Российская литература, несмотря на ее очевидную мощь, явленную миру, главным образом, в XIX – начале XX веков, не располагает большим числом христианских писателей. Да, наверное, и во всем мире их не так уж много, если говорить о наиболее знаменитых литераторах. Из самых известных российских авторов на ум приходит, в первую очередь, Достоевский, в чьих произведениях тема веры и религии звучала порой отчетливо.

Толстой также приближался к этой теме, но при этом сам оставался, по сути, вне христианства.

Бунин выражал свою веру в обостренном желании защитить истину и противостоять лжи. Однако в его произведениях тема взаимоотношений личности с Богом и сложность этих взаимоотношений фактически не раскрываются.

Ни Пушкин, ни Тургенев, ни Гоголь также не могут быть причислены к авторам христианского толка. И совсем, казалось, нет оснований считать таковым М. Е. Салтыкова-Щедрина, который в период господства в России атеистической идеологии был поднят на щит, как противник самодержавия, крепостничества и «религиозного мракобесия». Пожалуй, и сегодняшние читатели, в большинстве своем, согласны с подобной оценкой писателя.

Тем не менее, именно Салтыков-Щедрин, как бы это ни казалось странным для многих, является, на мой взгляд, наиболее христианским из всех самых крупных русских мастеров слова.

Произведения Салтыкова-Щедрина, несмотря на их сатирический тон, не направлены против какого-либо класса, строя или явления. Они нацелены против лжи, живущей внутри человека. Внешняя социальная справедливость не представляется писателю достаточной, и он спрашивает: «Что такое справедливость, лишенная огня самоотверженности и любви»?

Евангельские мотивы присутствовали уже в самых первых произведениях Салтыкова-Щедрина, хотя прямых ссылок на Евангелие в них не было.

В одной из ранних его сказок героиней выступает совесть, от которой все хотят отделаться. Удрученная совесть обращается к своему последнему владельцу-мещанину: «Отыщи ты мне маленькое русское дитя, раствори ты передо мной его сердце чистое и схорони меня в нем: авось он меня, неповинный младенец, приютит и выхолит, авось он меня в меру возраста своего произведет да и в люди потом со мной выйдет — не погнушается…» По этому ее слову так и сделалось.

Отыскал мещанинишка маленькое русское дитя, растворил его сердце чистое и схоронил в нем совесть. Растет маленькое дитя, и вместе с ним растет в нем и совесть. И будет маленькое дитя большим человеком, и будет в нем большая совесть. И исчезнут тогда все неправды, коварства и насилия, потому что совесть будет не робкая и захочет распоряжаться всем сама».

Разве не созвучно это Христовым словам: «Царство Божие внутрь вас есть»? Не так ли и Он Сам смиренно ищет место в человеческих душах?

Конечно, не все произведения Салтыкова-Щедрина наполнены евангельскими идеями, но, в целом, его творчество проникнуто подлинной духовностью. Самым мощным подтверждением тому служит роман «Господа Головлевы», который можно считать самым христианским произведением русской художественной литературы.

Главным героем романа, как мы знаем, выступает Порфирий Владимирович Головлев, прозванный своими домашними Иудушкой. Именно выбор главного героя отличает роман «Господа Головлевы» от других произведений христианского толка.

Верующие герои Достоевского или Толстого – это яркие, располагающие к себе личности. Алеша Карамазов и отец Сергий обладают духовной крепостью, искренностью, честностью и бескорыстностью. Они явственно поднимаются над окружающими людьми, как маяки веры в океане безверия.

Иудушка же, напротив, стоит ниже всех остальных героев романа. В произведении нет ни одного более отрицательного персонажа.

Список омерзительных деяний помещика Головлева может вызвать лишь содрогание и гневное осуждение. Иудушка обобрал свою мать, превратив ее в бедную приживалку. Он пустил по миру двух племянниц, подтолкнув их к моральному и физическому краху.

Одного из своих сыновей он довел до самоубийства, оставив без средств к существованию. Второй его сын умер в позоре и бесчестии, потому что Иудушка отказался протянуть ему руку помощи. Третьего сына, появившегося на свет незаконнорожденным, Порфирий Владимирович отправил в приют сразу после рождения и навсегда вычеркнул его из своей жизни.

Подвластных ему крестьян Иудушка притеснял до такой степени, что иные накладывали на себя руки.

Не был чужд Иудушке и грех сладострастия. Чего стоит его попытка склонить к сожительству свою племянницу.

При все при этом Головлев постоянно демонстрировал набожность, покрывая стены иконами и часами молясь перед образами. Лицемерие Порфирия Владимировича безгранично. По словам самого автора, это был «лицемер чисто русского пошиба, лишенный всякого нравственного мерила».

