В Иерусалиме среди многих храмов есть Храм Книги. Он расположен в западной части города, проще говоря, - это часть музея Израиля.

Наш гид запланировал здесь встречу с каким-то «важным», как он сказал, человеком, поэтому мы приехали пораньше, ждали напрасно и успели полюбоваться сувенирами в витрине соседнего магазина. И не жаль, что встреча сорвалась, больше времени осталось на знакомство с Кумранскими рукописями.

Помню, как впервые услышал о рукописях Мёртвого моря и с каким интересом читал книгу «Тексты Кумрана», выпущенную в 1971 издательством «Наука». В то время многие из нас были книжниками, завсегдатаями библиотек, магазинчиков и книжных лавок.

И вот мы идем в Музей Книги по зеленой душистой аллее. Уже издали видим белоснежный купол – словно небесное облако, опустившееся на темные воды земные, а в облаке – свиток Торы. Ведь, чтобы выделить текст, нужен контраст белого и черного – черные буквы на белом.

Здание так и задумано: «Свет во тьме светит и тьма не объяла его». Белый купол вызвал много ассоциаций, но он, в сущности, просто образ белой крышки глиняного кувшина, сохранившего для нас свитки Кумрана.

В сердце Храма Книги словно ось мироздания – образ Торы. Входим и – профессионально – рука потянулась к камере. Но снимать запрещено. Чтобы не искушать себя и стражей, засовываю камеру в рюкзак.

Внутри свет приглушенный, дозированный, чтобы не повредить свитки (на свету, как известно, выцветают чернила и сохнет пергамент). Поразительно: они хранились во тьме глиняных сосудов почти две тысячи лет! Хранились – были спрятаны, схоронены.

Это и поражает – рядом шли войны, молились монахи, водили стада бедуины, а они таились от всех. И словно сухие кости – ожили, объявились и уверенно заняли свою нишу. Теперь трудно представить их отсутствие. Помнится, когда впервые читал о них, то захотелось их увидеть, посмотреть на пещеры Кумрана. «Всему своё время, и время всякой вещи под небом...» Сегодня – Музей Книги в Иерусалиме, а завтра отправляемся в Кумран.

 

Иудейская пустыня

 

Дорога в Кумран по карте казалась коротенькой. Впереди клубились белые облака. Синие небеса и холмистая, желто-коричневая земля. Пустыня погружена в воспоминания, в глубину истории.

Говорят, ее цветением надо любоваться весной. А сейчас пустыня перекатывалась холмами, и в ней отражалось время – не сегодняшний день, а время вообще – бытие, оно может быть и цветущим, и опустошенным.

Ловлю себя на том, что мне знакомы эти голые, каменистые перекаты. Конечно же! Они так похожи на огромные стога сена из моего детства, такого же сено-соломенного цвета. И еще – на лысые, опаленные солнцем, южные склоны отрогов Саян. Но там – высохшие травы, а тут – ни былиночки, только камни, похожие на лепешки или шанежки, какие выпекала в русской печи моя бабушка, и тогда хлебный аромат наполнял весь дом.

Читая Евангелие, представлял Иудейскую пустыню иной, может быть, не столько пустыней, сколько пустошью. А ведь здесь, начиная с четвертого века, были монастыри, селились там, где возрастал Предтеча, где звучал «глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу...»

Про Иоанна Крестителя знаем, что питался он диким медом и акридами (с точки зрения натуропатов – превосходная еда!) Пчелам нужны цветы, а саранча – фитофаг, как овечка, ест траву и злаки. Это к тому, что Иудейская пустыня была не столь опустошённой.

Лукавый дух, искушая Иисуса Христа, предложил Ему совершить чудо: «Скажи, чтобы камни сии сделались хлебами...» – и насытишься, и можно насыщать народ таким «каменным хлебом». «Сочувственный» совет.

Но когда надо было накормить пять тысяч голодных, Господь взял 5 хлебов и 2 рыбки и преумножил их, не нарушая законов естества: хлеб из хлеба, из рыбы – рыбу. (А как нашему современнику распознать, откуда исходит предложение, и что выбрать: карьер или пшеничное поле?)

Однажды меня поразил рассказ старика, перенесшего в детстве голод, - они ели белую глину, похожую на тесто. Благодаря этому «тесту» он и выжил. Спустя годы я узнал, что при отравлении помогает каолин, что глину лижут коровы, что северяне, в старину, наблюдая за оленями, тоже глотали глину.

