«Что тебе до того? Ты иди за Мною» (Ин. 21:22)

1.
Эта встреча произошла пятнадцать лет назад. Как и многие люди, проживающие на территории бывшего Советского Союза, я ничего не знал о Боге. Государство, вооруженное атеистической идеологией, искореняло и боролось с верой людей в Бога. Вместо нее насаждалась иная вера – в личную непогрешимость руководителей страны, в правоту их идей и целей, в наступающую эпоху коммунизма. Но это вовсе не означает, что во мне совсем не было веры Божьей. Ничего не знать о Боге и быть без Него – это все-таки разные вещи. Моя вера в Него просто выражалась тогда в иных понятиях, над которыми, правда, я по юности лет даже и не задумывался. В таких, например, как вера в жизнь, в ее смысл и доброту людей. Из этого проистекала радость жизни, любовь ко всему сущему, желание жить и познавать мир. В детстве я верил в то, что никогда не умру. Чем, скажите, это не Божья вера?

Затем наступило глубокое разочарование в жизни, наполненное горечью от многочисленных неудач. Я перестал видеть добро в жизни и вообще разуверился в его существовании. Всевозможные идеологические культы и культики, в которые я также верил, рухнули, как карточный домик, погребя под собой все настоящее, что у меня было. Однако благодаря этому я и пришел к Богу. Вернее, это Он Сам вышел мне навстречу, послав мне знакомство с определенными людьми и книгами. Их свидетельства, а также длительное чтение помогли мне подготовиться к самому главному событию в моей жизни – встрече с Богом. Нет, я не видел Его своими физическими глазами. Но глубоко пережил Его невидимое присутствие, принесшее мне исцеление от физических болезней и духовное освобождение. Бог возродил меня к жизни, даровав мне радость и любовь к ней. Тогда же Господь дал мне пережить то, что является смыслом и целью всей человеческой цивилизации – Царство Божье.

2.
Если бы собрать свидетельства о Царствии Божьем всех людей, вкусивших его, получилась бы грандиозная картина. Мое же свидетельство следующее. В течение примерно семи месяцев я переживал удивительное присутствие Божьей любви и примиренности с Его творением – жизнью на земле. У меня все получалось. Люди мне помогали, а все обстоятельства были за меня. Ну вот, например, стоило мне подойти к автобусной остановке, как сразу же подъезжал автобус (а жил я тогда в новом микрорайоне, где автобусы ходили крайне редко). Если такое происходит раз или два, ну, пускай, три, это списывается на случай. Но что прикажете думать, если такое происходит регулярно? Предполагаю, как в этом месте некий скептик ухмыльнется и скажет: «Что ж тут удивительного, городские власти просто увеличили количество машин на маршруте». Я было тоже так подумывал, пока мне не пришлось съездить в Санкт-Петербург (тогда Ленинград), и на протяжении всей поездки меня сопровождали подобные благословения и с поездами, и с автобусами, и вообще со всеми обстоятельствами. Тогда я убедился, что все-таки это было делом Божьим, Царством Божьим, пришедшим не в слове, но в силе.

Вообще его трудно описать. Я сейчас даже не могу припомнить все детали. Недаром же говорится, что хорошего мы, как правило, не замечаем, оно воспринимается естественно. Реагируем мы обычно на плохое. А что если плохого нет? Все хорошо и даже замечательно! Как это описать? И вообще, чем тогда заниматься? Ведь мы привыкли бороться, преодолевать жизненные трудности, страдать. Без всего этого жизнь кажется какой-то пресной, не настоящей.

А награды свои мы привыкли заслуживать. Так, чтобы почувствовать тяжесть от преодоления, приложения труда, чтобы потом сказать: «Вот, какой я молодец! Сумел! Достиг! Значит, заслужил почет и уважение и прочие блага!» А тут тебе просто взяли и подарили. И не что-нибудь, а целое Царство! Где все готовое – живи и наслаждайся! Сумели ли бы вы так? Согласились бы на такое? И я вот не сумел. Беззаботность стала тяготить и послужила одной из причин, почему я там долго не задержался. О других причинах поговорим немного позднее. А пока... Бог даровал мне Царство!

