Размышления над книгой Алана Сторки «Иисус и политика»
Книга, стоящая того, чтобы её прочесть
Книга Алана Сторки «Иисус и политика. Противостояние властей» вышла в 2005 году в США. Через три года появился её перевод в украинском издательстве «Коллоквиум».
Никаких публичных дискуссий в христианских аудиториях и в СМИ Украины и России этот текст не породил. По крайней мере, мне они не известны. Объяснить это можно, скорее всего, тем, что ни в 2008 году, ни в последующие несколько лет политическая, духовная, религиозная жизнь России и Украины не была отмечена сколько-нибудь выдающимися событиями. Многие понимали, что всё катится куда-то не туда, однако охотников обсуждать глубинные причины всеобъемлющей стагнации и, тем более, препятствовать негативной динамике было мало, и она представлялась неодолимой.
Признаюсь, что и сам я, приобретя книгу «Иисус и политика» и мельком просмотрев оглавление, отложил её в сторону, надеясь когда-нибудь прочесть. Прошло пять лет прежде, чем намерение переросло в желание. Перелом заявил о себе почти внезапно. Вдруг обнаружился острый интерес к теме, заставивший отложить в сторону все прочие творческие задумки и погрузиться в текст. Почему это произошло именно весной 2014 года, думаю, объяснять не надо.
Итак, обратившись к книге А. Сторки, я попробовал составить нечто вроде краткого конспекта её основных идей. Подумалось, что в данном случае эта простая, почти студенческая процедура может оказаться весьма полезной.
Для максимального же упрощения содержания и структуры моего реферата хотелось бы построить изложение в виде цепочки наиболее важных тезисов. Впрочем, сразу оговорюсь: придать своему реферату сугубо студенческий вид я, всё же, вероятно, не смогу. Как бабочкам не дано возвращаться в исходные состояния гусениц, так и профессорам плохо удаются роли студентов. Знаю по опыту: при чтении в голову будут лезть разные мысли, так что отделаться от них можно будет только одним способом – записывая их.
Забегая вперед, должен сказать, что в данном случае именно так всё и вышло: возник текстовый симбиоз, где мысли талантливого социального теолога Алана Сторки оказались перемешаны с моими скромными попытками разобраться в теме «христианин и политика».
Исходные антиномии
Даже самый поверхностный взгляд на проблему «Иисус и политика» обнаруживает невероятный разброс богословских, философских, социальных, морально-политических и прочих воззрений на неё. Однако эту пестроту можно упорядочить, проведя отчетливую демаркационную линию, разделяющую проблемное пространство на две части. Проделаем это при помощи обобщающего суждения в виде отчетливой антиномии – раздвоенной мысли, вмещающей в себя две полярные позиции, тезис и антитезис. Вот она: «Иисус политичен (тезис) – Иисус аполитичен (антитезис)».
За ней следует целая гирлянда однородных антиномий:
• «Иисус и политика неразделимы – Иисус и политика несовместимы».
• «Религиозная реальность и реальность политическая являются автономными сферами человеческого существования - Религиозная и политическая реальность являются прочно связанными, взаимозависимыми сферами человеческого существования».
• «Религиозное сознание и сознание политическое должны существовать в тесном взаимодействии – Религиозное и политическое сознание должны существовать порознь».
• «Христианин должен быть политически активной личностью - Христианин не должен быть политически активной личностью».
• «Церковная и политическая жизнь неразделимы - Церковная и политическая жизнь несовместимы».
• «Церковное «мы» должно обладать современным, развитым политическим сознанием и вынуждено быть политически ангажированным - Церковное «мы» не нуждается в политическом сознании и, соответственно, в политической ангажированности»
• «Аполитичная религиозность, политическая инертность являются нормами христианской жизни – Аполитичная религиозность, политическая инертность являются девиациями, аномалиями, идущими вразрез с нормами христианской духовной и практической жизни».
И так далее…
О тех, кто настаивает на раздельном существовании религиозного и политического сознания
Существует немало христиан, в том числе богословов, которые пренебрегают политическим содержанием Библии. Но, спрашивается, правомерна ли подобная позиция? Ведь даже не слишком скрупулёзный обзор, например, исторических и пророческих книг Ветхого Завета позволяет увидеть, насколько сильна была погруженность израильского народа, его судей, царей и пророков в политическую реальность своего времени.
