Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
«Ангел на каждой улице арендует соседний дом» / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Творчество / «Ангел на каждой улице арендует соседний дом»
«Ангел на каждой улице арендует соседний дом»
«Ангел на каждой улице арендует соседний дом»

Культурный код Игоря Попова

18.07.2016
1947

О даре и предназначении поэта написано много. Сами поэты пытались постичь тайну своего таланта, разбираясь, благословение это или проклятие.  Настоящий поэт всегда воспринимает жизнь иначе, нежели обычный человек, он видит тайные механизмы и намного острее реагирует на боль и несправедливость и выражает это в поэтической тайнописи. В этой тайнописи и заключено его видение мира, это смелая попытка разгадать духовные механизмы, сокрытые от большинства людей, и передать это через образы и слова. И для того чтобы понять мир поэта, нужно разгадать его шифр, понять, что двигало им и что он хотел поведать нашему миру.

Среди американских поэтов Эмили Дикинсон стоит особняком. При жизни она не издала ни одной своей книги. Как поэт, она была неизвестна не только в Америке, но даже среди ближайших соседей (да что они вообще могли знать про нее, кроме обычных сплетен?). Она  прожила в безвестности, но через несколько лет появление ее стихов в печати стало литературной сенсацией - и маленький городок Амхерст, в котором она жила, вошел в историю как родина Эмили Дикинсон. Она стала классиком американской литературы. 

Говорить об Эмили Дикинсон невероятно сложно – ты рискуешь заблудиться среди внешне спокойной и заурядной биографии и невероятно напряженной, сложной внутренней биографии, включающей в себя весь ее поэтический багаж. При жизни она опубликовала около восьми стихотворений (большинство источников называют цифры от семи до десяти) из тысячи восьмисот, написанных ею.

Даже то, что было опубликовано, подверглось серьезной редакторской переработке, чтобы привести стихотворения в соответствие с поэтическими нормами того времени. Стихи Дикинсон не имеют аналогов среди поэзии ее современников. Она создавала свой мир и свои правила – пренебрегала пунктуацией, предпочитая всем знакам препинания – тире, часто использовала заглавные буквы и короткие строки. 

Родилась будущая поэтесса в Новой Англии в городе Амхерсте в строгой пуританской семье, жившей в Массачусетсе с XVII века. Отец, Эдвард Дикинсон, был юристом и политиком, долгое время входил в палату представителей и сенат штата, был конгрессменом США. Мать — Эмили Дикинсон, урожденная Норкросс. Эмили была средней из трех детей: брат Уильям Остин (известен как Ости) был на год старше ее, а сестра Лавиния — на три года младше. Она выросла сдержанной и благочестивой девушкой. Семья была религиозной, и Эмили с детства посещала церковь и участвовала в служениях и изучении Библии. 

В середине XIX века городок Амхерст был затронут Великим пробуждением пуритан, выдающимся проповедником и богословом которого был легендарный Джонатан Эдвардс.  Поговаривали, что когда в общинах читали текст его проповеди «Грешник в руках разгневанного Бога», то многие люди приходили к покаянию.

Американские пуритане проповедовали сознательное обращение к вере в Бога и жизнь по принципам Священного Писания. Амхерст считался оплотом пуританства, противостоя  процветавшим в Бостоне рационализму и унитаризму. Интересно, что отец Эмили пережил свое обращение, уже будучи состоятельным и влиятельным конгрессменом в возрасте 47 лет в 1850 году.  Его жена пришла к покаянию раньше, в 1831 году, и молилась о спасении своего мужа.

После окончания начальной школы дальнейшую учебу будущая поэтесса продолжила в Академии ее родного города с 1840 по 1847 год. Там она изучала такие дисциплины, как латынь, арифметика, психология, английский язык и литература. В возрасте 17 лет в 1847 году Эмили поступает в женскую библейскую семинарию Маунт Холсон, что, по мнению родителей, должно было помочь их дочери определиться с духовным выбором.

В то время в семинарии царили своеобразный уклад жизни и правила общежития. Все семинаристки делились на три категории:  «исповедующие христианскую веру», «подающие надежду» и «безнадежные». Из 235 учениц в последнюю группу входило всего 26. Среди них была и Эмили Дикинсон.

Но вряд ли ее можно было причислить к этой категории. Она уже тогда очень сильно выделялась среди своих сверстниц независимостью мышления и сильным характером. Она пошла на открытый бунт, не явившись на одно из собраний, считая, что вера – это осознанный выбор человека, а не социальный конформизм. Этот шаг был чрезвычайно решительным и поставил Эмили в положение отверженной  среди своего окружения.

Это было первое открытое сопротивление Дикинсон духовному формализму, против которого она восставала всю жизнь. Она считала, что обращение – это ответственный шаг, переворачивающий всю жизнь человека. И ей было противно обращение формальное, сделанное только для того, чтобы встроиться в окружение.

Во всем Эмили была очень категорична и проявляла чудеса выдержки и стойкости, когда это касалось принципиальных для нее вопросов.  Именно поэтому она покинула стены семинарии и вернулась домой. С тех пор родной город стал ее постоянным местом обитания, она почти не выезжала за его пределы всю оставшуюся жизнь.

