Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
«О капитан! Мой капитан!» / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Творчество / «О капитан! Мой капитан!»
«О капитан! Мой капитан!»
«О капитан! Мой капитан!»

Культурный код Игоря Поповва

22.05.2017
3689

Когда при жизни мы можем оценить гения? Какой линейкой и каким отвесом, да и по каким параметрам возможно произвести эти замеры?

Гений стоит над зияющей пропастью человеческого бытия и вечности. Он слышит и видит то, что недоступно человеческому слуху и зрению. И пытается это выразить в понятных человеку символах, знаках, звуках, словах. Выразить невыразимое – непосильная задача для человека. И мы лишь годы спустя удивляемся прозрениям и смелости гиганта, которого при жизни все почитали за чудака и сумасшедшего.

26 марта 2017 года исполнилось 125 лет со дня смерти классика американской поэзии, ее реформатора и новатора Уолта Уитмена.

Поэзия принципиально непереводима. Все попытки обуздать дикого мустанга превращаются в гениальное искусство интерпретаций. По отношению к Уитмену это более, чем правда. И все же русскому читателю повезло. Благодаря выдающимся К. Чуковскому, Б. Слуцкому, М. Зенкевичу, В. Левику, А. Старостиной с нами заговорила поэзия Уитмена на русском языке.

Мать поэта была дочерью голландского скотовода Корнелия ван Вельзора, но все ее предки по отцовской и материнской линии были мореплавателями. Уитмен испытывал привязанность к доброй, отзывчивой матери, но самостоятельно мыслить его приучил суровый отец, друживший с просветителем-демократом Т. Пейном. Отец был приверженцем социалистов-утопистов Р. Оуэна и Фрэнсис Райт.

Когда Уитмену было четыре года, родители переехали в Бруклин, ныне район Нью-Йорка. Здесь он шесть лет ходил в муниципальную школу, и на этом его формальное образование закончилось.

Поработав некоторое время рассыльным, Уолт поступил в ученики к типографскому наборщику. В типографии Уитмену представилась возможность познакомиться с художественной прозой, это и определило его жизненный выбор. Отныне он грезит только литературой.

С 16 лет и до 21 года будущий поэт работает печатником в Нью-Йорке, школьным учителем на Лонг-Айленде, основывает и почти год издает местный еженедельник «Лонг-Айлендер» в Хантингтоне и пишет серию газетных очерков «Записки на закате из-за стола школьного учителя».

В мае 1841 года Уитмен расстается с преподавательской деятельностью и возвращается в Нью-Йорк, где работает наборщиком в типографии. Именно тогда он начинает всерьез увлекаться политикой и налаживает отношения со штаб-квартирой Демократической партии.

Весной 1842 года Уолт работал редактором ежедневной газеты «Аврора», однако постоянные споры с издателями привели к его увольнению. В течение еще четырех лет он сотрудничает с разными демократическими газетами.

В 1842 году Уитмен серьезно взялся за литературную работу. Тогда он пишет сентиментально-назидательные рассказы и стихи, увлекается романтизмом. Его сочинения охотно публикует «Демократик ревью». В том же году он выпустил по заказу «Общества трезвенников» роман «Франклин Эванс, или Горький пьяница».

Проработав несколько месяцев в «Лонг-Айленд стар», Уитмен начал редактировать «Бруклин игл», одну из лучших тогда ежедневных газет столицы. Уитмену пришлось в январе 1848 года покинуть пост редактора «Бруклин игл».

Буквально через несколько дней ему предложили редактировать только что основанную в Новом Орлеане газету «Креснт». 25 февраля 1848 года поэт прибыл с младшим братом Джеффом в Новый Орлеан. Это были годы напряженной работы, несмотря на постоянные болезни брата и трения Уитмена с владельцами газеты. В результате 25 мая он подал в отставку и вернулся домой.

Однако Уитмен не собирался сдаваться и создал свою газету, пропагандирующую «свободную землю». Первый номер газеты «Бруклин фримен» вышел 9 сентября 1848 года, но на следующий день в типографии произошел пожар и большая часть тиража сгорела. Уитмену не удалось возобновить издание до ноябрьских выборов, когда демократы потерпели поражение в штате Нью-Йорк. Газета существовала еще около года, но летом 1849 года, из-за радикально настроенной группы демократов, газету пришлось закрыть. Последний номер вышел 11 сентября.

