Прочитав в «Мирте» № 2 (39), 2003 материал «Любить родину», хочу поделиться своими мыслями по этому вопросу.
Я принадлежу к церкви евангельских христиан, а мой отец к русской православной церкви. Так что вопрос, патриоты ли протестанты, мы вспоминаем довольно часто. «Почему ты никак не хочешь согласиться с тем, что твоя секта создана на западные деньги, для того чтобы разложить сознание русских людей?» – звучит в мой адрес один из наиболее частых упреков. Наверное, многие российские протестанты сталкивались с подобным. Что можно на это ответить? Аргумент первый (к сожалению, довольно распространенный): мы – истинные христиане, а вы, православные, откололись от Бога и поклоняетесь идолам; один из ваших идолов – национальное чувство, так называемая святая Русь; иностранные братья просто наставляют нас на путь истинный. Результат – усиление у оппонента совершенно нехристианских чувств.
Аргумент второй (его высказал мой знакомый пятидесятник): «Видишь ли, на земле есть страны старые и мудрые, а есть молодые, неопытные и глупые. Страна более молодая должна знать свое место и прислушиваться к своим более старшим товарищам». По его мнению, молодая и неопытная страна – это Россия, а ее мудрый старший товарищ – Америка. Как однажды сказала в радиопередаче сестра из Америки: «Мы приехали, чтобы принести в Россию нравственные ценности...» Даже не знаю, что и сказать на это.
Есть утверждение: «Любовь к родине – это любовь к миру. Следовательно, это вражда против Бога». Но меня настораживает, во-первых, убеждение, что западный мир является более нравственным, более христианским, чем Россия. Во-вторых, аргументация христиан-не-патриотов иногда удивительно похожа на высказывания политических деятелей типа Валерии Новодворской, знаменитых не равнодушием к миру, а откровенной ненавистью к России. Я имею в виду уравнивание патриотизма и фашизма. В выступлениях участников круглого стола встречались очень яркие примеры этого. Вот, например, христианский поэт и публицист Валерий Шумилин комментирует стихи Тютчева «Умом Россию не понять...»: «Эта спесивость, гордыня в результате приводит к национализму, антисемитизму, шовинизму, фашизму, коммунизму». Вот так, ко всему сразу. Действительно, куда там Тютчеву до В. Шумилина. Или вот Анатолий Алексеев: «Эта земная сила, частицей которой мы себя чувствуем, – фашизм. Идут бараны, бьют барабаны...»
Мы все овцы Христовы, поэтому сравнение с бараном меня не обижает. Правда, немного удивляет качество аргумента. Как сказал Жванецкий, мы овладели искусством переходить с предмета спора на личность собеседника.
Конечно, фашизм как гипертрофия патриотизма – это опасно. Но давайте вспомним прошлогодние события вокруг трагедии, связанной с «Норд-Ост». Помните, как наши деятели культуры и искусства уговаривали власть сдаться, принять требования подонков с автоматами, выполнить все условия, признать свою вину, в общем, встать на колени и поползти? Наша страна сейчас болеет не гипертрофией патриотизма, а, скорее, его полным отсутствием. Мне кажется, сейчас утверждение о вредности патриотизма – это примерно то же, что прописывать кровопускание раненому.
Попытаюсь сформулировать свою точку зрения. Патриотизм можно разделить на две части. Во-первых, патриот желает счастья своей стране и старается жить так, чтобы принести ей пользу (то есть принести пользу окружающим его людям). Я не вижу в этом противоречия с христианскими ценностями. Во-вторых, патриот готов защищать свою страну с оружием в руках в случае нападения другого государства. Часто говорят, что участие в боевых действиях нарушает заповедь «не убий». Но насколько я это понимаю, точный смысл этой заповеди означает «не совершай преступления, называемого убийством». Уничтожение врага на войне не является преступлением. Вы можете представить себе Моисея или Иисуса Навина в роли пацифистов?
Возникает еще одна сложность. Мы уже привыкли к войне в Чечне. Мы считаем в принципе правомерной войну с мусульманским государством. А возможна ли война с Америкой? Пожалуйста, не считайте меня с ходу националистом, антисемитом, шовинистом, фашистом и коммунистом. Я христианин и знаю, что христиане не делятся на эллинов и иудеев, американцев и русских, что в Америке много наших братьев-христиан и грех относиться к ним с подозрением. При этом я также помню:
- что США не христианское государство (американец, публично утверждающий обратное, рискует получить судебный иск от Антидиффамационной лиги);
- что США – соперник России в экономике и политике;
- что США, добиваясь своих целей, с легкостью прибегает к агрессии против других стран;
- что американский христианин, как правило, патриот Америки.
Еще совсем недавно американские ракеты сыпались на Югославию. И вот, читая книгу Филиппа Янси «Что такое благодать», я натыкаюсь на фразу: «Сейчас, когда мужественные американские солдаты пытаются спасти распадающуюся на части Югославию...» Янси – мой брат во Христе. Но при этом он – американец.
Не дай Бог, чтобы США и Россия когда-нибудь сошлись в вооруженном столкновении. Но если это случится, я не стану сомневаться, брать ли в руки оружие. Пришедший в Россию неприятельский солдат может оказаться братом по вере? Да, может. Но я его сюда не звал. Увидев иностранного солдата, я не стану спрашивать, принадлежит ли он к церкви. Я просто прицелюсь так, чтобы не доставить ему лишних мучений. И какое имеет значение, были дружеские контакты между нашими церквями или нет.
