Споры о смысле и миссии художественной литературы ведутся не первый год, да что там год, не первое столетие. Каждая из точек зрения обретает яростных адептов и таких же пламенных оппонентов. И в этом главная ценность подобных дискуссий – подбирая аргументы и контраргументы, меняя по ходу поединков вышедшее из строя оружие, мы оттачиваем свою мысль, учимся слушать и слышать своего собеседника, учимся анализировать и размышлять над тем, что нас возмущает, с чем мы не соглашаемся.

И чем больше мы спорим о литературе, тем больше понимаем, что во многом созданные нами рамки и клише условны и искусственны, потому что настоящая литература находится на стыке жанров и направлений, а иногда и вовсе вне них. Например, как мы можем классифицировать детективные истории Честертона или рассказы Фрэнсиса Брет Гарта? У нас найдутся этикеточки, термины, признаки и прочия, и прочия. Но все равно отец Браун и Кларенс Брант не укладываются в сухие строки литературоведческих рецензий, у них уже своя жизнь, выходящая за рамки сюжетов произведений и коллизий, придуманных их создателями.

То же самое происходит с жанрами и литературными направлениями. Я не люблю натурализм и так называемый жесткий (или «грязный») реализм. Но критики часто причисляют к этим направлениям именно тех писателей, творчество которых я люблю.  И дело тут не в формальных признаках, а в моей личной читательской сопричастности с тем, что я нахожу в произведениях этих авторов. Литература – это вообще дело частное и очень личное, затрагивающая очень тонкие, интимные струны внутренней жизни человека.

Про творчество одного из моих самых любимых современных американских писателей Кормака Маккарти я пишу уже несколько лет. С каждой новой книгой, на мой взгляд, Маккарти выходит на новый уровень своего творчества, оставаясь при этом самим собой, что очень важно. Ему удается писать бескомпромиссную и жесткую прозу, которая говорит о важных духовных ценностях. Он может вывернуть всю твою внутренность, ты можешь это отрицать, можешь сердиться на него, но его проза вырывает, - по крайней мере, это мой личный опыт прочтения, - тебя из уютного мира в мир странный и страшный.

Кормак Маккарти родился 20 июля 1933 года в семье преуспевающего юриста, из шести детей был третьим по старшинству. Имя Чарльз, полученное при рождении, сменил на Кормак в честь легендарного ирландского короля (согласно другим источникам, это было сделано по настоянию семьи — по-гэльски имя означает «сын Чарльза»). В 1937 году семья Маккарти поселилась в Ноксвилле (штат Теннесси), где Кормак стал посещать католическую школу. После ее окончания поступил в университет Теннесси, где два года изучал гуманитарные науки.

В 1953 году Кормак Маккарти был призван в армию и четыре года (два из них на Аляске) прослужил в ВВС США. После демобилизации вернулся в университет. Два рассказа, опубликованных в студенческой газете в 1959 и 1960 годах, стали его литературным дебютом и принесли начинающему писателю первые награды.

В 1965 году, получив специальную стипендию от Американской академии искусств и литературы, писатель отправляется на родину предков в Ирландию на океанском лайнере «Сильвания». В этом же году в издательстве «Random House» выходит его дебютный роман, написанный под влиянием Уильяма Фолкнера — «Хранитель сада».

В 1966 году Маккарти удостаивается еще одного гранта, на сей раз от фонда Рокфеллера. Писатель заканчивает второй роман, «Тьма снаружи» («Outer Dark») — мрачную сагу о грехе, искуплении и насилии. 

В 1967 году возвращается в Америку и поселяется в городке Рокфорд. Через два года, получив почетную стипендию Гуггенхайма за «писательское мастерство», Маккарти приобретает старый амбар близ города Луисвилля, штат Теннесси, и собственными руками превращает его в дом.

В 1973 году выходит роман «Дитя Господне» («Child of God»), частично основанный на реальных событиях. Оставаясь финансово независимым благодаря стипендиям и грантам, Маккарти продолжает работать над новыми книгами.