Он отвергает брагу помутнений
Тупых от напряжения голов.
Он, как вино, пьет веру песнопений
Из раскаленных, пересохших ртов!
Он одаряет чудом, как сосудом,
До времени стоящим наверху,
Как будто тебя кормят манной с блюда,
И не поймешь, за что и почему?
И я пою, и чудо воскрешенья
Вошло в меня, как в кожаный мешок.
И стал хмельным я от благодаренья
И легким от восторга, как пушок!
И мягко опустился я на землю,
Чтобы принять назначенный удел.
И тихо растворился в повседневном
И, кажется, немного оробел.

3.
Я отчетливо помню, что состояние любви, которое я переживал в тот момент, распространялось на все и на всех людей, без исключения! Царство Божье – это всеобъемлющая любовь!

Однажды, дело опять-таки было в автобусе, я плохо подумал об одной девушке. Она была намного моложе меня и вместо того, чтобы самой с задней площадки подойти к водителю и купить билет, она попросила меня об этом. Автобус был пустой, и мне пришлось идти через весь салон и покупать ей билет. На ее просьбу я отреагировал инстинктивно, взяв деньги и отправившись покупать билет. А вот на обратном пути уже начались во мне рефлексии: как так! такая молодая и меня, человека старше ее вдвое, посылает за билетом!? Она что, сама не может сходить?!

Пройдя половину салона с такими мыслями, я неожиданно рухнул как подкошенный на пол. Нет, я не споткнулся, я просто упал, непонятно отчего. Будто ноги подкосились сами. Сев на сиденье, я начал раздумывать над происшедшим.

Это состояние или переживание (назовите как хотите) Царства Божьего не зависело от места моего пребывания, от времени года или суток. Не зависело оно от обстоятельств и ситуаций. Оно зависело только от одного моего отношения к происходящему, которое должно было соответствовать статусу Царства. Не имеешь соответствующего отношения – получаешь предупреждение, как было с моим падением в автобусе. (Помните библейскую притчу о брачном пире и о гостях, которых удалили за то, что на них не было белых одежд?)

Теперь я понимаю, что Бог дал мне пережить это состояние, чтобы я впоследствии не заблудился. Показал мне образец того, к чему я должен буду стремиться и чего достигать. Ведь, судя по моему поведению, мне еще предстоял долгий путь воспитания, осознания, испытания и утверждения в истине. То, что давалось мне как божественный дар, теперь я должен был вырастить в себе как плод труда над моим характером, моей душой. Мне предстоял долгий путь преобразования себя и обретения совершенства.

4.
Знакомый пригласил меня, к тому времени уже верующего в Бога человека, в церковь. Там я встретил единомышленников, можно сказать, обрел семью (в смысле – круг близких по духу людей). Церковь я тогда воспринимал как естественное продолжение Божьего Царства, как территорию Царства, как место, где царят Божьи законы. С детской непосредственностью и даже наивностью я открылся и доверился всему, что было в церкви. Но вскоре я столкнулся с проблемами.

В церкви культивировалось осуждение всего, что ей не принадлежало: мира, людей, событий. Существовала резкая граница между тем, что считалось правильным, праведным, и тем, что считалось неправильным, грешным. Различие с Царством я увидел в том, что если в Царстве ты сам выбирал, где тебе быть и каким нормам тебе соответствовать, то в церкви это решали за тебя другие. Так, например, если человек не верил в Бога, то считалось, что такой человек находился во власти сатаны, что, естественно, осуждалось.

Первый мой серьезный конфликт, уже как верующего человека, произошел с моей матерью именно по этой причине. «Наставленный» моими церковными учителями, я заявил, что в ней живет сатана, чем сильно ее обидел. Затем, конечно, здравый рассудок взял вверх и я извинился, но недоверие к моей вере уже поселилось в ней.