Практически всё взрослое мужское население древних иудеев принимало активное участие в политической жизни, которая, в свою очередь, была неразрывно связана с жизнью религиозной. Пророки, призывавшие народ и правителей не уклоняться от путей, предначертанных Богом, становились политическими оппозиционерами. Религиозные лидеры нередко «шли во власть» и становились лидерами политическими. Перечень подобных отсылок может быть длинным… Однако апологеты аполитичной религиозности как будто не замечают всего этого.
Внимательное прочтение Нового Завета убеждает в несомненном присутствии политической составляющей в учении Христа. Читая, например, завершающие главы четырех Евангелий, невозможно не видеть, как политика предстаёт в качестве одного из мостов, по которому Иисус движется навстречу нам.
Заслуживает внимания утверждение А. Сторки о том, что выдающиеся политики не всегда пребывают у кормила государственной власти. Эта мысль важна тем, что позволяет говорить об Иисусе именно как о политике, несмотря на Его кажущуюся дистанцированность от сфер непосредственной политической жизни.
В каком-то смысле это относится и к апостолу Павлу. В его Посланиях сосредоточен богатейший материал по вопросам политической теологии. Находясь очень далеко от кормила государственной власти, Павел понимал и трактовал природу этой власти гораздо глубже большинства своих и наших современников.
Таким образом, позиция намеренной дистанцированности христианского сознания от политической реальности выглядит не слишком основательной, порождая ряд недоуменных вопрошаний.
Спрашивается, во имя чего мы должны закрывать глаза на то, что прописано в Библии черным по белому? Какие мотивы движут теми, кто пытается деполитизировать Священное Писание? Не тяжело ли им идти против явного рожна?
Поневоле напрашивается предположение: а не несёт ли сам факт сближения двух реальностей, библейско-евангельской и политической, определённую угрозу для чьёго-то спокойствия? Иначе откуда берутся апологеты их раздельного сосуществования, как среди верующих, так и среди атеистов, готовых в своём упорстве отвергать очевидное?
Библейская реальность, несущая в себе отчетливую политическую составляющую, не боится никаких политических реалий, каким бы временам и народам те не принадлежали. Она открыто соседствует с ней как в Священном Писании, так и в религиозном сознании.
Политическая же реальность, существующая большей частью в соответствии с отнюдь не библейско-христианскими принципами, чаще всего предпочитает пребывать в стороне от них. Соседство с ними ей не нравится, как не прельщает дурнушку соседство с красавицей. Не оттого ли возникает некий подспудно мотивированный, не имеющий отношения к учению Христа запрос на дистанцированность, на отстраненность политического сознания от сознания религиозного?
Если предположить, что такой запрос имеется, то логичным выглядит и появление людей, желающих выполнить заказ. Благодаря их усилиям возникает серия теоретических (богословских, философских, идеологических) конструкций, которые, во-первых, пытаются воздвигнуть нечто, вроде стены между Иисусом и политикой, а во-вторых, выстраивают рассудочные перегородки в человеческих головах, утверждающие принципиальное «двоемирие», параллелизм, непересекаемость представлений о религиозно-церковной жизни и представлений о жизни политической. Налицо несколько таких конструкций.
Конструкция №1: Иисус аполитичен
Была ли у Иисуса своя политическая позиция? Наиболее распространенный ответ на этот вопрос является отрицательным. Он вписывается в устойчивую традицию выстраивания «аполитичного образа Христа» или образа аполитичного Христа. В древнем мире одним из крайних проявлений аполитичной религиозности можно считать позицию отшельников-ессеев. В Средние века к ней восходят популярные в широких христианских массах образы монашествующих праведников-пустынников, изолировавших себя от мира и с достоинством несущих крест своей асоциальности и аполитичности.
Конструкция №2: Апологетика политической инертности христиан как идеологическая стратегия, выгодная властям и потому ими поддерживаемая.
Христиане, как правило, являются законопослушными гражданами своих государств. Однако время от времени в государствах свергаются верховные владыки, рушатся режимы, и христиане оказываются втянуты в революционные водовороты, подобно, например, английским протестантам времён Оливера Кромвеля. Исторических примеров на этот счет существует предостаточно, вплоть до Ивана Проханова, Дитриха Бонхёффера и Александра Турчинова.
