Вопросы жизни и смерти напрямую связаны с традиционной и современной медицинской этикой, они стоят также на грани медицины и христианской морали. Так, в знаменитой клятве Гиппократа есть такие слова: «Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для совершения подобно замысла».
Возможно, многие удивятся, но в настоящее время врачи не дают клятвы Гиппократа. В нашей стране это называется клятвой врача Республики Беларусь. В настоящее время в большинстве стран мира из текста врачебной клятвы полностью исчезло упоминание о недопустимости убийства нерожденных детей (абортов), в некоторых переосмысливается возможность для врача убить своего пациента – возможность эвтаназии.
Во многих странах, таких как Голландия, Бельгия, Австралия, эвтаназия уже узаконена, а в некоторых штатах США законодательно допустимо самоубийство больного при помощи врача. По всей Европе в настоящее время проходят ожесточенные дебаты по вопросу эвтаназии.
Защитники эвтаназии чаще всего указывают на три причины, три самых главных страха, с которыми не хотят сталкиваться умирающие люди: страх перед болью (и не только физической), страх потерять собственное достоинство, он же и страх зависимости (когда у человека стоят трубки в каждом отверстии, сам он лежит на клеенке по причине недержания мочи и кала, не в силах причесаться или побриться), а также страх постепенной потери мыслить (при некоторых психических заболеваниях, таких как болезнь Альцгеймера, при которой прогрессирующим образом происходит распад человеческой личности).
Лучше всего эту точку зрения выразил, пожалуй, философ Фридрих Ницше: «В определенном возрасте жить дальше уже неприлично. Прозябание в жалкой зависимости от врачей и аппаратов, после того как смысл и право на жизнь утрачены, должно вызывать у общества презрение… Если гордо жить уже невозможно, я хочу гордо умереть».
Существуют и другие причины, по которым современное общество все более и более готово принять эвтаназию. Так, развал семей, приобретающий ужасающий размах, приводит к увеличению одиноких пожилых людей, о которых просто некому заботиться. Свою роль играет и развитие здравоохранения: один день лечения в реанимации может стоить тысячи долларов, в то же время эвтаназия стоит копейки.
Как ни странно, значительные успехи в борьбе с раком тоже вносят свой вклад в проблему эвтаназии: современные способы лечения могут значительно продлить жить больного, но при этом часто наступает не исцеление, а лишь растягивание ужасных страданий.
Эпидемия болезни Альцгеймера все более остро ставит вопрос, является ли человеком тот, кто потерял все черты человеческой личности. Наконец, нехватка органов для трансплантации также становится сильным аргументом в пользу эвтаназии.
В то же время эвтаназия поднимает множество вопросов и проблем, с которыми приходится сталкиваться даже ее сторонникам. Так, одним из первых встает вопрос неизлечимости заболеваний. Как правило, эвтаназия применяется по отношению к тем пациентам, у которых нет надежды на выздоровление. Однако любой врач хирургическо-реаниматологического профиля (как и многие другие врачи) может привести примеры из своей практики, когда, казалось бы, в самых безнадежных случаях больной поправлялся, а тот, у которого были все шансы на выздоровление, неожиданно умирал.
К социальным проблемам можно отнести все множество юридических вопросов: кто будет решать, достоин человек жить или нет, - он сам, его родственники, суд? А как поступать с детьми и душевнобольными людьми? Если страдания оправдывают человекоубийство – нелогично убивать только тех, кто сам об этом просит.
Можно себе ярко представить, как практика применения эвтаназии постепенно приведет к множеству злоупотреблений. Добровольная эвтаназия может быстро перерасти в недобровольную. Люди будут принимать решения под давлением родственников (которые либо могут стремиться получить наследство, либо просто не будут хотеть заботиться о больном), под давлением врачей (которые могут быть заинтересованы в органах для трансплантации, в каком-либо вознаграждении, в стремлении скрыть халатность в лечении и т. д.), под давлением собственных страхов, одиночества или неадекватного обезболивания.
