Не знаю, как вас, дорогой читатель, а в мое советское школьное время учитель литературы заставлял довольно много текстов учить наизусть. За что до сих пор благодарна: детская память помогла донести до моих пожилых лет душистую прозу Гоголя, его волшебные лирические отступления…
«А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине. Божественная ночь!» («Майская ночь»).
«Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно или плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашевелится, ни прогремит» («Страшная месть»).
«Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьем колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами, видит, наконец, знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками, и предстанут пред ним знакомые комнаты, радостный крик выбежавших навстречу людей, шум, беготня детей и успокоительные тихие речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить все печальное из памяти. Счастлив семьянин, у кого есть такой угол, но горе холостяку!» («Мертвые души»).
«Горе» - это Гоголь про себя. Вечно в дороге, без семьи, без своего дома, без денег, без друзей, без понимания; терзаемый – то творческими муками, то придуманными болезнями. Страстно любящий Россию – вечно живущий заграницей в Италии. Тонко чувствующий красоту – без любимой женщины.
До сих пор специалисты спорят, задают вопросы, не которые нет ответа. Был ли Гоголь душевнобольным или все гении – немного больные? Отчего он так боялся женщин и семейного уюта, о котором мечтал, описывая идиллию любви Пульхерии Ивановны и Афанасия Ивановича? Или сладкую парочку Маниловых? Специалисты не могу найти в творчестве Гоголя ни одного симпатичного женского образа, разве что босоногая девочка, не знающая, где право, а где – лево? («Мертвые души»). Да что там женские образы! А где герой среди мужчин? Любимый всеми Хлестаков? Жалкий Акакий Акакиевич («Шинель»)?
Но что примечательно, сатира Гоголя такова, что и самый гротеск ее, предмет осмеяния, вызывает у нас симпатию. Разве мы не сочувствуем Акакию Акакиевичу, когда тот шепчет укорительно своим обидчикам: «Я брат ваш…»
Да и тот же Хлестаков или плут Чичиков вызывают полный восторг. Жалко становится умного городничего: мальчишка обвел его вокруг пальца… Даже Плюшкин, который недаром назван прорехой на человечестве, - и в нем есть что-то светлое, будь то мимолетнее воспоминание о прошлой юности, - чудные строки!
Да и вся шестая глава «Мертвых душ» - гениальные страницы. И мы – каждый по-своему – видим себя самих: то в Плюшкине, то в тяжеловесном Собакевиче, который во всяком человеке видит разбойника, мошенника. Разве и мы порой не бываем такими?
Удивительно и другое – как смог Гоголь, находясь в своем «прекрасном далеко», в Италии в Риме, написать такие русские характеры, представить русский быт во всех его деталях и подробностях – будь то бричка Селифана или дом Манилова, или быт Коробочки, или бесконечные русские дороги, которые, кстати, ненамного изменились… Необъяснимый дар – писать о том, что никогда не изучал, не вглядывался, как это делали в свое время Толстой или Лесков… Дар воображения? Дар художественной памяти? Тоска по Родине, обостряющая все чувства?
Многое мучало и терзало Гоголя. Может он считал поприще писателя слишком возвышенным? Хотел воспеть в человеке все, что есть лучшего, Божьего? А выходили одни свиные рыла да мертвые души…
Бог дал ему особенный дар и Гоголь считал, что если он вытащит на свет самое пошлое и мерзкое, то сразу улучшит человечество. Мания величия? Наивность, при всем его уме и проницательности?
Один из гоголевских парадоксов – вечное самоунижение, самобичевание, смиренномудрие и мечты о преобразующей силе собственного творчества…
В отличие от многих других писателей, он не был гоним. Другого, скорее всего, за «Ревизора» сослали бы куда подальше, как Радищева. А Гоголь удостоился милостивой царской улыбки на премьере в Александрийском театре. Что, впрочем, не помешало ему – уже в который раз! – в панике сбежать заграницу. Премьера оказалась провальной. Не помогла даже добрая царская улыбка…
Наивность или болезненные фантазии заставляли Гоголя стремиться стать как можно лучше, чтобы через личную святость писать так, чтобы люди изменялись к лучшему? Он задумал ехать в Иерусалим на Святую землю, чтобы там получить обновление духа и души. С горечью увидел, что этого не получилось.
