют себя чтением богословской литературы, а некоторые пасторы открыто запрещают членам своих церквей читать такую литературу. Нам приходилось не раз слышать глубокомысленные вопрошания о том, может ли духовность сочетаться с богословскими штудиями. 

Все это, опять же, было бы смешно, если бы не было так печально. Выдвигая богословское просвещение в качестве первого средства преодоления нецивилизованности, мы просто констатируем, что дважды два – четыре. Истина простая до неприличия. Но как сложно, оказывается, бывает усваивать простые истины! 

В богословском образовании хочется выделить некоторые приоритеты. Нам кажется, что таких приоритетов два – изучение современной библеистики и изучение истории богословия. 

Дело в том, что отечественный фундаменталистский и околофундаменталистский протестантизм уверен, что все его учение и вся практика строятся исключительно на Библии. Современная библеистика, создаваемая, кстати, вовсе не слугами сатаны, а людьми, Библию любящими и Богу служащими, имеет одну простую цель – понять, что же в Библии написано на самом деле. 

Наука эта чрезвычайно высокоразвитая. Библия сегодня исследована как никакой другой текст. Люди, клянущиеся в верности Писанию, должны хотя бы ради приличия прислушиваться к выводам тех, кто посвятил всю свою жизнь его изучению. 

Это не просто ученые. Это служители Церкви! В Новом Завете они называются учителями. Пора отбросить как недоразумение представление о том, что богословский факультет, или библейский колледж, или семинария не являются частью Церкви. Они являются такой частью! 

Современная библеистика интересна, кроме всего прочего, вот в каком отношении. Новейшие исследования показывают, что удивительнейшим образом Библия способна помочь нам в решении самых современных (даже постсовременных, постмодерновых) проблем. 

Удивительно здесь то, что одновременно с этим современная библеистика демонстрирует колоссальные отличия между библейским богословием и традиционалистской догматикой. Библия, став менее «привычной», оказалась не дальше от нашей современности, а ближе к ней. И это радует в свете устаревания традиционалистского догматического дискурса. 

Значение же истории богословия ни в коей мере от этого не уменьшается. Прежде всего, изучение ее призвано заполнить тот вакуум, который мы назвали в качестве основной причины нецивилизованности. Кроме того, нельзя сформировать актуального богословия, не учась у предшественников. 

И здесь возникает такой вопрос: а насколько студенты богословских учебных заведений читают богословскую классику? Ее чтение должно стать такой же необходимой составляющей теологического образования, как чтение художественной литературы для студента-филолога. История богословия, включающая чтение текстов, должна быть объемной учебной дисциплиной, рассчитанной на несколько курсов. 

На уровне же церквей должно стать непреложной истиной обязательное существование церковной библиотеки, позволяющей верующим получать и «твердую пищу», а не только легкое назидательное чтение. Пасторы, которые не приветствуют чтение из-за боязни того, что паства начнет мыслить и создавать этим определенные неудобства, откровенно расписываются в своей профнепригодности. 

2. Воспитание «толерантности веры»

«Толерантность веры» отличается от постмодернистской толерантности безразличия. Последняя строится на отрицании категории истины. «Толерантность веры» не предполагает отказ от этой категории, но предполагает некоторые цивилизаторские шаги по корректировке отношения к ней. Эти шаги следующие. 

А. Признание приоритета ортопраксии над ортодоксией. 
Такое признание является возвращением к первоапостольской традиции. Ортодоксией Церковь заболела не сразу. В новозаветный период мы видим многообразие форм выражения евангельской веры. Единство не означает единообразия. 

Однако ортопраксию не следует понимать как законничество и морализаторство. Мы не скажем ничего нового, если провозгласим незыблемость принципа любви как основу правильного делания. Являет ли христианское делание любовь – вот какой вопрос должен стать приоритетным в нашем сознании и нашем служении. 

Рискнем также предположить, что языковое выражение этого принципа может варьироваться. В последнее время все чаще слышны сетования на то, что семантика самого слова «любовь» размывается. 

Обратимся все к тому же многообразию Нового Завета. Один и тот же смысл может выражаться разными словами. Хорошим синонимом для слова «любовь» (в богословском смысле) является слово «жизнь». К языку богословствования надо подходить гибко. 

Если мы признаем приоритет ортопраксии над ортодоксией, мы избавимся от болезненной зацикленности на последней, а это поможет формированию «толерантности веры». 

Б. Признание того, что христианство – «рассказ», а не совокупность догм. 
В Новом Завете использовалось слово «путь». Полагаем, что «рассказ» или «история» - хороший современный эквивалент. 

Превращение христианства в догматику, а веры в догматоверие – тоже относительно поздняя болезнь. Догматика – прекрасный язык. Но язык должен быть понятен для реципиента. 

Догматика, как мы надеемся, всегда будет востребована в христианстве, но далеко не для всех членов церкви она будет основным языком веры. Весьма похоже на правду, что сегодня более адекватный язык для многих – языкрассказа. Евангелизационное обращение может быть переориентировано с сообщения догматов на включение слушателя в историю. Переориентация с догматики на рассказ также способствует формированию «толерантности веры». 

В. Отказ от монополии на истину. 
Претензии конфессий на индивидуальное владение истиной в последней инстанции – это грех идолопоклонства. Идолом здесь становится несовершенная человеческая религия. 

Данный пункт совершенно неприемлем, например, для православия. Но мы обращаемся к протестантам. Мы выражаем уверенность, что в протестантской аудитории наши слова в этой части статьи просто обязаны звучать как аксиома. 

Предположение о том, что какая-то одна более или менее крупная конфессия владеет совершенством и полнотой истины именно в силу свой эксклюзивистской самотождественности, должно быть раз и навсегда признано еретическим. Изучение истории богословия, на котором мы настаиваем, должно нас убедить в невозможности вообще существования на земле некоей совершенной конфессии. 

Мы полагаем, что формирование «толерантности веры» поможет преодолению сразу многих черт нецивилизованной религиозности: прежде всего, разнообразных архаичных форм религиозного сознания. 

3. Продвижение концепции «религии, преодолевающей себя»

Д
анная концепция кажется нам весьма конструктивной. Подразумевается, что нам следует преодолеть обозначенное выше отождествление христианства с религией. Но сделать это можно лишь не впадая в наивный идеализм. Незрелые призывы: «Давайте не будем заниматься религией», - из уст популярных проповедников, которые сами в итоге впали в самые крайние формы клерикализма, дискредитировали себя. 

Вместо этого следует признать, что религией мы занимаемся и никуда от этого не денемся. Но следует трезво и спокойно уходить от абсолютизации религиозных форм христианства. Они останутся, но Церковь должно суметь «выйти за стены храма». 

Мы признаем, что Церковь делала это с разным успехом на протяжении всей своей истории. Но сегодня пришло время более радикального осмысления возможностей преодоления наивного клерикализма. 

Еще раз сошлемся на современную библеистику. Она показывает нам, что весть Христа не была созданием новой религии. Это была весть, обращенная к конкретной исторической ситуации и, вместе с тем, к жизни во всей ее полноте. 

Эта весть ни в коей мере не вписывалась в имидж нового религиозного или философского учения. Это была сама жизнь, божественная жизнь, изливаемая в человеческое существование, это было подлинное Боговоплощение в слове, и деле, и личности конкретного Человека, которого Бог «соделал Господом и Христом» (Деян. 2:36), это было пришествие Божье в историю человека, чтобы человек смог войти в историю Бога. 

Из книги «Религия, преодолевающая себя» 
Ассоциация «Духовное возрождение», 2011.

http://asr.ru