Администрация больниц, в свою очередь, желая сэкономить ресурсы, будет также поощрять практику эвтаназий. Изменится как отношение врачей к больным, так и общества к врачам (как к касте потенциальных убийц). Изменится само отношение к человеческой жизни.
В истории уже происходило подобное. Так, еще в 1920 году нацистами была принята программа «Устранение и уничтожение бессмысленных жизней». Когда нацисты пришли к власти в Германии, в школьных учебниках по математике можно было встретить, например, такие задачки: «Содержание одного душевнобольного обходится во столько-то марок в год. Вопрос: во сколько обойдется немецким налогоплательщикам содержание 300 тысяч таких больных?»
А от программ и задачек в учебниках нацисты быстро перешли к действиям – тем действиям, за которые до сих пор вся нация чувствует непреходящую вину. Сначала начали уничтожаться умственно и физически больные, затем – идеологические враги и расово непригодные. Все это обосновывалось бессмысленностью их жизни. Как это ни ужасно, но понятие бессмысленности жизни – основное понятие современных защитников эвтаназии.
Печально, но факт: современная Европа, за исключением, может быть, Польши, - это постхристианские страны, в которых давно уже общественное мнение стоит совсем не на христианских основах. В то же время в постсоветских странах после долгих лет атеизма так и не сформировалась значительная духовная, христианская составляющая культуры, которая могла бы оказывать значимое влияние на жизнь общества.
Тем не менее для христианской церкви так же, как и в прежние века, важно иметь твердое мнение по проблеме эвтаназии, чтобы нести свет Христов там, где в нем больше всего нуждаются, - у постели неизлечимо больных людей.
Итак, можно ли считать убийство из милосердия актом сострадания, проявлением уважения к свободе выбора и личности больного? Или же это ошибка медицины, первый шаг к ужасам нацистской эры?
С первых страниц Священного Писания можно увидеть, что человеческая жизнь создана по образу Божьему, и поэтому неприкосновенна. Бог дает жизнь, и только Он имеет право ее забрать. «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукой человека: ибо человек создан по образу Божию» - говорит Библия (Быт. 9:6). Шестая заповедь – «не убий» - также подтверждает этот принцип.
В Священном Писании можно найти некоторые примеры самоубийств. Так, в Ветхом Завете мы читаем о Самсоне, который убивает себя, но при этом фактически жертвует собой, чтобы уничтожить врагов Израиля (Суд. 16:22-31). В то же время есть примеры самоубийств, к которым Библия относится достаточно негативно: Саул, которого убили по его просьбе после того, как он был ранен в битве (2 Цар. 1), и Иуда, предавший Христа и повесившийся после этого (Мф. 27:5).
Мысли о преждевременной смерти были и у пророка Илии (3 Цар. 19:4). О смерти думал и Иов, говоривший: «Душа моя желает лучше прекращения дыхания, лучше смерти, нежели сбережения костей моих. Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои – суета» (Иов. 7:15-16).
Бог сотворил человека свободным. Это одновременно и пугает, и радует. В то же время Господь устанавливает некоторые пределы моральной свободы в виде заповедей, нарушая которые человек уродует в себе образ Божий и нарушает Божий план для своей жизни.
Но, изучая вопрос прекращения жизни, мы находим в Библии определенный парадокс. Так, в одном случае Бог категорически запрещает лишение жизни. С другой стороны, «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих», -говорит Христос (Ин. 15:13). Более того, Сам наш Господь, «чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти» (1 Пет. 3:18).
Таким образом, запрещение самоубийства и одновременное почитание мучеников показывает, что жизнь – важная, но не предельная ценность, великое благо, но не наивысшее.
Смерть вошла в мир в результате грехопадения. Но она не только зло, с которым нужно бороться. Она является в то же время, по выражению христианского автора Клайва Льюиса, жестокой милостью, заботой Божьей о гибнущем в грехах человеке. Смерть может быть и освобождением в случае тяжелой болезни и страданий. Так часто и молятся в наших церквах, чтобы Бог, по милости Своей, забрал к Себе душу страдающего, потому что только Сам Бог имеет право на это.
