«Цветы показались на земле, время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей» (Песнь песней 2:12)

«Голос черепахи» - этот сборник, которым Библейско-богословский институт св. апостола Андрея отдает дань памяти Наталье Леонидовне Трауберг, которая много лет преподавала в ББИ. Она входила в редколлегию журнала «Страницы» и альманаха «Мира Библии», издаваемых ББИ, писала и переводила для них, горячо принимала участие в обсуждениях всех номеров; как переводчик и редактор работала над изданием многих книг ББИ.

Наталья Леонидовна Трауберг посвятила себя особому виду служения — переводу, она переводила с английского, испанского, итальянского, в ее переводах выходили книги Честертона, Льюиса, Вудхауза, Кортасара, Пиранделло и других зарубежных писателей. Сама она называла свою профессию «переписчик», считая, что тексты, написанные на английском, испанском или каком-то другом языке, возможно переводить только с учетом специфики русского языка, российской ментальности и особенностей нашего читателя, при этом она как никто умела сохранить и передать всю красоту оригинала. В искусстве перевода ей не было равных. Недаром англичане шутят, что Честертон в переводах Трауберг гораздо интереснее, чем в подлиннике.

Перевод она выбрала именно потому, что видела в нем истинно христианское ремесло — смиренное, не претендующее на самовыражение, но послушное первоисточнику. Переводчик как бы скрывается за автором. Он — лишь эхо автора, только его голос. Но как важно, чтобы это эхо точно отражало музыку и смысл авторского текста. И при этом Наталья Леонидовна Трауберг доказала, что ремесло перевода может быть высочайшим искусством, когда слово — этот чуткий музыкальный инструмент — послушно Духу.

«Голос черепахи» — это одно из любимых выражений Натальи Леонидовны. С ее легкой руки оно стало символом нелепого перевода, когда переводчик, не слишком чуткий к слову, но полный амбиций, промахивается и попадает мимо цели. Так некто, не распознав в тексте цитату из Песни песней, распространенное в библейской поэтике выражение «голос горлицы» перевел как «голос черепахи». Эта двойная нелепость (черепахи вообще не имеют голоса и уж точно не поют!) стала излюбленной метафорой во всех наших разговорах о переводе.

Голос самой Натальи Леонидовны был сродни голосу горлицы — он возвещал время пения, время рая; она говорила тихо, скороговоркой, почти лепетала или, скорее, журчала, но это журчание обладало мощной силой духовного воздействия. К ее слову прислушивались многие. Она была камертоном, не дающим сфальшивить. При этом никогда не стремилась стать учителем и всячески избегала пафоса, не любила выделяться, не выносила яркости, броскости, вычурности. Казалось, из всей палитры Наталья Леонидовна выбирала серый цвет, но, как она писала, это было «любимое Честертоном “сияние серого цвета”, в котором лучше всего видны камни Нового Иерусалима».

Среди тех, кого Наталья Леонидовна переводила, ее сердце было отдано англичанам, а среди англичан — Честертону и Вудхаузу, которых она считала истинно райскими писателями. И в этот сборник вошли переводы Честертона и ее собственные размышления о нем, о Мальколме Маггридже, о ее путешествии в Испанию и на Святую землю, о превратностях перевода и многое другое. Все эти статьи, эссе и переводы сделаны были ею в разные годы специально для изданий ББИ.