Однако... как этот желтоватый известняк похож на ячменный хлеб! Взять бы его, как свидетеля сорокадневного поста. Хотя, пусть лучше свидетельствует тут, на своем месте.

 

Зачем Господь постился?

 

Часто проповедуют: "Иисусу необходим был сорокадневный пост, чтобы набраться сил". Не разделяю этого мнения.

Предтеча призывал к покаянию. Крещаемые, исповедуя свои грехи, входили в воды иорданские и погружались с головой. Иисусу не надо было покаяния, Он погрузился, чтобы взять на Себя людские грехи.

И сразу от Иордана Дух Святой повел Его в пустыню (куда каждый год вели козла отпущения с возложенными на того грехами народа, и грехи возвращались духу пустыни). Господь изгладил ошибки израильского народа: за 40 лет скитаний в пустыне – 40 дней поста Господня, день – за год. Сын Человеческий отразил все атаки врага и победил! Это было здесь...

Внизу продолговатым зеркалом блестит Мертвое море. Где-то в этих краях находились сожженные Содом и Гоморра...

Вбираю объективом панораму, общий план. Хорошо бы спуститься и снять вон с той точки... И вдруг пустыня загрохотала – над головой, как молнии, пронеслись самолеты, опережая звук, стремительно вылетели из кадра.

И потревоженные облака, которые клубились все утро над нами, прорвались... Вот повезло – попасть под дождь в Иудейской пустыне! Камеры спасли, а сами промокли. Желтые потоки понеслись вниз, к Иордану. Дождь питает, но ливень уносит не укреплённую корешками почву.

 

Осенью на Иордане

 

По церковному Преданию Иисус Христос крестился в устье Иордана, близ селения Вифавара. Сегодня два селения: Каср-аль-Яхуд на израильском берегу и Вади аль-Харрар – на иорданском – спорят за право быть Вифаварой.

Белые стайки крещаемых. Судя по золотому куполу, на иорданском берегу – православный храм. Желтая от глины вода – частицы почвы, принесенные сюда ливнем.

Под навесом служат мессу католики. В сторонке – харизматы, радостное пение. Православный батюшка благословляет большую группу паломников войти в священные воды. В объектив вижу, что моя жена уже вошла...

– Лариса! – кричу ей. – В машину! Нас ждут!

Меня уже тянули за рукав попутчики, мы выпадали из расписания. Оказывается, на всё про всё были минуты... Даже на Вифавару, где крестил Иоанн, где расступились воды Иордана, чтобы израильтяне вошли в землю обетованную, где-то тут должен быть жертвенник из 12 камней...

А на другой день мы оказались в Ярдените. Вот где можно наслаждаться, уходя с головой в изумрудную, чистую воду. Между прочим, до недавнего времени Ярденит был единственным, доступным для Израиля, берегом Иордана.

 

«Молите Господина жатвы... »

 

Когда едешь по израильским дорогам, то видишь финиковые «нивы» – это и хлеб и мед земли обетованной. И если пшеничные поля светлеют по мере созревания, то финики темнеют. По-моему, они уже готовы к жатве.

У природы свой календарь, свои биоритмы. Среди кумранских рукописей нашли сведения о древнем календаре, совершенно не похожем на современные. Его можно назвать «календарем земледельцев» или «календарем священников».

Мне это понятно и как христианину, и как «крестьянину»: будучи радио- и тележурналистом более двадцати лет рассказывал в своих программах и фильмах о жизни тех, чьим трудом Господь питает нас.

Для крестьян год начинается весной, и потом – до осени – время страды, что называли тогда «битвой за урожай». А в земле обетованной первый урожай весной – в месяце авиве, когда созревает ячмень. Из Писания знаем, что 14-го авива израильтяне вышли из Египта. И сказал Господь: «Месяц сей да будет у вас началом месяцев; первым да будет он» (Исх. 12:1-2).

Но какому нашему месяцу соответствует авив? (Кстати, «авив» означает «колошение»). Оказывается, 1 авива совпадает с днем весеннего равноденствия - 22 марта. Итак, по древнему календарю год начинается со дня весеннего равноденствия и это должна быть среда – четвертый день недели.

Почему так? Ответ находим в Шестодневе: в четвертый день творения «да будут светила на тверди небесной, для отделения дня и ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов». Прямо-таки указание на календарь! И с первой недели – сотворения – время так и течет, счисляясь неделями.