Завершение жизни, к сожалению, часто связано со страданием. В современном мире страдание считается бессмысленным, абсолютным злом, которого необходимо при всякой возможности избегать. Но на примере того же Иова можно ясно увидеть, что страдания могут занимать особое место, даже если кажутся бессмысленными. Они подчеркивают нашу зависимость от ближних, от Бога. Они же дают возможность для близких проявить любовь к страдающему.
Несколько слов хочется сказать и о таком вопросе, как приостановление лечения или отказ от него. Дело в том, что есть такие заболевания (например, запущенные случаи рака), когда даже при помощи всех мощных средств, находящихся в руках современной медицины (в случае онкологии это хирургическое и химиотерапевтическое лечение, лучевая терапия), невозможно помочь больному, а можно лишь растянуть его страдания и даже увеличить их. Современная интенсивная терапия и реанимация обладает таким набором лекарственных средств и медицинского оборудования, при помощи которых можно длительно поддерживать жизнь у уже фактически умершего человека. Но при этом теряется сам смысл реанимации. Ведь цель любого лечения – помочь человеку выздороветь. А реанимация после определенного предела превращается не в помощь больному, а в высокотехнологичную форму мучения, концом которого все равно будет смерть.
Я глубоко убежден и как врач, и как христианин, что в таких случаях и медработникам, и родственникам, а иногда и самому больному, если он в сознании, следует иметь мужество сказать: «Хватит!» Нигде в Библии мы не встретим призыва стремиться как можно дальше оттягивать момент смерти, искусственно причиняя себе при этом страшные страдания. Прекращение лечения не будет самоубийством, ведь человек уже умирает. Не будет оно и эвтаназией, так как произойдет просто естественный процесс умирания. Причем очень важно отметить, что даже в данном случае мы не говорим о бессмысленности жизни больного. Мы говорим лишь о бессмысленности проводимого лечения.
В то же время, не проводя жесткого агрессивного лечения или приостанавливая его, необходимо обязательно продолжить любящую заботу о больном – согревать его, кормить, максимально полноценно убирать болевой синдром. В настоящее время можно убрать или же значительно снизить боль у 95% больных, если правильно подобрать дозировку препаратов, использовать анестезиологические и хирургические методики обезболивания.
Но чаще всего людей беспокоит иная боль – боль в сердце. Это боль оставленности, одиночества, накопившихся обид и страха приближающейся смерти. По словам матери Терезы, самая страшная болезнь, поразившая людей в этом мире, не проказа и туберкулез, а чувство, что они никому не нужны, что их никто не любит, что они всеми покинуты. И, когда в эти минуты человек говорит, нет, он даже кричит иногда: «Я хочу умереть!», это означает не что иное, как: «Я хочу, чтобы со мною кто-то был рядом!» А ему в этот момент в некоторых западных странах предлагают эвтаназию…
Задача здорового человека заключается в том, чтобы разделить с умирающим его боль, а в каких-то случаях взять эту боль на себя. Это непросто, ибо здесь необходимы и чисто физические силы, и сердце.
Нам проще ужасаться состоянию больного, в крайнем случае, жалеть его, но не быть с ним рядом; а именно это необходимо. А медработники в этот момент, что вполне естественно, видят в больном человеке только пациента, которому они должны помочь, исходя из своих профессиональных возможностей, то есть сделать перевязку, инъекцию или принять решение о том, как эффективнее купировать приступ, и прочее. Но задача заключается в другом – быть рядом с больным, общаться с ним от сердца к сердцу, увидеть в нем не больного, а человека. Именно этого зачастую не делает никто, включая близких. А поэтому находится иной выход – эвтаназия.
Трагедия современного общества состоит в том, что в больном перестают видеть человека, с которым можно общаться на равных. На него начинают смотреть как на несчастного, которого надо жалеть, опекать, оберегать от новостей, чтобы больной не волновался, но при этом забывают о главном – о его внутреннем мире и его личности.