Если учитывать это обстоятельство, то получается, что власть имущих можно понять: им, конечно же, не хочется, чтобы люди с твёрдыми религиозно-нравственными убеждениями, каковыми являются большинство христиан, вмешивались в ход событий, вникали в суть тех тёмных закулисных процессов, которыми изобилуют все, без исключения, политические миры и мирки. Властям гораздо выгоднее, если христиане будут пребывать в стороне от политики. Их устраивает расхожая мифологема о несовместимости «чистых» христиан и «грязной» политики. Тексты, отстаивающие эту идею, приветствуются властями и не встречают препятствий при издании и распространении.
Конструкция №3: Позиция социального богословия, демонстрирующего лояльность к любым властям и изображающего политическую инертность христиан в виде нормы их сознания и поведения
Во все времена верховные власти стремились либо вовлечь христианство и христиан в орбиты своих политических интересов (эта задача всегда требовала больших усилий), либо отсечь их от актуальной политической жизни (решить эту задачу было значительно легче). И всегда находились богословы, которые помогали им в этом. Они развивали известную концепцию, согласно которой всякую (даже откровенно аморальную, циничную, богохульную и т. д.) власть надо рассматривать как богоданную, а в политической активности христиан, угрожающей этой власти, следует видеть явление богопротивное.
Эта идея не столько развивалась, сколько пропагандировалась и насаждалась среди христиан, навязывалась им в виде некой моральной догмы, обязательной к исполнению. Тайные, то есть вслух не декларируемые, цели, которые при этом преследовались, имели исключительно деструктивный характер. Это были следующие задачи:
1) паралич способности христиан к самостоятельным политическим суждениям, к адекватным оценкам политических реалий;
2) омертвение их морально-политической воли;
3) атрофия их гражданского самосознания.
Одним из очевидных и крайне удручающих результатов движения к этим целям явилось исчезновение у очень многих христиан потребности в размышлениях о политических воззрениях Иисуса.
Конструкция №4: Идея несовместимости религии и политики как плод секулярного сознания нового времени.
В содержании религиозной и политической реальностей имеются такие компоненты, которые при сближениях и соприкосновениях способны образовывать гремучую смесь, опасную для власть предержащих. Исторические книги Ветхого Завета свидетельствуют, какой мощной военно-политической силой становится народ, чьи практические действия направляются религиозными мотивами. Отсюда напрашивается вывод: не лучше ли, во избежание социально-политических взрывов, держать эти компоненты, т. е. религиозное и политическое сознание, порознь?
Примечательно, что секулярное сознание нового времени, движущееся своими, особыми путями, самостоятельно набрело на эту мысль. И если христиане считают, что идея несовместимости религии и политики является только лишь их достоянием, то они ошибаются. В действительности мыслители Нового времени, относящиеся к религии и вере либо индифферентно, либо негативно, внесли свой, очень немалый, вклад в обоснование этого тезиса. И во многом благодаря именно им мысль о несовместимости религиозного и политического, о непересекаемости их траекторий стала в современной культуре общим местом. Именно её практическими следствиями явились акты отделения церкви от государства, закреплённые конституциями многих современных государств.
Конструкция №5: Идея секулярного сознания о том, что политическая философия не должна смешиваться с богословием.
Вытеснение христиан из активной политической жизни осуществлялось и философскими средствами. Так, от английского философа Томаса Гоббса (1588-1679) идет традиция отделения политической теории (политической философии) от богословия и вообще от всех религиозно окрашенных рассуждений. Впоследствии Гоббсу вторили многие философы – просветители, материалисты, позитивисты, марксисты. Если следовать в русле этих умонастроений, то получается, что гуманитарий должен либо богословствовать, не касаясь политики, либо философствовать о политике, не затрагивая религиозных проблем.
Конструкция №6: Псевдобогословие эпохи модерна, оправдывающее практику «идеологических осквернений» личности Иисуса Христа.
И несколько слов об одной нонсенс-идее, взросшей на современном проблемно-гуманитарном поле, подобно грибу-поганке.
Культура модерна породила почти скандальный феномен необычайно вольного отношения к учению Христа со стороны обладателей как секулярного, так и религиозного сознания. Суть данной вольности в том, что это учение стали помещать в некие специфические идейно-политические контексты, где с ними начинали происходить самые неожиданные метаморфозы, которые можно сравнить, разве что, с помещением губки в некую жидкость, неизбежно её пропитывающую.
