«Вникай в себя и в учение; занимайся этим постоянно ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя» (1 Тим. 4:16).
Вникая в себя, в глубины своей души, своей психики, мы находим там самые разнообразные страхи. Это могут быть мелкие страхи: страх промочить ноги или опоздать на работу, или страх перед злой собакой, или страх не сдать экзамен, не справиться с работой и т.д.
Таких страхов огромное множество. Всем нам они хорошо известны.
Нас беспокоят и более серьезные страхи, порождаемые огромными изменениями, происходящими в нашем стремительно развивающемся мире. Это страхи от последствий экологического кризиса, изменения климата, роста преступности, алкоголизма, наркомании, стремительного роста цен и огромное множество других страхов.
Но наиболее глобальный, сильный, захватывающий душу страх – это страх смерти, которая ждет каждого из нас.
Чем больше наши достижения в науке, тем больше, кажется, мы испытываем страх и отрицаем реальность смерти, стараемся не думать о ней, предаем забвению всякую мысль о ней.
Доктор Элизабет Кюблер-Росс (США), всю свою жизнь проработавшая с умирающими людьми, пишет, что умирание человека в современном мире стало страшно одиноким и безличным:
«Не есть ли наша сосредоточенность на кровяном давлении, на подборе надлежащего оборудования отчаянной попыткой отрицать надвигающийся конец, который так страшен для нас, что мы бываем внимательнее к показанием приборов, чем к страдающему человеческому существу, еще раз напоминающему нам, что мы не всемогущи, что наши возможности ограничены и, главное, что мы сами смертны?»
С огромной силой описал весь ужас умирания неверующего человека Л.Н. Толстой в рассказе «Смерть Ивана Ильича».
Иван Ильич был обыкновенный человек, как все. Он жил интересами службы, семьи, заботами о деньгах. Сама служба, успех по службе доставляли ему удовольствие. Сознание своей власти, возможности погубить всякого человека, которого он захочет погубить, важность, даже внешняя, при его входе в суд (он был прокурором) и встречах с подчиненными и, главное, мастерство свое по ведению дел, которое он чувствовал, - все это радовало его и вместе с беседами с товарищами, обедами и вистом наполняло его жизнь.
Так шли годы. И вдруг – о, ужас! – болезнь, смерть! Понимая неизбежность своей смерти, понимая, что он пропал, пропал совсем, Иван Ильич плакал о беспомощности своей, о своем ужасном одиночестве, о жестокости людей, о жестокости Бога, об отсутствии Бога. «Зачем ты все это сделал? Зачем привел меня сюда? За что, за что так ужасно мучаешь?», - упрекал Иван Ильич Бога.
И странное сомнение стало мучить его: а что, если вся его жизнь была не то, да и жизнь ли это? И перед ним вдруг открылась вся пустота, мертвость его жизни.
Там далеко в детстве еще была жизнь, потому что была искренняя радость, чистота, веселье и доброта, но чем дальше от детства, тем темнее и темнее становилась жизнь, тем меньше в ней было света, искренней радости и доброты, а потому и истинной жизни. Насколько он рос в общественном мнении, настолько же из него уходила жизнь.
«Да я же не виноват: зачем, за что весь этот ужас?», - кричала его душа. И ответ был один: «Не то. Все то, чем ты жил и живешь, есть ложь, обман, скрывающий от тебя жизнь и смерть». Иван Ильич умирает, а сомнение так и не разрешено, так и остается сомнением.
Но многие люди могут возразить, что не испытывают такого сильного страха смерти. Доктор Лизл Марбург Гудман, психолог колледжа в Нью-Джерси, провела 623 интервью, касающихся вопросов смерти, чтобы исследовать отношение людей к своей кончине.
Пользующийся большим авторитетом в своей области один видный ученый, у которого она брала интервью, утверждал, что много лет назад принял мысль о смерти и с тех пор больше никогда не думал об этом. Он утверждал, что мысль об умирании не угнетают его, как и разговор о смерти, и, разумеется, мысли о смерти не служат побудительной причиной его действий и не влияют на него даже на подсознательном уровне.