Из письма Жуковскому:
«Я удостоился провести ночь у гроба Спасителя, я удостоился приобщиться от святых тайн… при всем том я не стал лучше, тогда как все земное должно было во мне сгореть и остаться одно небесное…»
Не думайте, что один только Гоголь переживал подобное. Мне приходилось слышать впечателения некоторых христиан, которые побывали в Иерусалиме. Одна сестра рассказывала, как она рыдала и билась головой у гроба Господня и даже потом упала в обморок.
Мне было неловко ее слушать. Что рыдать и биться головой? Христа там нет – Он воскрес и пребывает в вечной славе…
Да и другое приходит в мою циничную журналистскую голову. И пещера не та, и гроб не тот, и плита не та…
Конечно, Иерусалим – особенный город, но чтобы испытать близость нашего Господа, ездить туда совсем не обязательно? За очищением и обновлением души? Так что над наивностью Гоголя улыбаться не будем.
В своих многочисленных письмах он очень просил молиться о нем и за него, особенно после кончины. Как будто предвидел и обстоятельства своей мучительной смерти в 43 года, и будущее осквернение могилы: перезахоронение в 1931 году, когда по территории бывшего кладбища Данилова монастыря почем-то решили провести трамвайную линию.
Любопытно различное отношение людей к своему праху. Многие знаменитости, особенно из мира искусства, завещают развеять прах своего тела в море, в горах или пустыне. В другом случае, когда хотят унизить память о человеке, выкапывают его прах и уничтожают, как было после убийства Распутина. Враги Лютера, как известно, тоже хотели вскрыть его могилу и уничтожить прах, но этого не допустили.
Я знаю много богобоязненных старушек, которые очень беспокоятся о своих похоронах: вдруг родственники решат сэкономить и сожгут в крематории. Как тогда Бог воскресит их? В таких случаях всегда напоминаю им про живые факелы в садах Нерона – сколько первых христиан сожгли на кострах!
Из праха взят – в прах возвратишься. Бог создал землю из ничего. Для Бога нет ничего невозможного.
Мне довелось смотреть документальный фильм «Тайна смерти Гоголя», где в частности есть кадры с танцующими на бывшем кладбище бодрыми пионерками и поющими: «Русь, как тройка, несешься к коммунизму!» Почему-то мне сразу вспомнилось, как я в свои школьные годы танцевала в галстуке и пела известную тогда песню: «Эх, хорошо в стране Советской жить!» Хитрость состояла в том, чтобы прыгая и махая галстуками, не сбить дыхание и громко прокричать патриотические слова.
На один из концертов пришла мама, бледная и озабоченная, (прикидываю время: шли аресты, продолжалось «ленинградское дело»). Пришла она совсем не для того, чтобы пережить со мной мой триумф, а подкормить меня дефицитной котлеткой: время было голодное.
Вспоминаю и другое. Когда скончался Сталин, я был в десятом классе. Нас всех собрали в громадный актовый зал и поставили на колени. Все рыдали и я в том числе. Произносили какие-то клятвы. Пришла домой вся опухшая от слез. И была неприятно удивлена радостными родителями, которые смеялись и обнимались. Почти все их друзья были в лагерях…
Рассказываю эти эпизоды моим внукам, а те не верят: «Бабушка, ты такая умная, как могли вас так зомбировать! Прямо как в романах Стругацких… Не может этого быть!»