Я принадлежу к церкви евангельских христиан, а мой отец к русской православной церкви. Так что вопрос, патриоты ли протестанты, мы вспоминаем довольно часто. «Почему ты никак не хочешь согласиться с тем, что твоя секта создана на западные деньги, для того чтобы разложить сознание русских людей?» – звучит в мой адрес один из наиболее частых упреков. Наверное, многие российские протестанты сталкивались с подобным. Что можно на это ответить? Аргумент первый (к сожалению, довольно распространенный): мы – истинные христиане, а вы, православные, откололись от Бога и поклоняетесь идолам; один из ваших идолов – национальное чувство, так называемая святая Русь; иностранные братья просто наставляют нас на путь истинный. Результат – усиление у оппонента совершенно нехристианских чувств.
Аргумент второй (его высказал мой знакомый пятидесятник): «Видишь ли, на земле есть страны старые и мудрые, а есть молодые, неопытные и глупые. Страна более молодая должна знать свое место и прислушиваться к своим более старшим товарищам». По его мнению, молодая и неопытная страна – это Россия, а ее мудрый старший товарищ – Америка. Как однажды сказала в радиопередаче сестра из Америки: «Мы приехали, чтобы принести в Россию нравственные ценности...» Даже не знаю, что и сказать на это.
Есть утверждение: «Любовь к родине – это любовь к миру. Следовательно, это вражда против Бога». Но меня настораживает, во-первых, убеждение, что западный мир является более нравственным, более христианским, чем Россия. Во-вторых, аргументация христиан-не-патриотов иногда удивительно похожа на высказывания политических деятелей типа Валерии Новодворской, знаменитых не равнодушием к миру, а откровенной ненавистью к России. Я имею в виду уравнивание патриотизма и фашизма. В выступлениях участников круглого стола встречались очень яркие примеры этого. Вот, например, христианский поэт и публицист Валерий Шумилин комментирует стихи Тютчева «Умом Россию не понять...»: «Эта спесивость, гордыня в результате приводит к национализму, антисемитизму, шовинизму, фашизму, коммунизму». Вот так, ко всему сразу. Действительно, куда там Тютчеву до В. Шумилина. Или вот Анатолий Алексеев: «Эта земная сила, частицей которой мы себя чувствуем, – фашизм. Идут бараны, бьют барабаны...»
Мы все овцы Христовы, поэтому сравнение с бараном меня не обижает. Правда, немного удивляет качество аргумента. Как сказал Жванецкий, мы овладели искусством переходить с предмета спора на личность собеседника.
Конечно, фашизм как гипертрофия патриотизма – это опасно. Но давайте вспомним прошлогодние события вокруг трагедии, связанной с «Норд-Ост». Помните, как наши деятели культуры и искусства уговаривали власть сдаться, принять требования подонков с автоматами, выполнить все условия, признать свою вину, в общем, встать на колени и поползти? Наша страна сейчас болеет не гипертрофией патриотизма, а, скорее, его полным отсутствием. Мне кажется, сейчас утверждение о вредности патриотизма – это примерно то же, что прописывать кровопускание раненому.
Попытаюсь сформулировать свою точку зрения. Патриотизм можно разделить на две части. Во-первых, патриот желает счастья своей стране и старается жить так, чтобы принести ей пользу (то есть принести пользу окружающим его людям). Я не вижу в этом противоречия с христианскими ценностями. Во-вторых, патриот готов защищать свою страну с оружием в руках в случае нападения другого государства. Часто говорят, что участие в боевых действиях нарушает заповедь «не убий». Но насколько я это понимаю, точный смысл этой заповеди означает «не совершай преступления, называемого убийством». Уничтожение врага на войне не является преступлением. Вы можете представить себе Моисея или Иисуса Навина в роли пацифистов?
Возникает еще одна сложность. Мы уже привыкли к войне в Чечне. Мы считаем в принципе правомерной войну с мусульманским государством. А возможна ли война с Америкой? Пожалуйста, не считайте меня с ходу националистом, антисемитом, шовинистом, фашистом и коммунистом. Я христианин и знаю, что христиане не делятся на эллинов и иудеев, американцев и русских, что в Америке много наших братьев-христиан и грех относиться к ним с подозрением. При этом я также помню:
- что США не христианское государство (американец, публично утверждающий обратное, рискует получить судебный иск от Антидиффамационной лиги);
- что США – соперник России в экономике и политике;
- что США, добиваясь своих целей, с легкостью прибегает к агрессии против других стран;
- что американский христианин, как правило, патриот Америки.
Еще совсем недавно американские ракеты сыпались на Югославию. И вот, читая книгу Филиппа Янси «Что такое благодать», я натыкаюсь на фразу: «Сейчас, когда мужественные американские солдаты пытаются спасти распадающуюся на части Югославию...» Янси – мой брат во Христе. Но при этом он – американец.
Не дай Бог, чтобы США и Россия когда-нибудь сошлись в вооруженном столкновении. Но если это случится, я не стану сомневаться, брать ли в руки оружие. Пришедший в Россию неприятельский солдат может оказаться братом по вере? Да, может. Но я его сюда не звал. Увидев иностранного солдата, я не стану спрашивать, принадлежит ли он к церкви. Я просто прицелюсь так, чтобы не доставить ему лишних мучений. И какое имеет значение, были дружеские контакты между нашими церквями или нет.