Уитмен периодически печатается в нью-йоркских и бруклинских газетах, но все же его активная журналистская карьера была завершена. В 1857–1858 годах он еще редактировал «Бруклин таймс», но после окончательно прекращает свою редакторскую деятельность. Уитмен мог без труда вернуться к ней, но для этого пришлось бы идти на компромиссы с совестью, что не удовлетворяло поэта.

Наступает тяжелый период в его жизни. Чтобы добыть пропитание, Уитмен брался за любую работу. Например, в 1852–1854 годах служил строительным подрядчиком. И при этом он продолжает упорно работать над стихами.

Весной 1855 года поэт начинает готовить к публикации свою книгу «Листья травы». Печатать книгу должны были его друзья из Бруклина братья Роум. Не найдя издательства, которое взяло бы на себя расходы, Уитмен выпустил книгу за свой счет, и даже сам сделал часть набора. Книга вышла из печати в первую неделю июля.

Для первого издания поэтического сборника в Америке «Листья травы» 1855 года были необыкновенно богато оформлены. Сборник включал 12 стихотворений и длинное предисловие. Открывалась книга поэмой, которая позже получила название «Песня о себе».

Вместо имени и фамилии Уитмен предпочел поместить на титульном листе гравюру со своего портрета, где был изображен в рубашке, рабочих брюках и щегольски сдвинутой набок шляпе. Это изображение до сих пор считается одним из самых популярных.

Главная тема поэмы – смысл человеческого бытия – вбирает в себя мотивы божественности человеческого «я», неразрывной связи души и тела, эволюции форм жизни, равенства всех живых существ и вечного странствия души в процессе рождения и смерти. Этими мотивами проникнута и поэма «Спящие».

Одним из немногих, кто сразу же высоко оценил «Листья травы», был другой выдающийся поэт, философ и пастор Ральф Уолдо Эмерсон. Письмо Эмерсона настолько вдохновило Уитмена, что тот в 1856 году переиздал свой сборник, добавив новые стихотворения и включив туда письмо Эмерсона. Критика же проигнорировала книгу.

После двухлетнего редактирования «Бруклин таймс» Уитмен снова остался без работы и начал готовить новое издание «Листьев травы». Книгу опубликовало в 1860 году недавно возникшее бостонское издательство во главе с предприимчивыми Тейером и Элдриджем.

Из всех изданий книги Уитмена это самое примечательное. Помимо новых 124 стихотворений, оно включало три новых, очень существенных цикла: «Демократические песни», «Дети Адама» и «Каламус». Язык и метафоры поэта усложняются, не удивительно, что современники игнорировали новаторство своего соотечественника.

 

Когда я слушал ученого астронома

И он выводил предо мною целые столбцы мудрых цифр

И показывал небесные карты, диаграммы для измерения звезд,

Я сидел в аудитории и слушал его, и все рукоплескали ему,

Но скоро - я и сам не пойму отчего - мне стало так нудно

и скучно,

И как я был счастлив, когда выскользнул прочь и в полном

молчании зашагал одинокий

Среди влажной таинственной ночи

И взглядывал порою на звезды.

(Перевод  К. Чуковского)

 

Хотя в политическом памфлете «Восемнадцатые выборы президента» Уитмен предсказал, что, если сторонники рабовладения будут преобладать в федеральном правительстве, то Гражданская война неизбежна, захват форта Самтер конфедератами потряс его не меньше других. В порыве негодования он написал «Бей! бей! барабан!» – первое из стихотворений, составивших опубликованный после войны сборник «Барабанный бой» (1865). После войны Уитмен служил в Вашингтоне в различных государственных учреждениях, в том числе в министерстве внутренних дел.

Одними из самых известных стали стихи памяти Авраама Линкольна «Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень» и «О Капитан! мой Капитан!»

В 1867 году вышло четвертое, а в 1871 году пятое издание «Листьев травы». В 1868 году с фрагментами книги, отобранными и изданными знаменитым прерафаэлитом Уильямом Россетти, познакомились в Великобритании. Их доброжелательно встретили многие ведущие английские писатели того времени, поэтому писательская репутация Уитмена в Англии до конца его дней оставалась выше, чем на родине.