По возвращении из семинарии Эмили поначалу живет так же, как все молодые люди Амхерста. Она охотно общается с друзьями и принимает участие в их развлечениях. Но, начиная с середины 60-х годов, постепенно исчезает с общественного горизонта родного города. Теперь о ее жизни знают лишь родители, сестра Лавиния, которая, подобно Эмили, так и не вышла замуж, семья брата Остина и несколько близких друзей, с которыми она предпочитает общаться по переписке.

В апреле 1844 года двоюродная сестра Эмили, София Холланд, с которой она была в близких отношениях, умерла от тифа. Это оказало на Эмили Дикинсон серьезное влияние, она стала столь меланхоличной, что родители отправили ее в Бостон для восстановления. Позже она некоторое время проявляла интерес к религии и регулярно посещала церковь.

С середины 70-х годов Эмили живет почти в полной изоляции. Начиная с 1848 года и до самой смерти, она всего три раза выезжала из Амхерста. В апреле-мае 1854 года она была вместе со всем семейством Дикинсон в Вашингтоне и Филадельфии и в 1864 и 1865 годах дважды выезжала в близлежащий Кембридж, в связи с болезнью глаз. После возвращения из Кембриджа, она уже не только не покидает Амхерст, но вообще не выходит из родительского дома.

Она ведет странный образ жизни, носит одежду только белого цвета и последние 15-20 лет не покидает пределов дома, став при жизни своего рода легендой, мифом родного городка. В предисловии к первой книге стихотворений Дикинсон известный в ту пору писатель Томас Хиггинсон называет ее затворницей и сравнивает с Ундиной, Миньоной и Феклой. Тем не менее, когда отец, как казначей колледжа Амхерст, устраивал ежегодный прием и приглашал всех видных людей города, Эмили вела себя столь естественно и непринужденно, что, по словам того же Хиггинсона, трудно было предположить, насколько уединенный образ жизни та вела.

Но вот тут и начинается настоящая биография Дикинсон, полная внутренних переживаний, переписки с виднейшими литераторами и поэтами своего времени и работа над своими стихотворениями, оттачивание мастерства, кропотливый труд поэта. Несмотря на строгие пуританские нравы в семье, Дикинсон была знакома с современной литературой – у отца была самая богатая библиотека в городе. Друг семьи Бенджамин Франклин Ньютон познакомил Эмили с поэзией и открыл для нее  Уильяма Вордсворта и Ральфа Уолдо Эмерсона. А во время своей поездки в Филадельфию она познакомилась лично со священником Чарльзом Вордсвортом, который стал одним из ее ближайших друзей, и, несмотря на то, что впоследствии они виделись только дважды, вплоть до своей смерти в 1882 году он оказывал на нее серьезное влияние.

Хотя Эмили Дикинсон и писала в первых письмах к Хиггинсону в апреле 1862 года, что до зимы того же года сочинила всего одно-два стихотворения, писать стихи она начала гораздо раньше, но, вероятно, все созданное ею до 1862 года просто не удовлетворяло ее. Но Дикинсон очень требовательна к себе и постоянно работает над совершенствованием своего поэтического стиля, метафоры со временем становятся все сложнее. Среди поэтов, наиболее близких ей, Дикинсон называет Китса, Роберта и Элизабет Браунинг, из прозы выделяет Раскина, Томаса Брауна и — Откровение Иоанна Богослова.

 

И будто я была Глуха,

Но Слово Бытия

Из дальней Жизни мне пришло,

И ныне слышу я –

И будто лгали мне Глаза

Про каждый цвет и штрих,

Но ныне грянул Свет в зрачки

И переполнил их.

 

В своей поэзии Дикинсон пытается зафиксировать нефиксируемое, найти ту форму стиха, которая бы позволила ей передать тонкую грань временного и вечного, смерти и бессмертия, восхищения окружающим сотворенным миром и преклонение перед неведомым и почти неосязаемым духовным миром. По сути, это ее разговор с Творцом, где она сомневается, спрашивает, негодует, радуется и плачет.

У нее был глаз художника, созерцательная натура и возвышенная душа. Даже в письмах Дикинсон видны и необычность ее мировосприятия, и яркость ее натуры, а в каждой строке прорывается свет ее поэзии.  Она мечется в невозможности средствами языка передать то, что чувствует и видит вокруг себя. «Моя поэзия бедна», — говорит Дикинсон.

Любовь к самостоятельной духовной жизни и неприятие бездумного существования в религии и в быту дали возможность Эмили Дикинсон с юных лет осознать внутреннее неблагополучие окружающей жизни. Это сознание и определило ее судьбу. Волевой характер отца, унаследованный Эмили, дал ей силы к духовному самоопределению. 

 

Герой в бою стяжает славу —

Но знаю я — отважней тот,

Кто с целым полчищем Страданий

Борьбу в душе своей ведет.

Он победил — вокруг молчанье,

Он гибнет — рядом никого —

Сочувствием не избалован

Взор угасающий его.

