В данной статье содержатся утверждения, которые представляются автору во многих случаях достаточно обоснованными. Но я все равно хочу, чтобы уважаемый читатель критически переосмысливал читаемое. Ибо каждый из нас имеет «помазание от Святого», которое учит нас всему (1 Ин. 2:20,27). Правда, помазание мы имеем исключительно как члены одного Тела, не как замкнутые на себя индивиды. Поэтому и учит оно нас не столько индивидуально, сколько коллективно — через общение друг с другом, обмен идеями, возражениями, сомнениями.
Мы лучше всего продвигаемся к истине, когда много раз «острим железо об железо» (см.: Пр. 27:17) — суждениями одного о суждения другого, сомнениями одного о сомнения другого. Потому что, даже имея в себе Духа истины, мы обречены взирать на мир «как бы сквозь тусклое стекло» (1 Кор. 13:12), а значит, ошибаться.
В совместном рассуждении, ищущем истину, всякое деликатничанье, реверансы и ужимки абсолютно противопоказаны, ибо затемняют общее видение. Назидаясь репликой Иисуса Христа, могу сказать от себя: «Если я сказал худо, покажи, что худо» (Ин. 18:23). Работа над ошибками — доброе дело. Для откликов сообщаю в конце статьи свой электронный адрес. Единомышленников также прошу дать о себе знать. У нас будет предмет для обсуждения.
О проблеме церковности
На страницах газеты «Мирт» уже высказывалась мысль о том, что мы, люди церкви, неизбежно индивидуально ограничены уже хотя бы потому, что мы лишь части целого, что Бог каждого одаривает чем-то особенным для созидания Тела. Но разве не таким же образом обстоит дело и с отдельными церквами? Возникает вопрос: «Кто из людей или какая из церквей может обоснованно претендовать на то, что способны выступить от лица целостности, воплощая действительную церковность?» Этот вопрос требует в каждом конкретном случае конкретного рассмотрения.
В принципе близок к этому будет тот, кто максимально адекватно синтезирует в своем сознании и практике помимо общей культуры чисто церковную культуру (духовное наследие), познание Библии и культуру ее применения. Причем совершенно необходимой частью сознания этого субъекта, претендующего на выражение церковности, должна быть действительная (не номинальная) христоцентричность с ее непременными атрибутами, как ключевыми христианскими качествами: предельной кротостью, органичным общением с Телом, (само) критичностью и готовностью исправляться.
Судя по многим признакам, сегодня не так уж мало церквей и церковных деятелей, весьма далеких от синтеза такого уровня и от кротости. Правы те, кто призывает не идеализировать церковь. Ибо всякое конкретное образование, называющееся церковью, может пребывать в различной степени отчуждения от церковной сущности и от Христа.
К примеру, Сардийская церковь была мертва и не являлась носителем соборности. А вот всего лишь несколько человек в ней, причем явно не из числа руководителей, представляли собой истинную соборность, единство с Истиной (Христом). (Отк. 3:1–4). Это одно из многих мест Писания, которое учит нас отрекаться от соблазна мыслить стереотипами.
Наверняка в этой церкви господствовало мнение, что церковь в принципе непогрешима, что она обладает истиной и вправе самоуверенно решать и связывать. И наверняка во всех этих претензиях имела место тайная подмена понятий. То, что лицемерно называлось действиями церкви, на самом деле было действиями плотского церковного начальства, господствующего над церковью (1 Пет. 5:3).
Если бы разномыслие в этой церкви не подавлялось, не пренебрегалось, но поддерживалась бы атмосфера открытости, всеобщего взаимного увещевания, то самообольщение церкви не приняло бы такого катастрофического масштаба. Те немногие, которые были верны истине, своими вразумлениями, скорее всего, помогли бы преодолеть отступление в самом начале. И соборность была бы обретена, или восстановлена. Таким образом, иногда церковность могут представлять собой вовсе не церкви, а отдельные личности или христианские группы.
Библия подсказывает нам определенные принципы церковной жизни, которые помогают церкви сообща держаться истины и поддерживать в истине своих руководителей. Внешне эти принципы могут напоминать демократические сдерживающие механизмы и противовесы, страшно пугающие авторитарных лидеров.
Но, вопреки их страхам, работают эти принципы именно на усиление теократии (например, принцип взаимного подчинения, 1 Пет. 5:5). Но, чтобы эти принципы работали, церковь прежде всего должна полюбить мыслить. Мыслить фундаментально, коллективно, интерактивно, с опорой на церковное духовное наследие. Иначе она просто не сможет упорядочить разномыслия и не будет справляться с прочими задачами, например, с такими, о которых говорится в Рим. 16:17,18 и Мф. 7:15. Без зрелого осознания, без предельно заостренного церковно-общественного интеллекта решать подобные задачи невозможно.
Препятствует же интеллектуализации церковной жизни весьма укорененная среди нас эмоционально-мистическая психология, которую обстоятельно охарактеризовал А. Дубровский в статье «Два христианства» («Мирт», №1, 2005 г.). Духовность в эмоционально-мистическом христианстве, как отмечает автор, «полностью относится к эмоциональной сфере личности, исключает рациональную сферу и касается только отношений с Богом. Следовательно, «не духовно» все, что связано с разумом, и все, что не касается моего общения с Богом (религиозной деятельности). Но люди, которые думают так, не понимают, что человек — целостное существо. Разум не существует отдельно. Истинная духовность включает в себя разум как составной компонент широкого спектра атрибутов человеческой природы».
