Разделить радость или боль с человеком – дело не такое простое, как это может показаться на первый взгляд. Напутствуя верующих в Риме, Павел дает им ряд наставлений, которые мы можем прочитать в 12 главе соответствующего Послания. В этом ряду наставление «радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими» (Рим. 12:15), пожалуй, не кажется таким уж сложным. Однако жизнь показывает, что сорадоваться и сострадать вовсе не так уж просто.
Есть вещи, которые мы можем заставить себя выполнить усилием своей воли. Возможно, это будет сложно, может быть, нам придется в какой- то степени перешагнуть через себя, но, в конце концов, мы сумеем совершить некое доброе деяние. Радость за другого человека или сострадание – качества совершенно иного рода. Невозможно заставить себя радоваться или страдать. Можно, конечно, изобразить на лице вымученную улыбку или наоборот – всем своим видом показать наше сострадание, но едва ли это то, о чем писал Павел. Трудно сказать что сложнее – радоваться чужому успеху или сострадать чужому горю.
Так ли часто мы искренне радуемся успеху другого человека? Конечно, при встрече со счастливым человеком мы обязательно покажем свою радость за него, но вот в разговоре уже с другими людьми, выказывая свою радость, нет-нет и заметим что-то типа: «Ну с такими возможностями и у любого бы все получилось не хуже» или просто подумаем про себя: «Вот всегда так – одним все, а другим – ничего». Успехи других людей или их детей очень часто вызывают не радость, а дискомфорт, а если называть вещи своими именами, то зависть. Безусловно, сами для себя мы с легкостью найдем оправдание этому. Мы удивительно легко сумеем убедить себя, что тут дело вовсе не в зависти, а просто «справедливости хочется». Чувствуя такую нашу особенность, мы и сами стараемся особенно не распространяться о своих успехах и на вопрос: «Как дела?», на всякий случай предпочитаем непременно подчеркнуть сложности, которые у нас имеются, пожаловаться на здоровье или на трудности на работе.
Искреннее сострадание также встречается не так уже часто. Попавший в аварию человек, конечно, вызывает наше сочувствие. Однако, в случае, если стоимость его автомобиля во много раз превышает нашу годовую зарплату, то к этому состраданию как-то неожиданно примешивается и еще что-то. Да, мы сочувствуем человеку, попавшему в беду, но, подобно друзьям Иова, сразу спешим выстроить цепочку причинно-следственных связей между образом жизни человека и произошедшим событием.
В дни, когда на юг США обрушился ураган, в некоторых наших телепередачах и газетных выступлениях из-за слов соболезнования выглядывало что-то совсем другое. В приватных беседах и вовсе за словами о беспомощности местных властей скрывалось плохо скрываемое злорадство. В паутине Интернета появились и более откровенные высказывания. Многие уже поспешили в этой связи вспомнить и войну в Ираке, и «неправедный» с чьей-то точки зрения образ жизни, и слишком уж благополучную жизнь. Но делается это конечно, аккуратно, намеками, уже после слов «искреннего сожаления о случившемся».
Истинное сострадание никогда не спешит со словами осуждения или со скорым объяснением «почему все так произошло». Сострадательность исходит из сердца человека, для которого любовь к ближнему – это в том числе и умение радоваться чужим успехам, и чувствовать чужую боль. Эта сопричастность помогает поучаствовать в судьбе «самарянина» и мешает вершить скорый суд. А суд вершить нам хочется очень часто. Очень трудно бывает удержаться, например, от того, чтобы невзначай не упомянуть проблемы в семье человека, который недавно вышел из нашей церкви. Конечно, делается это аккуратно и опять-таки после обязательных слов «сострадания».
Не так давно мне попалась на глаза статья в одной христианской газете за 2003 год. В ней автор размышляет о трагических событиях, произошедших в Москве во время спектакля «Норд-Ост». Автор статьи выражает свои соболезнования пострадавшим. Заканчивается же эта статья такими словами: «Думаю, что член церкви, если он был там, испытал более ужаса, нежели неверующие. Погибнуть на греховном пире одно, а умереть за Господа и дело Божье – совсем другое. Выйдем из худых дел и пойдем на добрые, навстречу Тому, Кто грядет». Странное впечатление производят эти слова. Не знаю, удалось ли побывать автору этой статьи на мюзикле по произведению Каверина «Два капитана»? Конечно, можно спорить о художественной ценности постановки, говорить об удачной или неудачной игре актеров (лично мне не очень нравится это произведение), однако едва ли уместно проводить аналогию между детским спектаклем и «греховным пиром».