И все-таки этот совершенно негодный человек, лицемерная и бездушная личность, этот сверхотрицательный герой оказался в конце романа победителем. Он победил в самом главном состязании, которым является жизнь. Она для Иудушки закончилась победой. Потому что он спасся.

Та правда о Христе, которая была для Иудушки скрыта, в конце жизни раскрылась ему. Порфирий Владимирович умом и сердцем принял Иисуса, впервые воистину признав Его своим Спасителем. В словах старика Головлева, обращенных к племяннице, звучит то, что ранее никогда не приходило на ум старому фарисею и не исходило из его уст: «Слышала ты, что за всенощной сегодня читали? - спросил он, когда она, наконец, затихла, - ах, какие это были страдания! Ведь только этакими страданиями и можно... И простил! всех навсегда простил!»

Прозрение оказывается настолько полным, что Иудушка не сомневается в спасении. Когда он говорит племяннице: «Надо меня простить», он думает уже о ней, а не о себе. Он хочет, чтобы и Аннинька прониклась желанием простить и от этого стала бы способной принять Прощение: «Прощайте и прощены будете».

Никогда не чувствовавший себя виноватым, Иудушка вдруг ощутил острую вину перед теми, кого обидел в своей жизни. Это чувство вины сконцентрировалось на матери, к могиле которой он отправился и не дошел, замерзнув по дороге.

Негодная жизнь Иудушки и ее неожиданный победный финал кажутся совершенно несовместимыми друг с другом. И все же спасение Головлева не выглядит экстравагантной выдумкой автора, пожелавшего такого окончания. Никто не смог бы обвинить Салтыкова-Щедрина в искусственности, наивности, преувеличении или излишнем оптимизме. Развитие событий в романе выглядит настолько естественным, что большинство читателей даже не замечают случившегося чуда. Наверняка, не один из прочитавших книгу закрывал ее, произнося нечто вроде: «Собаке собачья смерть». Кажется логичным и справедливым, что, человек, погрязший во лжи, стяжательстве и злодеяниях, предавший всех своих близких, к концу жизни остается в полном одиночестве, духовно деградирует и бесславно гибнет.

Но у Бога Своя логика и Своя справедливость, основанные на Его безмерной любви. Спасение Иудушки не возникло на пустом месте. В душе Головлева всегда пребывало семя. Одно-единственное семя. Но оно дало-таки всходы. Сказано: «Начало мудрости – страх Господень». Иудушка всегда боялся Бога. На этом страхе и держалась его фарисейская вера. Страх придавал вере искренности. Он же удерживал Порфирия Петровича от сползания в последнюю стадию безумия, коей является отрицание Бога.

Бог жил в душе Иудушки, как неведомая пугающая сила, поэтому и его поклонение Создателю являлось ритуальным. Количество икон, лампадок, крестных знамений и демонстративных молитв было со стороны Иудушки языческим жертвоприношением, с помощью которого он спасался от страха и успокаивал свою совесть. Принеся жертву, он вновь с увлечением отдавался алчности, демагогии и тиранству.

Вера Иудушки, как бы, пребывала в коме. Боясь Бога, он не нуждался в Нем. Дни его были наполнены суетой, самодовольством, интригами. Они помогали убегать от подлинной реальности, которая есть Бог.

Но пришло время, когда бежать стало некуда. Силы исчезли, наступило одиночество. Не стало тех, кого можно было бы тиранить и поучать, кем можно было бы командовать. Все, за что он прятался ранее, вдруг исчезло. Смертная пустота собственной жизни разверзлась перед Иудушкой черной бездной. В этот роковой момент душа, которая все время пряталась от Бога, впервые рванулась к Нему. Рванулась инстинктивно, как испуганное дитя бросается к отцу. И Отец, не медля ни секунды, раскрыл Свои объятия. Тогда и свершилось чудо второго рождения. Рождения не для скоротечного земного существования, а для вечности.

Однако в перевернутом нашем мире, славящем бесславное и игнорирующем истинное, подлинные чудеса остаются незамеченными. Реакцией большинства читателей на смерть Порфирия Головлева были и остаются злорадство или жалость. Какие еще чувства может вызвать нелепая смерть зловредного старика, который, в конце концов, спятил и отправился в одном халате на дальнее заснеженное кладбище.

Непонятым и потому неоцененным остался и весь роман Салтыкова-Щедрина. Данное ему определение: «сатирическое произведение» для него слишком тесно. Ведь «Господа Головлевы» - это, прежде всего, грандиозная художественная проповедь, рассказ о бесконечной Милости, которая может быть дарована каждому, кто не сможет без нее жить или без нее умереть. Се