Люди пытались ввести иной ритм, но не вышло. Ритм времени – Семерка. Седьмой день – Господу, люди призваны к молитве и созерцанию, к размышлению о горнем, чтобы оторвать свой взор от земного. А земля должна отдыхать в седьмой год и тогда она не утратит плодородия. Через 7 субботних лет – юбилейный год: раба – на волю, а надел земли – исконному владельцу. Все по высшей справедливости.

Древний календарь устроен просто: крест разделяет годовой круг на 4 равные части – это 4 времени года, в каждом – три месяца по 30 дней: 3х30х4=360 или 12 месяцев по 30 дней – в окружности 360°. Между сезонами – 4 переходных дня, получается 364. А в году должно быть 365,2564. Решение задачи простое: на седьмой год добавляли неделю, чтобы не нарушить ритма священной семерки.

Календарь систематизировал весь уклад жизни народа. Сбор урожая освящался. Средоточием жизни был храм. Интересно, что храм возвели там, где обмолачивали пшеницу. Давид возвел жертвенник, выкупив гумно Орны Иевусеянина. Потому Иоанн Предтеча сказал об Иисусе Христе: «Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу».

Так вот, на другой день после Песаха в храм вносили ячменный сноп нового урожая, и священник возносил его, благодаря Господа. Спустя 7 недель, на Пятидесятницу, созревала пшеница. И тогда возносился пшеничный сноп. Вместе с пшеничным снопом в храм приносили свежеиспеченный квасной хлеб.

Следующие 7 недель – и благословлялся виноград. Еще 7 суббот – урожай маслин. А к празднику Кущей поспевали финики, гранаты, поздние смоквы. 7 основных плодов – в 7 первых месяцев.

И еще одна семерка – апокрифическая традиция связывает календарь с седьмым от Адама патриархом – Енохом, которого научили календарному счету ангелы.

Не берусь ничего утверждать, но интересна сама идея изначальности календаря, как естественной структуры биоритма человеческого общества. Календарь сродни стихам: семистопный размер, субботы – как рифмы, месяцы – строфы. Четкое строение.

Поэтический дар – это дар чувствовать ритм. Человек – существо разумное, чуткое, способное улавливать и повторять ритмы, испытывать вдохновение, совершать открытия. Наполнять мелодии смыслом, наполнять календарную сетку событиями. Радоваться в праздники. «Три раза в году празднуй Мне». Пасха, Пятидесятница и Сбор урожая. «Наблюдай и праздник жатвы первых плодов труда твоего, какие ты сеял на поле, и праздник собирания плодов в конце года, когда уберешь с поля работу твою».

В древности люди жили «экологично», просто, заботились о хлебе, понимали свою зависимость от Бога.

Когда общество становится «самостоятельным», оно рушит храмы и меняет календари. Так, наш Петр I, «прорубая окно в Европу», перенес начало гражданского года с 1 сентября на 1 января.

А в древнюю Иудею пришел Александр Македонский и присоединил ее к своей империи. Эллины захотели приобщить иудеев к великой культуре. После Александра Македонского Иудея отошла к его наследникам – Селевкидам, а те, упорядочивая империю, возводили в абсолют власть монарха, унифицируя всех подданных в поклонении языческим богам во главе с Зевсом, вводили в оборот единую валюту и единые для всех законы. И, конечно, установили единый для всех «селевкидский» календарь, провозглашая «эру Александра» и принуждая жить по законам империи. Вначале евреев не трогали, но при Антиохе IV Эпифане настали черные дни...

Думая обо всем этом, я «отщелкивал» живописные древние руины, наверное, эти мраморные обломки навеяли мысли о Селевкидах, Антиохе и Маккавеях... И тут тоже – глубина веков. Цивилизации расцветали и сгорали... «Род проходит и род приходит...» Здесь должны были поселиться и греки, и римляне... Потому что наш Господь не только Царь Иудейский, но Спаситель всего рода человеческого и Глава Церкви. Река времени несет лодку и рыбаки тянут сеть.

 

°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°

Берег скользит и переливается разноцветными огоньками. Все гуще и темнее тучи над морем Галилейским... Все ближе перекаты грома... и все ярче молнии, подбираясь к нам. Забарабанил дождь по брезенту лодки, отбивая ритм почти в такт колыбельной, которую затянул наш лодочник. У него красивый голос: «Лайла, лайла...» Это в переводе с иврита значит: ночь, ночь... Кое-кто подпевает ему: «Лайла, лайла, нуми, нуми...»