Сострадание отнюдь не всегда означает произнесение каких-либо слов. Скорее наоборот, оно более всего выражается в молчании. Иногда лучше молчать, чем говорить.
Есть вещи, которые мы можем заставить себя выполнить усилием своей воли. Возможно, это будет сложно, может быть, нам придется в какой- то степени перешагнуть через себя, но, в конце концов, мы сумеем совершить некое доброе деяние. Радость за другого человека или сострадание – качества совершенно иного рода. Невозможно заставить себя радоваться или страдать. Можно, конечно, изобразить на лице вымученную улыбку или наоборот – всем своим видом показать наше сострадание, но едва ли это то, о чем писал Павел. Трудно сказать что сложнее – радоваться чужому успеху или сострадать чужому горю.
Так ли часто мы искренне радуемся успеху другого человека? Конечно, при встрече со счастливым человеком мы обязательно покажем свою радость за него, но вот в разговоре уже с другими людьми, выказывая свою радость, нет-нет и заметим что-то типа: «Ну с такими возможностями и у любого бы все получилось не хуже» или просто подумаем про себя: «Вот всегда так – одним все, а другим – ничего». Успехи других людей или их детей очень часто вызывают не радость, а дискомфорт, а если называть вещи своими именами, то зависть. Безусловно, сами для себя мы с легкостью найдем оправдание этому. Мы удивительно легко сумеем убедить себя, что тут дело вовсе не в зависти, а просто «справедливости хочется». Чувствуя такую нашу особенность, мы и сами стараемся особенно не распространяться о своих успехах и на вопрос: «Как дела?», на всякий случай предпочитаем непременно подчеркнуть сложности, которые у нас имеются, пожаловаться на здоровье или на трудности на работе.
Искреннее сострадание также встречается не так уже часто. Попавший в аварию человек, конечно, вызывает наше сочувствие. Однако, в случае, если стоимость его автомобиля во много раз превышает нашу годовую зарплату, то к этому состраданию как-то неожиданно примешивается и еще что-то. Да, мы сочувствуем человеку, попавшему в беду, но, подобно друзьям Иова, сразу спешим выстроить цепочку причинно-следственных связей между образом жизни человека и произошедшим событием.
В дни, когда на юг США обрушился ураган, в некоторых наших телепередачах и газетных выступлениях из-за слов соболезнования выглядывало что-то совсем другое. В приватных беседах и вовсе за словами о беспомощности местных властей скрывалось плохо скрываемое злорадство. В паутине Интернета появились и более откровенные высказывания. Многие уже поспешили в этой связи вспомнить и войну в Ираке, и «неправедный» с чьей-то точки зрения образ жизни, и слишком уж благополучную жизнь. Но делается это конечно, аккуратно, намеками, уже после слов «искреннего сожаления о случившемся».
Истинное сострадание никогда не спешит со словами осуждения или со скорым объяснением «почему все так произошло». Сострадательность исходит из сердца человека, для которого любовь к ближнему – это в том числе и умение радоваться чужим успехам, и чувствовать чужую боль. Эта сопричастность помогает поучаствовать в судьбе «самарянина» и мешает вершить скорый суд. А суд вершить нам хочется очень часто. Очень трудно бывает удержаться, например, от того, чтобы невзначай не упомянуть проблемы в семье человека, который недавно вышел из нашей церкви. Конечно, делается это аккуратно и опять-таки после обязательных слов «сострадания».
Не так давно мне попалась на глаза статья в одной христианской газете за 2003 год. В ней автор размышляет о трагических событиях, произошедших в Москве во время спектакля «Норд-Ост». Автор статьи выражает свои соболезнования пострадавшим. Заканчивается же эта статья такими словами: «Думаю, что член церкви, если он был там, испытал более ужаса, нежели неверующие. Погибнуть на греховном пире одно, а умереть за Господа и дело Божье – совсем другое. Выйдем из худых дел и пойдем на добрые, навстречу Тому, Кто грядет». Странное впечатление производят эти слова. Не знаю, удалось ли побывать автору этой статьи на мюзикле по произведению Каверина «Два капитана»? Конечно, можно спорить о художественной ценности постановки, говорить об удачной или неудачной игре актеров (лично мне не очень нравится это произведение), однако едва ли уместно проводить аналогию между детским спектаклем и «греховным пиром».
Сострадание отнюдь не всегда означает произнесение каких-либо слов. Скорее наоборот, оно более всего выражается в молчании. Иногда лучше молчать, чем говорить.