Я помню тот наш разговор, когда я попросил ее поехать со мной в церковь на служение. Она отказалась и тогда я, словно на судилище инквизиции, обвинил ее в том, в чем и обвиняла наша церковь всех неверующих. Затем я вышел из дома, сел на автобус и поехал на богослужение. Однако, не проехав и остановки, меня стало тошнить. Я вышел из автобуса и упал на траву. Меня стало рвать. Затем я вернулся домой, молясь Богу, чтобы он помог мне. Я четко услышал Его слова: «Извинись перед мамой!» Но я не мог! Какая-то сила отвращала меня от этого. Я сказал Богу, что извинюсь завтра. И тут же услышал в ответ: «Завтра ты уже не извинишься!»

Преодолевая сильное невидимое сопротивление, я подошел к матери. Я хотел было раскрыть рот, чтобы попросить прощения, но не тут-то было! Мой рот не открывался, как будто какая-то вязкая масса связала его. Титаническими усилиями я открыл рот и произнес первое слово. Второе слово произнести было уже легче. Затем, когда я попросил прощения, меня отпустило. Нечистые духи контролировали церковь и внушали ей ложные установки. Поддавшись им, я также становился полигоном для их действий.

Посещая церковь, я постепенно узнавал, что можно было делать, а чего нельзя, что было правильным в глазах моих учителей, а что – нет. Я заряжался этим осуждением, но во мне было еще желание свободного познания истины. Когда в нашем городе открылись курсы трансцендентальной медитации, я, со свойственным мне интересом ко всему новому, записался на них.

На одном из занятий ведущий попросил нас на следующий раз одеться по-праздничному и принести с собою фрукты. Каждому должны были сообщить его собственную индивидуальную мантру. Когда мы с преподавателем остались наедине, он разрезал фрукты и на блюдечке поставил их перед портретом своего наставника. Затем в глубоком почтении он склонился перед портретом и я понял, что руководитель мысленно общается со своим учителем. После чего, встав с колен, сказал мне с кроткой улыбкой одно слово: «Ширим».

Впоследствии, изучая иврит, я выяснил, что слово «ширим» переводится как «песни». Так книга «Песнь песней» на иврите звучит как «Шир ширим». Но еще до того, как я узнал об этом, во мне неожиданно открылись музыкальные способности, и с тех пор я пою и играю на гитаре, славя Бога своими песнями.

Однако посещение этих курсов дорого мне обошлось. К тому времени я уже обличал церковное собрание в крепостнических порядках и требовал изменений. Пастор церкви ловко обвинил меня в оккультизме, и от меня отвернулись все члены церкви. Обвинение было настолько серьезным, что я сам ему поверил и мне пришлось публично каяться на конференции в Риге, посвященной борьбе с оккультизмом. Однако мое покаяние не изменило отношения ко мне ни со стороны пастора, ни со стороны прихожан нашей церкви. Так я понял, что в данном случае дело было вовсе не в оккультизме.

5.
Не скрою, я очень болезненно пережил свое разочарование в моей первой церкви. Особенно меня угнетало то, что я был вынужден уйти из нее. Казалось бы, я видел Царство и я видел церковь, я имел возможность сравнить их и выбрать что-либо одно для себя. Но о Царстве в тот момент я почему-то даже и не думал. То ли я не желал иметь Царство в одиночку, для себя одного, то ли церковь еще очень сильно держала меня своими невидимыми узами. К тому же меня мучила обида, даже не столько на людей, сколько на Бога. Почему в церкви, которую я считал территорией Царства, Бог допускает несправедливость? – этот вопрос буравил меня непрестанно. А может быть, мне просто не повезло с церковью? Что если в других церквах и общинах ситуация совсем иная? И я отправился на поиски идеальной церкви.

Но, конечно же, я искал не просто церковь. Я искал Царство Божье в церкви. Искал утраченную гармонию и согласие с окружающими. Искал ту модель отношений, которая бы соответствовала моим представлениям о Царстве. Искал – и не находил.

Я обошел все церкви в нашем городе, задерживаясь в одних больше, в других меньше. В каких-то церквах мне было достаточно только одного посещения, чтобы решить, что моей ноги там больше не будет. Так, зайдя в роскошный храм одной ортодоксальной церкви, я увидел, что перед алтарем выстроилась длинная очередь прихожан, принимающих от священника причастие. В тот момент я остро чувствовал свое духовное одиночество и неприкаянность, поэтому тоже решил принять причастие. Я первый раз был в этом храме и не знал порядков, заведенных в нем. Приняв причастие, я вышел на улицу, как меня догнала какая-то женщина и с криком схватила за руку.