В 1985 году публикуется его первый общепризнанный шедевр — «Кровавый меридиан, или закатный багрянец на Западе» («Blood Meridian, or the Evening Redness in the West»). Этот роман был внесен в список «100 лучших книг на английском языке, изданных в период с 1923 по 2005 год» по версии журнала «Time». В 2006 году «The New York Times» поместила этот роман на второе место списка лучшей американской фантастики, опубликованной за последние 25 лет. 

Литературный критик Харольд Блум назвал Маккарти одним из четырех крупнейших американских писателей своего времени, в одном ряду с Доном Делилло, Томасом Пинчоном и Филиппом Ротом. Интерпретаций «Кровавого меридиана» существует столько же, сколько читавших его критиков. По результатам опроса, проведенного среди писателей и издателей, роман вошел в число величайших американских романов последней четверти XX столетия и занял в списке вторую позицию.

Однако настоящее признание пришло к Макарти с выходом в 1992 году романа «Кони, кони…» (довольно вольный перевод оригинального названия романа «All the Pretty Horses»), вместе с романами «За чертой» («The Crossing», 1994) и «Городами прерии» («Cities of the Plain», 1998) образующего так называемую «Пограничную трилогию».

В первое десятилетие XXI века на творчество Маккарти, теперь уже состоявшегося классика, обратили внимание кинематографисты. За экранизацией романа «Кони, кони…» (в русском прокате «Неукротимые сердца») в 2005 году последовал фильм прославленных братьев Коэнов «Старикам тут не место», снятый по одноименной книге 2005 года. Картина довольно точно воспроизводит сюжет и дух литературной основы — жестокого вестерна в современных декорациях — и отмечена более чем 75 кинонаградами, включая четыре премии «Оскар» (за лучший фильм, лучшую режиссуру, лучшую роль второго плана (Хавьер Бардем в роли Антона Чигура) и лучший сценарий).

В сентябре 2009 года вышел на экраны фильм по самой свежей на сегодняшний день работе Маккарти — роману «Дорога». В этой книге, имеющей оглушительный успех по всему миру, автор впервые обращается к фантастическому жанру напрямую: действие происходит в постапокалиптическом будущем Земли, опустошенной неизвестной катастрофой.

По признанию Маккарти, он недолюбливает авторов, которых «не интересуют вопросы жизни и смерти» — к примеру, Генри Джеймса и Марселя Пруста. «Для меня это не литература», — говорит писатель. Любимой книгой Маккарти называет «Моби Дик» Германа Мелвилла и обществу литераторов предпочитает компанию ученых.

Он автор десяти романов. Получил Пулитцеровскую премию и премию памяти Джеймса Тейта («James Tait Black Memorial Prize for Fiction») за роман «Дорога». В 1992 году Кормак Маккарти получил Национальную книжную премию и Национальную книжную премию критиков за роман «Кони, кони» («All the Pretty Horses»).

Маккарти я для себя открыл именно с романа «Дорога». Помню, как он меня возмущал всю первую половину книги и в каком я состоянии шока пребывал вторую часть книги. Роман только на первый взгляд можно отнести к популярному жанру постапокалиптики. Мир в произведении недавно пережил катастрофу, и теперь два главных героя, отец и сын, странствуют, спасаясь от банд мародеров и каннибалов, от природных невзгод, да и попросту от голода.

Но почему же «Дорога» так интересна? Дело тут не в жанровости. Как раз мне кажется, что произведение вне жанровой специфики, при всем антураже изображаемого мира.

Как утверждает сам автор, на роман его вдохновил сын. «Мы с ним путешествовали и однажды в номере отеля, пока сын спал, я стоял у окна и представлял, как Эль-Пасо будет выглядеть через 50 или 100 лет, - вспоминает Маккарти. - Человечество к тому времени станет неузнаваемым. Может, превратимся в части некой всеохватывающей машины или будем имплантировать в тело компьютеры. Это более, чем теоретическая возможность, - вставить в мозг чип, который содержит данные со всех библиотек мира». Обо всем этом писатель рассказал Опре Уинфри в своем первом телевизионном интервью.

На самом деле роман скорее ближе к библейской притче, нежели к фантастике и постапокалиптитке. И я сейчас постараюсь объяснить, почему я так думаю. Это очень жестокий роман. С самых первых страниц ты погружаешься в беспросветный и страшный мир, где «ночи чернее преисподней, каждый новый день на толику мрачнее предыдущего». Первые годы после катастрофы уже прошли, и львиная доля запасов сытой цивилизации использована. И вот по дорогам Америки движутся двое: безымянные отец и сын, которые поначалу стремятся к одной-единственной цели. Выжить. Отец помнит, каким был мир когда-то. Маленький сын — нет, он не застал прежней жизни.