В этот момент доктор решила пойти дальше и задала вопрос: «Если вы отдаете себе в этом отчет, когда бы вы предпочли умереть - утром, днем, вечером или ночью?».
«Это не имеет значения», - быстро ответил ученый.
«Какое время года вы выбрали бы для смерти: весну, лето, осень или зиму?».
«Никакой разницы».
Несколько раздосадованный, ученый поинтересовался, зачем эти бесполезные вопросы. Когда доктор Гудман спросила, считает ли он смерть важным событием в своей жизни, он ответил: «Да, возможно самым важным». Он согласился, что для других значительных событий своей жизни предпочитает определенное время и место, но никогда не думал об этом относительно смерти.
Дальнейшие вопросы были ему малоприятны, и на вопрос, хотелось бы ему знать в полной мере обстоятельства своей смерти, он ответил категорически: «Не хочу!»
Настроение ученого коренным образом изменилось. Он стал неразговорчив, его прежний энтузиазм исчез совершенно, и он признался, что ощущает подавленность.
В конце концов, он понял, что его прежнее категорическое утверждение, что он давно примирился со смертью и больше о ней не думает, было не совсем верным. Он осознал, что на деле никогда не принимал мысли о смерти и годами был угнетен, думая о ней.
Смерть часто снилась ему, и теперь он понял, что на подсознательном уровне у него всегда присутствовала мысль о смерти. Он признался, что всегда остро ощущал, как быстро бежит время, но до сих пор не связывал этого впрямую с подавленными мыслями о собственной смерти.
Следует согласиться, что (согласно Фрейду и Юнгу) днем или ночью, спим мы или бодрствуем, нет ни минуты, чтобы в нашем подсознании не было бы мысли о смерти. Часто мысли эти прорываются на поверхность, несмотря на то, что мы изо всех сил боремся с ними.
Ученые сходятся на том, что если бы слово «смерть» отсутствовало в нашем словаре, то не были бы написаны великие книги, не были бы построены пирамиды и соборы, не были бы созданы замечательные произведения искусства, поскольку любое искусство уходит корнями в религию, в веру в Творца, в представление людей о мире духовном.
Неизбежность смерти придает жизни значение и значительность. Смерть – источник наших побуждений, стремлений и свершений.
Доктор Гудман смело продолжает эту тему: «Я полагаю, что все то, что отличает нас от уровня низших животных, - прямое следствие ответа на вызов смерти. Сама сущность человека основана на знании о собственной смерти».
Доктор Гудман не одинока в своем убеждении, что если мы заставим себя осознать неизбежность собственной смерти, это может дать возможность осуществиться нашим невыявленным способностям и сделать каждый момент оставшейся нам жизни более ценным. Но главное значение ясного осознания смерти – это поиск духовного смысла жизни, неуничтожаемого смертью, поиск Бога.
«От одной крови Он произвел весь род человеческий… дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли…» (Деян. 17:26,27). Поиск Бога – это воля Его, в самом поиске Бога душа находит удовлетворение и радость. «Приблизьтесь к Богу и приблизится в вам» (Иак. 4:8).
Подводя итог всему сказанному, следует отметить, что смерть есть самый важный факт человеческой жизни, и человек не может достойно жить, закрыв глаза на смерть, не определив свое отношение к смерти.
Определенно следует согласиться с Н. Бердяевым, который писал:
«Кто строит свою жизнь, закрыв глаза на смерть, тот проигрывает дело жизни, хотя бы жизнь была удачной. Достижение полноты жизни связано с победой над смертью. Забвение смерти есть не мужество и бесстрашие, а низость и поверхностность. Без решения вопроса о смерти, без победы над смертью личность не может себя реализовать».
Борьба против смерти составляет сущность христианства. Победа над смертью возможно только через принятие Христа. Именно Христос Своей жертвой и воскресением «смерть попрал», даровав людям дар вечной жизни.
«Когда же тленное это облечется в нетленное и смертное это облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою» (1 Кор.15:54).
Жизнь есть величайший, бесценный дар Божий, за который мы непрестанно должны благодарить Бога. Смерть же есть переход к Богу, к жизни вечной. Дай нам Бог вслед за Павлом от всей души сказать: «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп. 1:21).
