Известно, что Евангелие от Иоанна существенно отличается от остальных Евангелий, названных синоптическими за описание одних и тех же событий, хотя и под разными углами зрения. И это отличие в том, что Иоанн, как писал Августин в своем труде "О согласии евангелистов", стремился больше внимание уделить божественной сущности Иисуса Христа, показать Его живым Словом, Логосом животворящим. Поэтому четвертое Евангелие наполнено свидетельствами об Иисусе из Назарета как о Боге и чудотворце. Даже конфликт между Христом и Его противниками здесь показан как продолжение ветхозаветного противостояния Господа и Его грешного и непокорного народа.
Остановимся на двух важных местах. Первое — это часть известного, часто цитируемого проповедниками евангельских церквей 16 стиха первой главы "и благодать на благодать". Признаюсь, мне, как, наверное, и многим читателям Нового Завета, это выражение прежде было не очень понятно. Прояснил его греческий текст, настолько конкретный, что остается лишь сожалеть, почему переводчик Синодальной Библии, в которой красота языка иногда затемняет смысл, упустил этот момент.
Греческое выражение "хаvрин антиv хаvритос" лучше всего было бы перевести "благодать вместо благодати" или "благодать за благодатью". Предлог-приставка "анти" в русском языке приобрела значение "против" (например, в таких словах, как "антисемит" или "антипатия"). В этом же смысле приставка "анти" иногда применяется и в греческом Новом Завете: так, священник, увидевший израненного путника, обошел его по противоположной стороне дороги (Лк. 10:31). Однако первое значение "анти" — "вместо". Так, известное слово "антихрист" на самом деле означает не того, кто против Христа, но того, кто выдает себя за Христа, то есть пытается Его заменить (ср. Мф. 24:23-24: "Тогда, если кто скажет вам: "вот здесь Христос", или "там", — не верьте; ибо восстанут лжехристы...") Поэтому Ин. 1:16 лучше всего было бы перевести как "благодать вместо благодати". А это, в отличие от общераспространенного мнения, часто звучащего с кафедр, возводит закон в ранг благодати, своевременно поданной избавленным от египетского плена евреям.
Еще одно весьма интересное место встречаем в 18 стихе, который я предлагаю перевести следующим образом: "Бога никто не видел никогда, единородный Бог, Сущий в лоне Отца, — тот прояснил". Из существующих сейчас русских переводов Нового Завета серьезные переводы (Синодальный и еп. Кассиана) используют противоположные версии. Синодальный перевод содержит выражение "единородный Сын", а перевод Кассиана, которому я лично отдаю предпочтение как более близкому к греческим манускриптам, — "единородный Бог". Конечно же, Иисус есть Сын и Бог одновременно, поэтому оба перевода верны. Однако в спорах с теми, кто умаляет Христа до человека, избранного Богом, более приемлема, на мой взгляд, та версия, которая содержится в ранних, еще папирусных манускриптах № 66 (200 г.) и № 75 (ранее III в.) Вариант "единородный Сын" появляется в кодексах IV в. и позже, что, возможно, отражает влияние ариан (духовных предшественников нынешних Свидетелей Иеговы), боровшихся против христиан-триединственников с помощью римских цезарей.
Слово "единородный" — прямой перевод греческого слова "моногенес", которое употреблялось для того, чтобы подчеркнуть происхождение из того же рода. Применительно же к родству Иисуса с невидимым прежде Богом это слово (буквально!) описывает того, кто состоит из одних и тех же генов. По сути, Иоанн пишет о невозможности отделить невидимого Бога (ветхозаветного) от Бога явленного (Иисуса Христа).
Последнему слову этого стиха вообще трудно подобрать какой-либо русский эквивалент. Глагол "эксегесато" (однокоренной существительному "экзегетика") я перевел как "прояснил", хотя его главное значение — "выводить". Иисус в каком-то смысле вывел иудеев из их прежних представлений о Боге, разъяснил им Своего Отца так, как это делает экзегет, когда толкует читателям непонятный текст. Или, пользуясь переводом Синодальной Библии, явил незримого единородного Отца, что с полным правом позволило Ему заявить "видевший Меня видел Отца" (Ин. 14:9).
