Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВЫ МОЛИТЕСЬ ТЕПЕРЬ / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Творчество / В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВЫ МОЛИТЕСЬ ТЕПЕРЬ
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВЫ МОЛИТЕСЬ ТЕПЕРЬ
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВЫ МОЛИТЕСЬ ТЕПЕРЬ
24.09.2011
1223

 Не так много в русской художественной литературе найдется произведений, представляющих психологическую реакцию их авторов на протестантство. Среди них можно назвать стихотворение Ф.И. Тютчева "Я лютеран люблю богослуженье..." (1834), фрагменты 15 и 16 глав "Левши" Н.С. Лескова (1881), три стихотворения О.Э. Мандельштама: "Лютеранин" (1912), "Здесь я стою..." и "Бах" (1913), стихотворение Н.С. Гумилева "Евангелическая церковь" (1919).

Можно говорить и о других произведениях, но, на мой взгляд, именно в этих интерес к протестантству носит глубокий характер. Здесь видится попытка пусть неполно и будто "со стороны" говорить о том или ином переживании, опыте общения с религиозной конфессией, не главенствующей в России и не всегда элементарно понимаемой. Кроме того, можно рассматривать это творчество как опыт практического экуменизма со стороны русской культуры, да еще в период, когда эта самая большая русская культура формировалась. Легко заметить, что предложенные четыре имени и четыре произведения о протестантстве составляют определенную хронологическую цепочку от начала XIX до начала XX века и, следовательно, позволяют сделать некоторые исторические выводы.

Сегодня, когда протестантству и католичеству российским законом о свободе совести 1997 года отказано в праве именоваться традиционными религиозными конфессиями, когда для них введены ограничения, а представители Русской православной церкви время от времени позволяют себе публичные выпады в адрес церквей-сестер, особенно имеет смысл обратится к другому, русскому же мнению на эту тему. К мнению литераторов, в патриотизме которых сомневаться не приходится.

Стихотворение Федора Ивановича Тютчева (1803-73) "Я лютеран люблю богослуженье...", помеченное 16-28 сентябрем 1834 года, впервые было напечатано уже после кончины автора в 1879 году "Русским Архивом". Это любопытное обстоятельство можно отнести к широко известной забывчивости Тютчева относительно своих произведений и его равнодушию к публикациям своих сборников. Но как раз в ранний период творчества он все же посылал свои стихотворения в редакции русских журналов и альманахов, в том числе и в "Современник" Пушкина, где подборка их была напечатана в 1836 г. под общей "шапкой": "Стихи, присланные из Германии". Этого стихотворения в упомянутой подборке, тем не менее, нет. Отсутствуют также какие-либо данные, что оно циркулировало в тогдашнем самиздате. Что же препятствовало его публикации? Можно предположить, что вместе с выходом в свет такого произведения у его автора могли возникнуть легко предсказуемые неприятности по службе. Поэт Тютчев выражает симпатию к лютеранству, тогда как чиновнику-дипломату Тютчеву времен царствования Николая I надлежало любить православие как одну из трех опор государственного строя. Но это лишь шаткая гипотеза. Обратимся к самому тексту:

Я лютеран люблю богослуженье,
Обряд их строгий, важный и простой -
Сих голых стен, се храмины пустой
Понятно мне высокое ученье.

Не видите ль? Собравшися в дорогу,
В последний раз вам вера предстоит:
Еще она не перешла порогу,
Но дом ее уж пуст и гол стоит, -

Еще она не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь...
Но час настал, пробил...
молитесь Богу,
В последний раз вы молитесь теперь.


В стихотворении речь идет о лютеранстве и его храме как таковом. То есть действие может происходить не обязательно в Швеции или в Германии, а, например, в России, где в начале XIX века лютеранство было главенствующим в трех окраинно-пограничных регионах: Финляндии, Эстляндии и Лифляндии, однако не во всей России. Содержание стихотворения могло относиться к любому лютеранскому храму, хоть в Петербурге, хоть под Петербургом.

Что же касается предельной простоты и скупости лютеранского обряда, то в стихотворении нет прямых сравнений его с пышным католическим или православным богослужением. Похоже, Тютчеву нравится этот "строгий, важный и простой" обряд, поэт явно симпатизирует ему. Вместе с тем, образ "пустых и голых стен" храма, "дома веры", рисуется поэтом в двух различных аспектах. И с симпатизирующим пониманием этих стен "высокого ученья", и в качестве знака ухода веры из храма вообще. И в том и в другом случае употреблены одни и те же слова. Правда, у Тютчева такое противоречие смыслов встречалось не раз. Стоит вспомнить хотя бы его знаменитую, часто ныне повторяемую с иронией строчку: "Умом Россию не понять, аршином общим не измерить". Аршин — типично русская мера длины, он не может быть "общим". Общим может быть метр.

Структура стихотворения построена на переходе от спокойной сосредоточенности в понимании и переживании "высокого учения" к состоянию тревожности и ощущению надвигающейся катастрофы: канун ухода веры. Никакого счастья от приближения этой роковой минуты поэт, конечно, не испытывает. Два последующих четверостишия наполнены этим предчувствием "последнего раза" веры, что словесно повторяется дважды, в результате чего и все стихотворение воспринимается именно в таком ключе: вера вот-вот покинет свой "дом". Поэт начал за здравие, а кончил за упокой.

Что же так беспокоило Тютчева при знакомстве с лютеранством? Был ли он не только пророком относительно национального русского самосознания, но и судьбы протестантизма в России?

XIX век прославился наступательно активным атеизмом разных форм и видов: революционным, либерально-прогрессистским, научным, культурным (в ХХ веке даже государственным), что постепенно оттесняло все христианские конфессии на дальний план общественной жизни, загоняя их в глухую, малоподвижную оборону. Тут было из-за чего волноваться. Самозаклинание царского строя России, выраженное известным "православие, самодержавие и народность", Тютчева, во всяком случае, не успокоило. В том, что рядом с пышностью традиционного богослужения есть голые стены иного храма, поэт видел знак "ухода веры". Со времени написания "Цицерона" и "Наполеона" предчувствуемый им уход происходил на глазах. Поэт-философ умел чутко воспринимать "знаки времени". В особенности, по его выражению, "роковые". А катастрофа ухода веры во всех ее видах и "разветвлениях" в России, действительно, наступила. Но особенности протестантства и богослужения лютеран здесь уже ни при чем.