Человек, убитый одним врагом, так же мертв, как и убитый целым войском. Если вы в дружбе с одним тяжелым пороком, вы умерли при жизни, будь у вас хоть и все остальные добродетели.
Многим кажется, что достаточно одного хорошего свойства – доброты, широты, сострадательности, а остальное приложится. Но если вы лишены одного из видов эгоизма, а двадцать пять прочих видов у вас есть, этот единственный вид не принесет вам пользы. Скорее всего, он просто станет двадцать шестым видом, только в личине добродетели.
Так что не думайте, что одно хорошее свойство отменяет или искупает все ваше зло.
Не думайте и о том, что любовь к Христу можно выразить через ненависть к Его врагам. Положим, они действительно Его ненавидят, – но Он-то их любит, и вы не будете с Ним заодно, если тоже не полюбите.
Если вы – вместо того чтобы любить врагов Церкви – возненавидите их, вы сами рискуете стать врагом и ей, и Христу, Который сказал: «Любите врагов ваших» (Мф. 5:44), и еще – «Кто не со Мною, тот против Меня» (Мф. 12:30). Вот и выходит, что, если вы не любите вместе с Ним тех, кого Он любит, вы – против Него.
А любит Он всех, и за всех умер, и сказал, что нет большей любви, чем отдать за кого-нибудь жизнь (Ин. 15:13).
Не спешите решать, что враг ваш – злодей, поскольку он враждует с вами. Может быть, он и враждует потому, что считает вас злодеем. А может, он вас боится, потому что вы боитесь его. Если бы он поверил, что вы можете его полюбить, он бы с вами не враждовал.
Не спешите решать, что ваш враг – враг Богу. Может быть, он и враждует с вами, потому что не видит в вас ничего Божьего. Или – боится вас, не находя в вас Божьей любви, кротости, терпения, милости, снисхождения к слабостям.
Не спешите осуждать тех, кто больше не верит в Бога: их могла отвратить ваша холодность и корысть, ваша приземленность и пошлость, ваша похотливость и ваш эгоизм. Они убили в них веру.
Настоящим христианином, иначе говоря – святым, может быть только тот, кто решил все свое разделить с ближним. Он или совсем отказывается от своего, или довольствуется необходимым, а остальное раздает ближним, особенно бедным. Решая же, что ему действительно нужно, он прежде всего думает о том, что нужно другому. Себе он оставляет только то, что осталось.
Вы скажете: богатый никогда не поступит прямо по Писанию, – и будете правы. Это не ново: ведь Христос давно сказал, что верблюду легче пролезть в игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное (Мф. 19:24).
Если бы христиане следовали учению Церкви о собственности и нищете, никого бы не увлекли рассуждения Маркса и никто не стремился бы лишить права собственности других.
Есть одно верное учение, и его хранит Церковь: право на собственность существует, и отрицать его нельзя, но это право сопряжено с обязанностью. Если бы христиане выполняли ее честно и прямо, то жили бы, как христиане апостольских времен: «Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:34-35).
Никто не отнимал у первых христиан землю, дома, утварь, деньги. Они торговали и хранили свое, понимая при этом, что их личная нужда неотделима от нужды ближнего; что их великая привилегия – возрастать в любви, помогая друг другу по милости, а не по букве Закона.
Если у вас есть деньги, подумайте: а вдруг они попали вам в руки только потому, что Господь хочет, чтобы вы познали всю радость и все совершенство даяния?!
Легко уговаривать бедных, чтобы они принимали свою бедность как Божью волю, когда вы сами сыты и одеты, имеете крышу над головой и не лезете в долги. Они вам не поверят, пока вы не разделите с ними их бедность и не докажете, что сами приняли ее как Божию волю.
«Семена созерцания». – М., 2009.