Притча изначально апеллирует к символике, аллюзиям и знакам, понятным внимательному читателю. Этого в романе предостаточно. Во-первых, символичны фигуры главных героев - безымянных (и это очень важно для автора оставить их безымянными) Отца и Сына. Весь смысл романа как раз во взаимоотношениях героев, в этом заключается основной посыл произведения, он концентрируется именно на них.

Никаких имен, исторических подробностей, географических названий. Минимум персонажей, в основном, эпизодические, мимолетные, написанные яркими и точными штрихами, будто графическая работа художника. Короткие, рубленные фразы. Ясные и точные мысли. Минимум деталей и действия. Действие концентрируется на самих героях и их отношениях. Они просто идут на юг. Почему на юг? Что ждет на юге? Неизвестно. Что осталось позади? Неизвестно. Это идеальные условия для фантастической притчи.

Роман полон метафор. Например, жертвенная смерть матери и жены, так важная для героев и для понимания того, что делает отец и что в итоге приводит к его смерти. Каждая встреча и каждый эпизод в романе является частью знаковой системы, символическим рядом, который вырастает в цельную картину. Немногословные, но глубокомысленные диалоги, часто полные иносказаний. Например, «мы несем огонь».  Все это в конечном итоге приводит к осознанию пророческой мысли и пророческой задачи у обоих героев. Да и очень ясно читается присутствие некоей третьей Личности, которая помогает отцу и сыну выжить, направляет их. То есть символика романа, знаковая система очень точно и логично выстроена, чтобы внимательный читатель увидел и расшифровал эти знаки, захотел обратиться к первоисточнику, содержащему ценности, к которым постоянно обращаются герои.

Роман не ограничивается только этими задачами и смыслами. Отец и сын представители двух миров – старого и нового, и это очень ясно читается в их поступках и словах. Поразительно, но даже в таком мире, а может быть именно в таком, ведется речь о... воспитании.

Отец сталкивается с неразрешимой задачей, как помочь сыну сформировать нормы христианской морали с заповедью о любви к ближнему и помощи ему, когда каждый встречный - твой враг, а благородно отданная инвалиду банка консервов через пару дней может стать единственной гарантией жизни любимого сына? Как хорошему отцу быть с юным (возраст его нам неизвестен) сыном «на равных», когда понимаешь, что он неопытен и беззащитен, его паек должен быть максимальным, а угроза жизни - минимальной? Как, наконец, передать сыну свой жизненный опыт, ведь все приводимые тобой в пример события и явления прекратили свое существование еще до его рождения и для него абсолютно ничего не значат?

Смысл литературной притчи Маккарти на самом деле довольно ясный: как раз без этих самых моральных принципов и нравственных максим мир и приходит к развалу. То есть Маккарти берет за тезу простое утверждение: хорошо, ребята, вы говорите, что моральные принципы и нравственные законы не нужны, ну что ж, я покажу вам мир, который существует вне этих скрепляющих элементов и это просто логическая смерть цивилизации и саморазрушение всех социальных связей.

Маккарти создал очень глубокие и трагичные образы. Драматизм ситуации в том, что сам отец ради выживания вынужден раз за разом отказываться от этих идеалов и ценностей. Должен быть бессердечным по отношению ко всем чужакам, проявлять трусость, жадность. Не раздумывая, убивать. И в какой-то момент сын начинает не одобрять поступки отца. Это молчаливый, покорный — но все-таки бунт. Отец понимает, что сын по-своему прав, однако не может себе позволить поступать по-другому.

Это действительно притча, которая в финале поднимается до высот библейской, о смысле жизни и человечности, ценностях и назначении человека, невыносимой тяжести пророческого бремени и жертвенности вопреки всему. Это очень тяжелое, выматывающее и эмоционально напряженное чтение, когда читатель становится соавтором писателя, вступает с ним в диалог и дискуссию. А это уже признак настоящей литературы без жанровых скидок.