В 1873 году Уитмена разбил паралич, работать в Вашингтоне он больше не мог и вынужден был поселиться у брата Джорджа Уитмена, занимавшегося бизнесом в Камдене (Нью-Джерси). Вторым испытанием в 1873 стала для него смерть матери, к которой он был необычайно привязан. Одним из самых преданных друзей, появившихся у Уитмена в Англии после книги, составленной Россетти, стала Энн Гилкрист, вдова известного биографа поэта Уильяма Блейка А. Гилкриста, которая приехала в Филадельфию и два года жила неподалеку от поэта.

В 1876 году вышло издание его стихов, а также сборник прозы и стихов «Две речушки», который стараниями Россетти и Гилкрист хорошо расходился в Англии, но был равнодушно встречен в США. Успех его произведений в Англии благотворно подействовал на поэта, состояние его настолько улучшилось, что в 1879 году он совершил поездку в западные штаты, а на следующий год посетил жившего в Канаде известного психиатра Р.М. Бака, который был почитателем книги «Листья травы» и приехал к нему в Камден. Именно Бак в 1883 году издал подробную биографию Уитмена.

Несмотря на тяжелую болезнь, Уитмену удалось в последние годы жизни подготовить новое издание «Листьев травы», известное как «предсмертное». Маккей выпустил это издание и прозу в одинаковом оформлении. Одно из последних стихотворений Уитмена, в котором он прощается с миром, — «Прощай, мое Вдохновенье!» 26 марта 1892 года поэта не стало.

В России Уитмен известен с начала 1860-х годов. Одним из первых, кто оценил значение сделанного Уитменом для последующего движения поэзии, был И. С. Тургенев. Среди русских поэтов наиболее близки к Уитмену Велимир Хлебников и Владимир Маяковский. В 1907 году вышел первый сборник его стихов в переводе К.И. Чуковского.

Чем же так уникален Уитмен для поэзии? Что привлекало в его поэтике столь разных людей?

Он был настоящим новатором, который смело разрушал устоявшиеся традиции и нормы. Уитмен поставил в центр своей поэтической системы отдельную личность, обобщенное поэтическое «я», воспевал красоту человеческого тела и человеческой души, показывал гармонию в природе и разлад в человеческом обществе.

 

Так долго мы жили друг с другом, засыпали вместе, сливаясь

почти воедино, в одно существо,

И теперь, если нам умереть, мы умрем вместе (да, нас никто

не разделит!).

Если нам уходить куда-то, навстречу неведомому, мы уйдем

вместе,

Быть может, мы станем богаче, счастливее и что-то познаем,

Может быть, ты ведешь меня ныне к моим самым высоким,

истинным песням (кто знает?),

Может быть, именно ты не даешь повернуть этот ключ

в роковой, последней двери - что же, в последний раз,

Прощай, - и привет тебе! - мое Вдохновенье.

(Перевод Н. Банникова)

 

Уитмена считают первооткрывателем в области теории сленга и одним из основателей американского языка. Его «языковой эксперимент» состоял, в частности, в том, что он смело обращался к фольклорным источникам и призывал других писателей использовать слова, с помощью которых можно было бы наиболее точно отобразить жизнь Америки. Особенное внимание он уделял профессионализмам, неологизмам, словам фольклорного происхождения. Поэт хотел, чтобы его стихи передавали речь простых американцев, своей ритмикой воссоздавали шум большого города, скрип повозок западных переселенцев, гудки паровозов и фабрик, гул митингов и бой боевых баранов.

Новаторство Уитмена проявилось также в особом ритмическом и мелодическом построении стихотворений. Например, в «Листьях травы» поэт отказался от классических размеров. «Рифмы - это оковы», «замызганная рухлядь!» — считал он и отвергал привычные образы, размеры, рифму. Большинство его произведений написаны верлибром — свободным стихом. Но верлибр Уитмена – это не бессилие найти рифму, он богат и насыщен метафорами и смыслами, разнообразными эмоциональными оттенками.

Стиховое новаторство Уитмена было предопределено многими его философскими и художественными увлечениями. Его свободный стих вобрал в себя ритмику английской Библии и прозы Эмерсона. Уитмен вводит в поэтическую речь прием параллелизма, сопоставляя явления методом их параллельного изображения, этот метод отличал речь проповедников Америки той эпохи.