Немного отвлеклась, но в принципе это все о Гоголе, он был мастер описывать разные бесовские игры. Русь, куда несешься? Нет ответа. Да и куда ей нестись, если в бричке сидит плут Чичиков? Образец для многих наших чиновников и мастеров коррупции…
По случаю гоголевского юбилея в газетах было много самых разных публикаций. С завидной настойчивостью, с разными примерами авторы доказывали очевидное. И в богоугодных заведениях все осталось прежним («кто выздоровеет, тот и выздоровеет, кто умрет, тот и умрет…»). Все также красят заботы и латают дыры в асфальте перед приездом президента или губернатора. Всегда вспоминаю гоголевского расторопного городничего и его свирепые приказы, когда смотрю по телевизору, как президент «случайно» заходит нарядный в магазин или общается с народом. Сразу видны новые спецовки на рабочих и радостное дежурное выражение лиц…
Писали в газетах о Гоголе и священники. Но так и не ответили на вопрос, который давно уже волнует меня. Почему Гоголь, такой ревностный христианин, аскет по жизни, разбирающийся в Евангелии: «Не будьте мертвыми душами, но живыми. Есть только одна дверь к жизни, и эта дверь – Иисус Христос» («Выбранные места из переписки с друзьями»), почему писатель так много каялся, постился, изнурял себя всякими ограничениями – и не находил успокоения своей душе, небо словно было закрыто для него?
Вспоминаю один из своих «альтернативных» уроков в классе моего внука. Рассуждали о мучительной кончине писателя. Задавала детям этот вопрос. И вдруг один мальчик с задней парты, кажется, Игорек, звонко на весь класс закричал: «Вы же, Ольга Сергеевна, сами говорили нам, что Бог никогда не говорит «нет» на просьбу о прощении. Значит, Гоголь прощен и спасен, просто он этого не знал!» Дай Бог, узнаем в вечности…
43 года – самый расцвет творчества. Гоголь ночью сжигает второй том «Мертвых душ». Увидел, что роман не получился? Испугался критики своего духовного наставника, священника отца Матфея? Своими руками «убил» свое «дитя» - и больше не захотел жить?
Скрытое самоубийство – голодная смерть, долгие слезы покаяния, что съел маленькую просфору. Требовал одно за другим соборование – но и это не приносило облегчения.
Мучители-врачи опускали истощенное тело в холодную ванну (по методу Шарко), а человеку, возможно, надо было бы дать горячее вино и мясо с кровью… Гоголь только стонал и умолял: «Оставьте меня…»
Исполнялись пророческие пронзительные строки из «Записок сумасшедшего»: «Нет, я больше не имею сил терпеть. Боже! Что они делают со мной! Они льют мне на голову холодную воду! Они не внемлят, не видят, не слушают меня. Что я сделал им? За что они мучат меня?»
До сих пор живучи слухи, что Гоголя похоронили живым. В этих слухах частично виноват он сам: написал в завещании, чтобы подольше не хоронили, убедились бы, что он не в летаргическом сне.
Не выполнили и другой просьбы: не ставить на могиле никакого памятника…
Удивительный талант. Удивительная судьба. Трагические события продолжались и после его кончины. За некролог о Гоголе был арестован и посажен в гауптвахту И.С. Тургенев. Правда, он воспользовался тишиной отдельной камеры и написал там свою известную повесть «Муму».
За письмо Белинского Гоголю – по поводу его многострадальной книги «Выбранные места из переписки с друзьями» - был арестован и сослан на каторгу молодой Ф.М. Достоевский. Но и тут – «горькое превратилось в сладкое» - именно на омской каторге, читая маленькое Евангелие, подаренное писателю на Тобольской пересылке тремя слабыми женщинами, женами декабристов, Достоевский обрел живую веру. Не расставался с этим Евангелием до самой смерти.
Не придуманные истории. Только и снимай фильмы…
Наши дети и внуки через школьную программу, где убивается все живое, плохо знают и не любят Гоголя. О недавнем фильме «Тарас Бульба» не хочу писать: по-моему это и не Гоголь, несмотря на все пышные юбилейные статьи.
Перед смертью в лихорадочном полузабытьи Гоголь повторяя: «Лестницу! Поскорее подавай лестницу!»
Лестница Иакова… Многие из нас мечтают увидеть небо открытым, ангелов, сходящих на землю… Господь предлагает лучшее: Царство Божье внутри нас есть. Мы – храм Бога живого.
«Живет в душе моей глубокая, неотразимая вера, что небесная сила поможет взойти мне на ту лестницу, которая предстоит мне, хотя я стою еще на нижайших и первых ее ступенях…» (из письма Жуковскому).
Господи, милость Твоя – до небес.