Когда идеи, смыслы, ценности, нормы, проповедуемые Христом, помещались, к примеру, в контекст некой революционно-социалистической теории, то в результате происходило их «идеологическое осквернение» (А. Сторки). Возникал, скажем, максимально политизированный образ Христа-революционера, Христа-социалиста. Бесконечно далёкий от истинного Христа, он вполне устраивал тех, кто его конструировал, поскольку худо ли бедно ли отвечал требуемым идеологическим запросам, выполнял конкретные политические задачи.
Это была уже противоположная крайность. Модернистское сознание в своих бесцеремонных играх со Священным Писанием бросилось от аполитичного Христа к предельно политизированному Христу. При этом право на интерпретацию, данное человеческому разуму, обернулось настоящим фарсом. Вместо взвешенных, здравых, богословски оправданных толкований стали появляться свидетельства грубого насилия над библейским текстом, не оставлявших камня на камне от его священной сути и временами переходящих в откровенную хулу на Духа Святого.
Иисус никогда не был политическим оппозиционером, революционером, радикальным зилотом. Его путь был иным, предполагавшим оппозицию не локальному национально-политическому злу, но злу вселенскому, сверхфизическому, трансцендентному. Но и тут Он не был оппозиционером. Оппозиционером был дьявол, восставший против Бога. Иисус же явился для того, чтобы люди воочию узрели Божий оплот, защищающий их от козней сатаны, уверовали в Его неодолимую силу и избавились от всяких сомнений в могуществе этой силы.
Заключительные вопросы
Таким образом, напрашивается вывод: идея раздельного существования религиозного и политического сознания оборачивается на практике идеей намеренного культивирования политической инертности христиан. Но это совсем не библейская, не евангельская идея. Она – продукт, по преимуществу, секулярного сознания нового времени.
В этом своём качестве она предстаёт (не побоюсь этого слова) идеологическим штампом, нацеленным на то, чтобы, во-первых, вывести воцерковлённых христиан за пределы актуального политического поля, а во-вторых, оставить массовое политическое сознание большого числа граждан без самой мощной из всех мотиваций - религиозной. В обоих случаях этот штамп обслуживает те властные структуры, которые очень хотят ослабить, обессилить, дезориентировать, разоружить политическое сознание гражданского общества, куда входят и верующие, и неверующие.
В заключение зададимся ещё несколькими вопросами.
Спрашивается, а кому будет худо, если христиане, люди с продуманным и прочувствованным воззрением на мир, с твердыми убеждениями и принципами будут вслух высказывать свои, отнюдь не банальные, мысли о современной политической жизни?
Спрашивается, кому будет хорошо, если в тяжелые времена, когда «отечество в опасности», когда зло бесчинствует, когда тьма торжествует, христиане будут тихо, не высовываясь, сидеть за стенами своих квартир и церквей? Не окажутся ли они тем самым в роли известных недотёп, поставивших свои светильники под кровати?
Спрашивается, неужели в условиях жестокой духовной войны, когда армады всякой злобной нечисти заполонили обозримое политическое и информационное пространство, воинам Христа следует отсиживаться в своих закутках? А для чего же тогда им даны броня праведности, щит веры, шлем спасения и меч духовный? Чтобы всё это ржавело, истлевало, приходило в негодность из-за неупотребления?
Давайте вообразим некие виртуальные весы и положим на чашу тезис о несовместимости религиозного и политического сознания. Сколько этот тезис будет весить? Неужели он окажется так внушителен, что перетянет вес того громового призыва, с которым апостол Павел обратился ко всем своим духовным собратьям: «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой и, всё преодолев, устоять» (Еф. 6:11-13).
Если кто-то скажет, что к политике это не имеет отношения, то пусть он тогда попробует выскочить из неё, из политики, и найти хотя бы крохотный пятачок жизненного пространства, где она, политика, его не достанет. Думаю, что ему легче будет выскочить из собственной кожи. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем христианину пройти из дома в церковь, не ступив ногой в политику.
Постскриптум
В заключение вынужден констатировать, что теперь мне уже затруднительно определить, где в моём тексте заканчивается богослов А. Сторки и начинается социолог В. Бачинин. Так что впору проситься в соавторы к уважаемому коллеге, который, надеюсь, меня извинит за, может быть, излишне вольное обращение с его идеями.
Всякий, кто возьмет на себя труд прочесть книгу «Иисус и политика», получит возможность убедиться в том, что реферат, который я обещал читателю, у меня не получился. А получилась попытка сделать еще один шаг в том направлении, куда нас ведёт пытливая мысль Алана Сторки.