Он также использует отдельные поэтические приемы индейского фольклора, метрические новшества Уильяма Блейка в «Пророческих книгах». Уитмен совмещает романтическую поэтику и пристальный интерес к повседневности, отражая детали быта, предвосхищая тем самым поэтику реализма. Тем самым он заложил основы реалистической поэзии, оставаясь до конца своих дней настоящим поэтом-романтиком.

Удивительно, что только сейчас мы открываем для себя Уитмена, полного глубинных метафор, уникального библейского языка и шокирующей откровенности, которую, конечно же, бессмысленно трактовать прямолинейно и банально. Его поэзия всегда балансирует над пропастью, словно шаткий мостик, ведущий нас к откровению.

------------------------------------------------

 

“O Captain! My Captain!..” — «О капитан! Мой капитан!»

 

О Captain! my Captain! our fearful trip is done,

The ship has weather’d every rack, the prize we sought is won,

The port is near, the bells I hear, the people all exulting,

While follow eyes the steady keel, the vessel grim and daring;

      But О heart! heart! heart!

        O the bleeding drops of red,

          Where on the deck my Captain lies,

            Fallen cold and dead.

 

О Captain! my Captain! rise up and hear the bells;

Rise up-for you the flag is flung-for you the bugle trills,

For you bouquets and ribbon’d wreaths-for you the shores a-crowding,

For you they call, the swaying mass, their eager faces turning;

      Here Captain! dear father!

        This arm beneath your head!

          It is some dream that on the deck,

            You’ve fallen cold and dead.

My Captain does not answer, his lips are pale and still,

My father does not feel my arm, he has no pulse nor will,

The ship is anchor’d safe and sound, its voyage closed and done,

From fearful trip the victor ship comes in with object won;

      Exult О shores, and ring О bells!

        But I with mournful tread,

          Walk the deck my Captain lies,

            Fallen cold and dead.

Walt Whitman (1819 — 1892)

 

 

 

О Капитан! мой Капитан! сквозь бурю мы прошли,

Изведан каждый ураган, и клад мы обрели,

И гавань ждет, бурлит народ, колокола трезвонят,

И все глядят на твой фрегат, отчаянный и грозный!

      Но сердце! сердце! сердце!

          Кровавою струей

            Забрызгана та палуба,

              Где пал ты неживой.

О Капитан! мой Капитан! ликуют берега,

Вставай! все флаги для тебя, — тебе трубят рога,

Тебе цветы, тебе венки — к тебе народ толпится,

К тебе, к тебе обращены восторженные лица.

        Отец! ты на руку мою

          Склонися головой!

            Нет, это сон, что ты лежишь

              Холодный, неживой!

Мой Капитан ни слова, уста его застыли,

Моей руки не чувствует, безмолвен и бессилен,

До гавани довел он свой боевой фрегат,

Провез он через бурю свой драгоценный клад.

        Звените, смейтесь, берега,

          Но горестной стопой

            Я прохожу по палубе,

              Где пал он неживой.

Уолт Уитмен

(Перевод К. Чуковского)

 

 

О капитан! Мой капитан! Рейс трудный завершен,

Все бури выдержал корабль, увенчан славой он.

Уж близок порт, я слышу звон, народ глядит, ликуя,

Как неуклонно наш корабль взрезает килем струи.

            Но сердце! Сердце! Сердце!

            Как кровь течет ручьем

            На палубе, где капитан

            Уснул последним сном!

О капитан! Мой капитан! Встань и прими парад,

Тебе салютом вьется флаг и трубачи гремят;

Тебе букеты и венки, к тебе народ теснится,

К тебе везде обращены восторженные лица.

            Очнись, отец! Моя рука

            Лежит на лбу твоем,

            А ты на палубе уснул

            Как будто мертвым сном.

Не отвечает капитан и, побледнев, застыл,

Не чувствует моей руки, угаснул в сердце пыл.

Уже бросают якоря, и рейс наш завершен,

В надежной гавани корабль, приплыл с победой он.

            Ликуй, народ, на берегу!

            Останусь я вдвоем

            На палубе, где капитан

            Уснул последним сном.

Уолт Уитмен

(Перевод М. Зенкевича)

 

 

Еще читать