Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
СЛАВЯНИН ХРИСТОС И ГАЛИЛЕЯНКА МАРИЯ? / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Общество / СЛАВЯНИН ХРИСТОС И ГАЛИЛЕЯНКА МАРИЯ?
СЛАВЯНИН ХРИСТОС И ГАЛИЛЕЯНКА МАРИЯ?
СЛАВЯНИН ХРИСТОС И ГАЛИЛЕЯНКА МАРИЯ?
24.09.2011
2793
Однажды мне довелось участвовать в удивительной электронной дискуссии. Обсуждался вопрос, какой национальности был Иисус Христос. Оказалось, многие считают, что никакой (не говоря уже о тех простодушных, кто считает его славянином). Но мне представляется, что для христианина возможен только один ответ: как человек Он был евреем, как Бог – не имел национальности. Следуя халкидонскому догмату (который у нас, увы, чаще исповедуют в теории, чем на практике), мы верим, что Сын Божий воплотился и вочеловечился в полном смысле этого слова, став точно таким же, как и все мы, кроме одного – Он был безгрешен. Любое отступление, даже мельчайшее, от этой веры ведет нас к самой настоящей ереси. Но если мы принимаем полноценность человеческой природы Христа, если верим, что он жил человеческой жизнью во времени и пространстве, подчиняясь законам естества, то утверждать, что Он не имел национальности, настолько же нелепо, как утверждать, что Он не имел цвета глаз или пола.

Так отчего же все-таки иных смущает еврейство Иисуса? Оставим в стороне распространенное заблуждение, будто Мария была не еврейкой, а галилеянкой, и будто галилеяне ближайшие родственники славян. Невежество вторично, на первом месте, думается, здесь психологический момент. Если кому-то не нравятся евреи или кто-то стесняется собственной еврейской крови, то вполне естественно желание «оправдать» Иисуса. Или, скорее, оправдать собственный антисемитизм: ведь если один из евреев – Иисус, то ругать евреев как-то неловко. Странные богословско-исторические построения на самом деле призваны просто оправдать психологические комплексы. Лет десять назад у меня состоялся весьма показательный разговор в одном из московских храмов. Некий его посетитель (судя по всему, случайный), доверительно глядя на мои русые кудри, сказал:

- Что-то много тут евреев!

- Что ж, – ответил я, – вот апостол Павел пишет, что во Христе нет ни эллина, ни иудея.

- Ну да! – отозвался мой собеседник. – Жид крещеный что вор прощеный.

Cначала я несколько подивился глубине его богословской аргументации, а потом согласился с ним, ведь «вор прощеный» для христианина и есть тот самый благоразумный разбойник, которому мы так часто уподобляем себя в молитвах. Это человек, который жил крайне неблагочестиво, но в предпоследний момент своей жизни воззвал к Господу, рядом с Которым был распят, и потому вошел в рай первым.

Больным, кстати, является не только еврейский вопрос. Не так давно я видел книгу православного удмуртского дьякона, переводившего Библию на свой родной язык. Ему в полемике с оппонентами пришлось отстаивать... само право существования Библии и богослужения на удмуртском языке. Оппоненты считали, что этот язык принципиально не может выразить божественной истины, и благословляли прихожан жечь все книги на их родном языке. В качестве одного из аргументов против удмуртского перевода Библии выдвигался тот факт, что удмуртское слово, обозначающее Бога, изначально применялось к языческим божествам. Но ведь то же самое можно сказать и о древнееврейском элохим, и о греческом теос, и о славянском богъ! Так возникает своеобразный и очень опасный соблазн: есть народы, предназначенные ко спасению, а есть народы, предназначенные к погибели. Чтобы спастись, удмурту или еврею надо по возможности стать русским. Но это, в конечном счете, идолотворчество, когда обожествляется определенная историческая, культурная и национальная реальность. Человек направляется по ложному пути, не к Богу, а к рукотворному национальному божку, достичь которого все равно не сможет – ему никогда не избавиться от «не тех» предков и связанных с этими предками комплексов, как не сможет он забыть колыбельные на «не том» языке и отрыгнуть молоко «не той» матери.

История православной церкви как будто и в самом деле дает эллинам, да и славянам, немало поводов надмеваться: мол, только мы смогли вместить всю полноту христианства, а другие народы изначально не были к тому способны и со временем отпали. Но такой подход как-то мало согласуется с евангельским благовестием. И чем больше у нас видимых поводов для надменности, тем острее должно звучать в наших сердцах павлово предупреждение о привитых ветвях маслины.

В определении «национальной политики» церкви – Царства Божьего на земле – можно встретить две распространенные ошибки. Первая ошибка состоит в забвении того факта, что мы обитаем на земле. Земля конкретна, населена людьми, у которых есть язык, культура, государство, история. Отказываться от всего этого христианам непозволительно. Понятно, когда подобное происходит с «белыми братствами», но, к сожалению, случается такое и среди христиан. Пообщавшись в свое время с российскими протестантами, я убедился, что для многих из них (к счастью, далеко не всех!) страна, в которой они живут, – дикая, невозделанная пустыня, повседневная жизнь соотечественников – сплошной мрак суеверия и язычества, а национальная история и культура – цепь недоразумений. Мне, например, доводилось видеть ситуацию, когда человек в свой собственный день рождения отказывался выпить с сослуживцами, которые сами накрыли ему скромный фуршет: дескать, день рождения есть языческий праздник и чокаться тоже языческий обычай. На российской почве такой человек выглядит не просто иноземцем, а инопланетянином. Христос почему-то не брезговал пировать с грешниками и даже не пренебрег нуждой тех, кому не хватило вина в Кане Галилейской. Но есть и другая пропасть, и в нее часто соскальзывают православные. Это, напротив, нежелание оторвать свой взор от земли.

Христианство – вера в абсолютное, неземное, невозможное. И гораздо проще, оказывается, потихоньку подменять абсолют чем-то земным и конкретным. Вместо Евангелия – «как батюшка благословит», вместо живой веры – скрупулезное исполнение обрядов, вместо надежды – великодержавные мечтания, вместо любви – поиск жидомасонов под кроватью. И тут есть опасность, что земная история и культура станут абсолютом, подменят собой небо. Тогда вместо Небесного Царствия человека будет интересовать исключительно земное, вместо Царя Небесного – царь-батюшка. Христианство при таком подходе оказывается неотделимым от своей национальной оболочки; дело даже не в том, что русским приписывается какое-то превосходство, а в том, что невозможно и помыслить о христианстве вне «русскости». Вспомним горький упрек протопопа Аввакума, обращенный к царю Алексею Михайловичу: «Воздохни-тко по-старому, добренко, и рцы по русскому языку: «Господи, помилуй мя, грешнаго!» А киръелейсон-от отставь: так елленя говорят, плюнь на них! Ты веть, Михайлович, русак, а не грек». И если из этой картины мира выпадает личная вера в Единого Бога, получается страшная вера в единого вождя, наделенного неограниченными полномочиями. Или вера в единый народ, которая уже принесла и продолжает приносить столько горя жителям Балкан. Весьма тонка тут грань между благодатной самодостаточностью поместной церкви и узколобым самодовольством, между уважением национальной специфики и спесивым провинциализмом. Впрочем, тонка и грань между подлинно христианским универсализмом и безликой всеядностью. Как обычно, царский путь проходит на равном удалении от обеих крайностей.