Суть ее претензий сводилась к тому, что я принял причастие, предварительно не исповедовавшись у священника. Чтобы не смущать бедную женщину, я попросил ее провести меня к священнику на исповедь. Зайдя в кабинку для исповеди, я честно рассказал священнику о том, что не знал о необходимости исповеди у него и добавил, что, вообще-то, о своих грехах я сообщаю непосредственно Богу. Ничего не подозревая, я рассказал ему о том, что был членом протестантской общины, а в этот храм зашел, потому что Бог един и не имеет значения, где Ему поклоняться.

Неожиданно священник закричал на меня и потребовал, чтобы я убирался вон и больше никогда не приходил в этот храм. Позже я понял причину такой реакции – вероятно, он испугался, что я буду переманивать прихожан в протестанты. Из храма я вышел еще в более подавленном состоянии.

6.
Нельзя сказать, что я обращал внимание только на плохое в церквах и не замечал хорошего. Практически в каждой общине было то, что мне нравилось. Например, у пятидесятников меня весьма впечатляли пророческие служения, когда на собрание приезжал какой-нибудь пророк из глубинки и в дерзновении пророчествовал: обличал, утешал, наставлял прихожан. Жаль только, что такие собрания были не часты, в остальное же время было скучно и уныло. Мои же попытки придать этим собраниям живость и радость, как правило, не увенчивались успехом: руководители неохотно давали мне слово, явно побаиваясь и чувствуя во мне чужого. «Мало ли "волков в овечьей шкуре", не принадлежащих ни к какой церкви, рыщет сейчас по собраниям, ища кого поглотить!» – вероятно, думали они, глядя на меня.

У баптистов мне понравилось их спокойствие, благочестие, рассудительность. Но их подозрительность к иным языкам и ко всему новому, что не соответствовало их доктринам, не позволила мне прижиться у них.

У православных я обнаружил богатейшее духовное наследие святоотеческой литературы. В писаниях Отцов Церкви много полезных сведений и советов по ведению духовной жизни. Конечно, я не все принимал, что-то отбрасывал, но кое-что пригодилось. Очень понравились мне книги нашего современника Александра Меня.

То же касается и католических писателей. Мне посчастливилось видеть и слушать выступление Жана Ванье, основателя общины «Ковчег» для больных от рождения людей. Он произвел на меня неизгладимое впечатление. А книги католика Энтони де Мелло открыли мне духовность Востока. Я стал знакомиться с буддизмом, индуизмом, современными восточными авторами, такими, как Ошо.

Мессианские евреи пробудили во мне интерес к иудаизму.

Возможно, кто-то подумает, что после всего этого в моей голове царит полный хаос и неразбериха. Спешу таких успокоить, что это вовсе не так. Истина – одна! Но вот одеяний (различных форм) у нее – множество. Важно только обнаружить эту истину, что возможно, когда вы исследуете предмет, тщательно пережевываете духовную пищу и выбираете из нее полезное для вас. «Все исследуйте, хорошего держитесь», – утверждал апостол Павел.

«Зачем искать где-то далеко, если все это есть в Библии?» – нередко говорили мне братья и сестры, которых я посвящал в свои духовные поиски. Некоторые из них весьма переживали за меня: как бы меня «не унесло» куда-нибудь в сторону. «Библия, – отвечал я им, – будет бесполезна для вас, если вы не обретете своего собственного духовного опыта, если библейские истины не станут реальностью для вас. Ведь это в Библии сказано, что Бог один и Он присутствует везде. Значит, в других конфессиях и религиях тоже, не правда ли? Что же плохого в том, если я везде ищу Бога?» – «Но зачем так далеко искать?» – недоумевали они. А я и сам тогда толком не знал зачем? Наверное, потому, что я хотел большего, нежели мне предлагали.

