Сегодня стало достаточно очевидно, что одной невидимой руки рынка совершенно недостаточно для организации экономической жизни. Все чаще и чаще обсуждается вопрос о том, что в сфере хозяйствования необходим возврат к этическим началам.

Без этических норм в экономической жизни слишком возрастают трансакционные издержки при исполнении договоров, пропадает то доверие, на необходимость которого в социально-экономических отношениях указывает один из известнейших современных авторов Запада – Ф. Фукуяма. «Благополучие нации, как и ее способность к конкуренции, обусловлено единственной всепроникающей культурной характеристикой – уровнем доверия, присущим данному обществу», – пишет он в одноименной работе.

Именно в русле этой работы сегодня огромное количество экономических субъектов принялось строить так называемые «сети доверия», которые так нужны для успешной конкурентной борьбы.

С другой стороны, некоторые экономисты объясняют необходимость возврата к этическим началам в экономике тем, что в мир пришел постмодерн, и этой фазе должен соответствовать свой тип экономики. Так, другой известный западный автор, П. Козловски, считает, что экономическая наука постмодерна – это этическая экономия.

Не вызывает сомнения тот факт, что основой экономики является капитал. Поэтому тип капитала определяет и тип экономики. При этом вся история экономического развития показывает, что для каждой исторической эпохи характерен свой особый тип капитала, который в определенной степени зависит от какой-то одной культурно-религиозной традиции. Так, необходимость финансовых операций для развития торговли и иудейская этика, позволяющая взимать проценты с иноверцев за пользование деньгами, привели к возникновению иудейского процентного капитала.

Индустриальная эпоха потребовала нового типа капитала. Протестантская этика дала этому типу определенные религиозные основания. В результате, возник промышленный протестантский капитал. При этом новый тип капитала не отверг окончательно предыдущий, а сумел своеобразно его преобразовать и с помощью института банков вовлечь в индустриальную экономику.

Сегодня мы стали свидетелями зарождения нового капитала постиндустриализма, который тоже должен отличаться от индустриального и по форме, и по содержанию.

Естественно возникает вопрос о том, что ляжет в основу такого капитала. Будут ли это какие-то религиозно-культурные традиции, или это будет какая-то идеология, вроде марксизма с его этикой строителя коммунизма?

Сторонники этической экономики, развиваемой сегодня на Западе, склоняются к мысли о том, что в экономику должна вернуться этика христианства или, скорее даже, протестантизма. Но есть и другие точки зрения. Например, приверженцы ислама утверждают, что этические принципы именно этой религии должны лечь в основу новых способов использования капитала.

Являясь, в целом, религией, ориентированной на мирской успех, ислам позволяет точно так же, как в свое время протестантизм, организовать значительные массы населения на финансово-экономическую борьбу против прошлых традиционных иудейской и протестантской форм капиталов. Для религиозных мусульман представляется невозможным вложение денег в традиционный западный банк. Коран запрещает ссуды под проценты. Под этот запрет даже подведена соответствующая теория.

Так, мусульманские ученые, ссылаясь на тот факт, что на пенни, положенное в банк под 4% годовых в год Рождества Христова, в 1750 г. можно было бы купить золотой шар весом с Землю, делают вывод о том, что в длительной перспективе выплата процентов как математически, так и практически невозможна, что доказывает порочность ссудного процента.

Однако ислам запрещает и омертвление капитала. Имеющимся богатством нужно пользоваться рачительно для повышения общего благосостояния. Поэтому исламские банки ориентированы не на рафинированные финансовые операции в западном понимании, а на долевое участие.

Исламская форма организации бизнеса предполагает совместное партнерство, например, банка и предпринимателя. При этом банк заранее не может сказать, какую прибыль от проекта он получит, так как это будет зависеть от того, как этот банк будет осуществлять, в том числе, и определенную часть менеджерских функций проекта.

Такой подход к банковскому финансированию, очевидно, заставляет банки идти в реальный сектор экономики, финансировать и, в определенной степени, руководить проектами реального сектора.

С другой стороны, ислам запрещает фондовые спекуляции, как операции, не приносящие никакой отдачи в реальном секторе, т. е. не увеличивающие общественные богатства. Вложения мусульманина в акции рассматриваются лишь в ключе совместного участия в бизнесе, а не как вложения в финансовые инструменты. Поэтому ислам запрещает, например, короткие продажи, являющиеся основным способом спекулятивной игры.

Мусульманские ученые-экономисты видят главную цель исламской политэкономической системы в достижении социальной справедливости, которую они трактуют, прежде всего, как гарантию равного распределения. В качестве базовой установки для своих теорий они принимают два основных тезиса, взятых из Корана, – это обязательная уплата «закята», как добровольного «очистительного» взноса в пользу бедных, и запрет на процентные операции, или «риба».

В современной глобальной экономике государства, придерживающиеся исламских способов ведения хозяйства, получают все большие преимущества. Это связано, в первую очередь, с тем, что налогообложение бизнеса в исламских странах минимально и, например, основной налог – «закят» – составляет не более 5%. А основная конкуренция между государствами в современных условиях происходит именно на поле налогообложения. Все чаще крупные бизнесмены меняют страну проживания, страну регистрации своей компании, мотивируя это непомерными налогами. Как пишет М. Альбер в книге «Капитализм против капитализма», в этой налоговой конкуренции рейнская социально-ориентированная модель капитализма сегодня проигрывает радикальной англо-саксонской модели США.

Однако совершенно очевидно, что сама эта англо-саксонская модель не выдержит конкуренции со столь малым налогообложением, которое предлагают исламские страны.

Итак, какие религиозно-этические основания лягут в основу постиндустриального капитала – вопрос на сегодня открытый. Если говорить о православной этике хозяйствования, то и социальный, и государственный заказ на нее в России есть. VIII Всемирный русский народный собор даже принял в 2004 г. «Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании». Но все это не очень-то работает. Дело в том, что православие не ориентировано на экономическое освоение мира. Поэтому в прежние времена, когда существовал принцип симфонии государства и Церкви, в этом симфоническом единстве Церковь отвечала за этику в сознании предпринимателей, а государство следило за мирской реализацией этических норм.

Сегодня у нас Церковь отделена от государства. Это означает, что и Церкви, и государству необходимо работать, немного захватывая поле друг друга. Иными словами, Церкви надо не просто воспитывать православных предпринимателей, а участвовать вместе с государством в создании соответствующих «сетей доверия». Аналогичную «сеть доверия» в свое время образовывал инструмент честного купеческого слова. При этом недопустимой должна стать практика награждения церковными наградами предпринимателей, не выполняющих «Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании». Государство же в свою очередь должно более конкретно озаботиться этическими нормами российского бизнес-сообщества и начать оказывать реальную помощь этичным предпринимателям.


Интернет-журнал
«Новая Политика»
www.novopol.ru