Если бы мы больше вникали в то, чем живет умирающий, вопрос об эвтаназии отпал бы сам собой, ибо нам стало бы ясно, что именно в последние дни жизни он переживает хотя и очень страшное, но удивительное время. Смысл последних дней жизни, когда человек, подобно железнодорожному локомотиву, приближается к конечной станции, заключается в том, что человек переживает в этот момент огромный духовный рост, дорастает до полноты раскрытия своего «я».
Когда у человека остается совсем немного времени на земле, когда силы исчезают с каждым днем, а физические страдания увеличиваются, он на глазах становится другим, парадоксально вырастая из своих слабостей и преодолевая тот потолок, которым он, казалось, уже навсегда был ограничен в своем развитии. Не дать человеку пережить это состояние – недопустимо.
Удивительно много дают эти дни и тем, кто остается с больным один на один, проводит с ним время – в разговорах или молча, но всегда прикасаясь к сердцевине бытия. Это страшно, но необходимо. Беда сегодняшней цивилизации заключается в том, что в большинстве случаев наши родные и друзья, а потом и мы сами умираем в больнице, в изоляции от реальности, вдали от родных и друзей. В страшном одиночестве казенного дома.
Имея дело с пациентом, умирающим от боли, может показаться, что у нас на выбор есть две равно нежелательные альтернативы: либо «адская жизнь», либо эвтаназия. В действительности есть еще третья альтернатива – путь креста. Он призывает нас потратить наше время, деньги и энергию на поиски благородных решений в тяжелых ситуациях.
Сегодня в Европе распространяется движение хосписов – специальных медицинских учреждений, где умирающему больному оказывается вся медицинская, психологическая и духовная помощь командой медработников, психологов, служителей церкви вместе с непосредственным участием родственников. Как правило, такие учреждения организовываются врачами-христианами.
Но, возможно, самым сильным аргументом христиан против эвтаназии является то, что смерть – это еще не конец. Бог сотворил совершенный мир, который пал вследствие человеческого бунта против Бога. Но Божье вмешательство через смерть и воскресение Христа означает, что через веру мы можем после смерти ожидать новый мир с Богом, где не будет больше ни смерти, ни печали, ни плача, ни боли (Отк. 21:4). С этой точки зрения, смерть – это не фатальность и безысходность, но и, в некоторой степени, приключение. Ведь христианская надежда намного сильнее могилы. Как сказал Климент Александрийский, Христос превратил закат в рассвет.
Для тех, однако, кто не знает Бога, эвтаназия вовсе не является милостивым освобождением. Это, наоборот, только подтолкнет их ближе к судному дню, к которому они не готовы, с последующим вечным отлучением от Бога и вечным наказанием (Евр. 9:27, Отк. 20:15). Таким образом, это может быть наихудшее, что мы можем для них сделать. Эвтаназия в корне неправильна, потому что Бог сказал, что это неправильно. И когда нас, христиан, уговаривают поразмышлять над этим, то наш ответ должен быть предельно прост: «Написано: не убивай!»
Однако, будучи правильными, Божьи законы не оторваны от жизни и имеют огромное положительное значение как для существования всего человеческого общества, так и для формирования отношений между отдельными людьми.
У меня сегодня смешанные чувства. С одной стороны, я вижу, что существует ясный христианский ответ, что можно заботиться о людях, проявляя к ним любовь, когда они в этом больше всего нуждаются. С другой стороны, очевидно, что в современном мире набирают оборот совсем иные тенденции.
Какими ценностями будут руководствовать врачи и общество в XXI веке? Думаю, что Церковь Христова и сегодня, давая новую модель взаимоотношений между больным и врачом и донося весть о великой ценности человеческой жизни, должна отстаивать истинность и актуальность христианства в светском обществе, которое не ищет в Боге источника нравственных идеалов.
«Крынiца жыцця», №2-2007