7.
В каждой из этих конфессий и религий было ценное. И каждая содержала в себе нечто такое, чего не было у остальных. Все они были словно осколки одного разбитого зеркала – зеркала, отражающего Царство Божье! Если бы возможно было склеить их вместе! Получилась бы целостность и полнота!

Но, увы, это невозможно, поскольку каждая из частей отрицает другую и настаивает на своей лишь исключительной правоте. Осуждение и отрицание в религиозном мире имеют принципиальный и повсеместный характер. Через отрицание того, что не наше, очерчиваются свои собственные границы и осуществляется самоидентификация. «Мы православные, а не какие-то там баптисты!» – говорят одни. «А мы – иудеи, которые, как известно, в Христа не верят!» – вторят им другие. И так до бесконечности...

Нигде в христианстве я не встречал такого цельного и проработанного учения о творчестве, как у представителя буддистской традиции Ошо. (Ну, может быть, еще у Н. Бердяева, но в другом аспекте.) Однако Ошо в ряде своих текстов негативно отзывается о Христе. (Ну, не открыто ему о Христе, а судит.) Лично мне это обстоятельство нисколько не мешает брать ценное у Ошо, при этом не соглашаясь с его оценкой Христа. Мне не мешает, а для кого-то это прекрасный повод назвать его лжепророком! Но я подозреваю, что и у Ошо, в свою очередь, есть немало оснований для негативного отношения к церкви. Ведь наверняка, Ошо судит о Христе по христианству. Как бы вы сами отнеслись к тому, кто назвал бы вас лжепророком? Так на основании осуждения и отрицания возникает религиозная нетерпимость. «Горе вам, книжники и фарисеи... что затворяете Царство Небесное человекам; ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» (Мф. 23:13).

И если попытаться определить то общее, что мешает представителям различных религий и конфессий найти общий язык между собой, то я назвал бы его неуважением к личности. К личности человека, а значит, и к личности Бога. Ибо нельзя, как говорит апостол, любить Бога и при этом ненавидеть своего ближнего. Личность подавляется то доктриной, то учением, где-то авторитетом руководства, а где-то – существующими порядками и традициями. Неизбежно подавляется, поскольку она не поставлена во главу угла.

8.
К верующему человеку и относятся прежде всего с позиции: а какую церковь или религию он представляет? То есть важны не столько его личностные качества, сколько «партийная» принадлежность. А действительно, если разобраться, что важнее – личность или церковь? Что первично? И кто перед кем должен держать отчет? И если церковь подавляет личность, то на какое отношение со стороны личности она вправе рассчитывать?

Если посмотреть на этот вопрос с позиции Библии, то приоритет личности очевиден. Недаром же Христос создает Свою Церковь на основании личности, получившей откровение от Бога. «Блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах» (Мф. 16:17–19).

Именно личности Иисус обещает ключи от Царства, т.е. личности Он дает способность являть это Царство на земле. Но христиане более спорят о том, какой церкви принадлежат эти ключи, нежели являют это Царство. Проблема в том, что христиане более заинтересованы делами своих церквей, нежели Божьим Царством! В результате, сам вопрос – кому принадлежат ныне эти ключи – теряет реальный смысл.

А вообще, есть ли сейчас у церкви ключи от Божьего Царства? Не утеряла ли она их на крутых поворотах истории? Может быть, с самого начала мои поиски идеальной церкви были обречены на провал? И Царство Божье вовсе и не в церкви находится?

9.
Вот так искал я идеальную церковь. И не нашел. И устал я искать ее. Вот тогда и вспомнил о Божьем Царстве и о своей первой любви. И понял я, что мне нечего делить этот мир на конфессии и религии, на грешных и праведных. Каждый сам даст отчет за себя перед Богом. И дошел до меня глубокий смысл слов Иисуса о том, что Царство Божье внутри человека находится. А значит, искать его нужно также внутри себя. В своем отношении к Богу и к Его творению. И открылось мне, что никто за самого человека в это Царство войти не сможет. Ни церковь, ни религия, ни конфессия. Иными словами, человек никуда от себя убежать не сможет и ни за кого не сможет спрятаться! Потому что ведут в Божье Царство очень узкие врата. Куда один-то едва сможет пройти...