Мне верится — к подобным людям –

В последний путь их провожать —

Снисходит снежными рядами

Святая Ангельская рать.

(Перевод А. Кудрявицкого)

 

Интересно, как исследователей до сих пор увлекает вопрос о возможной романтической и несчастной любви Дикинсон. В частности, ей инкриминируют романтические отношения с преподобным Вордсвортом. Отсутствие фактического материала порождает жажду сенсационных открытий.  Но, по сути, ими движет то же самое чувство, что и обывателями Амхерста, которые сплетничали о затворнице.

Истоки ее поэзии находятся не в биографических ландшафтах поэта, а в ландшафтах ее души и напряженных духовных поисках.  Говоря о судьбе Эмили Дикинсон, важнее всего понять смысл ее многолетнего затворничества. Эмили осознала, что окружающая ее жизнь полна не гармонии, к которой она так стремилась, а хаоса человеческого бытия и жестокости.  В поэзии она реализовывает свое представление о бессмертной природе жизни, о ее победе над смертью.

Затворившись от мира, Эмили просто пыталась сохранить саму себя. Видимо, она очень остро ощущала свою обособленность и отстраненность. И именно поэтому избегала личных встреч даже с самыми близкими друзьями. Пытаясь постичь суть и природу бессмертия и жизни, она хотела остаться с ними наедине. Девятнадцать лет, которые она провела на втором этаже родительского дома, были осознанным уходом от мира в уединении и духовным поиском. 

 

Страшней утратить веру,

Чем деньги потерять –

Разбогатеть возможно вновь –

Но чем же возместить

Наследство Вдохновенья —

Отписанное нам?

Кто издержал хоть грош один,

Останется нагим.

(Перевод А. Кудрявицкого)

 

В 80-е годы здоровье ее окончательно расстроилось. 15 мая 1886 года Дикинсон скончалась, успев написать на листке бумаги: «Отозвана назад». Она жила и писала с ощущением, что «ангел на каждой улице арендует соседний дом…» После смерти сестра Лавиния, разбирая ее архив, обнаружила великое множество стихов – даже родные не знали, что она столько успела написать. Разбирать это неожиданное стихотворное наследие довелось Томасу Хиггинсону.

Хиггинсон готовит небольшую книжку избранных стихов Эмили Дикинсон. Он отбирает то, что нравится ему самому, и все-таки берет грех на душу – правит тексты, возвращая пунктуацию, а порой грамматику и систему эпитетов к общепринятым нормам. Это еще раз говорит, насколько непонятным и загадочным явлением была Эмили даже для своих близких друзей и знакомых. Пишет Хиггинсон и статью, где характеризует поэзию Эмили Дикинсон как богатую счастливыми находками и в то же время несовершенную, за что сам он, как редактор книги, приносит извинения. Как забавно читать это сейчас. Хиггинсон извиняется за гениальность своей современницы, даже близко не поняв природу ее таланта и глубину ее поэтического мира.

Книга выходит в 1890 году и вызывает неожиданный для Хиггинсона резонанс. Сама жизнь затворницы из Новой Англии вызывает у читателей интерес, стихи заставляют задуматься над проблемами мироздания и внутреннего мира самого читателя.

В 1891 году выходит еще одна книга, она также называется «Стихи». Многим стихам здесь даны названия, которые у Эмили Дикинсон весьма редки. Тексты также подретушированы. В 1894 году выходит книга эпистолярного наследия поэтессы: ее письма.  В 1896 году публикуется третья книга избранных стихов Эмили Дикинсон, теперь уже известного на всю Америку поэта.

Следующего издания пришлось ждать 18 лет: возник скандальный судебный процесс о литературном наследии и правах наследования.  Потом были новые издания. Во всех изданиях постепенно накапливались разночтения, редакторская отсебятина и просто опечатки.

Лишь в 1955 году американский литературовед и текстолог Томас Х. Джонсон издал трехтомник сверенных с рукописями текстов Эмили Дикинсон и тем установил канон поэта. Каноническими стали число стихотворений – 1775 и их нумерация, каноническими и сохранявшими все странности и особенности авторского письма следует признать и опубликованные тексты. Более того, Джонсон проделал совсем невероятную работу: установил даты написания большинства стихотворений, использовав анализ почерка Эмили Дикинсон и его возрастных изменений, как основу для своих научных изысканий.

Сейчас она – классик. Самый читаемый в Америке поэт. Ее известность можно сравнить с Пушкиным или Шекспиром. Поразительно, но в одно и то же время в США  жили – и не знали друг друга – два великих поэта: Эмили Дикинсон и Уолт Уитмен. И какими странными и разными кажутся галактики двух поэтов.

И все же мне кажется, что до сих пор поэзия Дикинсон остается зачитанной, но… непрочитанной и непонятой классикой. Ее стихи стали духовным вызовом не только своим современникам, которые так и не поняли гениальность поэта, но и читателям времен социальных сетей и цифрового бума. Среди этих шумов поэзия Дикинсон звучит музыкальной гармонией и поэтическим пророчеством для всех, кто «нищий и босой стучится в Божью дверь».

 

Еще читать