Я думаю, нужно покаяться тем, кто грешил эмоционально-мистической психологией, и заменить ее целостной библейской идеологией (Рим. 12:2). (Естественно, такая замена — многотрудный процесс.)
Неудивительно, что такого выдающегося мыслителя мирового класса, как Б. Рассел, наше интернациональное братство вдохновило на такую нелестную характеристику: «Большинство христиан скорее умрут, чем подумают. Именно этим они и занимаются». Данная цитата приводится в книге известного христианского автора из США Оза Гиннеса, который указывает, что евангельское христианство потерпело исторический провал в исполнении заповеди «возлюбить Бога всем разумением». Антиинтеллектуализм евангельских христиан, как утверждает Оз Гиннес, — грех, направленный против Евангелия, а также анахронизм, компрометирующий нас в эпоху, когда идеи приобретают решающее значение. (См.: Os Guinness. Fit Bodies, Fat Minds.)
Зачем нам разномыслие?
Библия рассматривает разномыслие в христианских общинах как доброе дело (1 Кор. 11:18,19). Причем, как видно из контекста данного стиха, разномыслию в церквах надлежит не столько тихохонько-боязливо копошиться в чьих-то головах или исповедоваться лишь церковному начальству на ушко в уединенном месте, сколько быть публичным достоянием церкви, материалом для свободной церковно-общественной дискуссии и гармонизации.
Христова свобода, в которой нам завещано стоять (Гал. 5:1; 2 Кор. 3:17), — это полнокровная, ничем не ограниченная свобода. Говоря «ничем», я, естественно, подразумеваю «ничем, кроме распутства» (угождения плоти, Гал. 5:13; Иуд. 4). Но распутство (угождение плоти) в принципе чуждо тем, кто живет по духу (Рим. 8:1,9,10), непрестанно умерщвляя свои плотские наклонности (Рим. 8:13). Поэтому никто да не осмелится посягать на свободу живущих по духу.
Впрочем, и свободу живущих по плоти мы тоже не должны ограничивать. (Отк. 22:11; Ин. 6:67). Увещевания, обличения и переубеждения не противоречат свободе личности. А вот традиционно-российское «тащить и не пущать» — это принцип, пригодный внутри церкви разве что в отношении лиц невменяемых или криминальных (если таковые окажутся). Даже в отношении лжеучителей мы не находим в Евангелии фактов, чтобы их «тащили и не пущали». Тот, кто пытается применять этот принцип к нормальным, вменяемым христианам (например, запрещает читать литературу иных конфессий, бывать в инакомыслящих церквах, озвучивать свои разногласия), изобличает себя как плотской человек. «Враги и попиратели свободы», — как подчеркивал Н. А. Бердяев в статье «О христианской свободе», — это «враги и попиратели Духа Христова и самого существа христианства».
Библейское разномыслие отличается от ересей, лжеучений тем, что отражает искренний, уважительный по отношению к духовному наследию (церковной культуре) поиск Христовой истины. Благочестивое разномыслие неизменно кроткое. Поэтому оно охотно открывается для критики, ибо критика (по библейской терминологии: увещевание, вразумление, обличение) углубляет понимание. Еретики, лжеучителя и прочие гордецы терпеть не могут критики.
Если взглядам какого-либо человека (например, автора данной статьи) не хватает истины или благочестия, то более умудренные и более духовные обязаны помочь ближнему подняться до их уровня и свободно, опираясь на библейскую логику, прийти к единомыслию.
Разномыслие благочестиво остается разномыслием, по крайней мере, в двух случаях. Во-первых, когда оно представляет собой богоугодное многоцветие толкований и подходов, отражающее многогранность истины. Во-вторых, когда имеет место недостаточное пока знание истины всеми участниками общения.
Например, если кто-то считает, что нынешняя церковь (поместная или иная) пребывает в прекрасном состоянии, а другой считает, что в ужасном, то нельзя исключить, что они оба правы по-своему. Ибо конкретная церковная община, как правило, сочетает в себе добро и зло, соответствие Слову и отступления от него. Как это видно, например, во второй и третьей главах Откровения. И по причине разности личностного мировосприятия, ориентаций, угла видения для одного объективно на первый план выступает худшее, для другого — лучшее. (Что может легко усугубляться субъективистским максимализмом.) Важно общими усилиями (соборно) выяснить целостную картину и понять, что все же господствует в общине: верность или отступничество, жизнь или мертвечина, в каком соотношении и что с этим делать. А до этого будет разумным признать относительную правоту обеих позиций и, следовательно, их право на всевозможную аргументацию в свою пользу. Впрочем, процесс постижения истины, имея свои качественные этапы, не может когда-либо закончиться в земном бытии.
В чем смысл поддержки публично-церковного разномыслия?
1. Без культивирования публично-церковного разномыслия не может быть церковного мышления вообще. Вместо этого остаются только частные и потому всегда ущербные суррогаты (мышление отдельных людей, плюс, может быть, отдельных церковных групп). А без коллективного (общинного) мышления не может быть и органичной церкви.
2. «Железо железо острит, и человек изощряет взгляд друга своего» (Пр. 27:17). Заостряется умозрение, а для христианина — это абсолютная ценность. Чем больше заострено, тем лучше. Ибо мы становимся более искушенными, или искусными, в познании Истины (Христа) и в обнаружении козней дьявольских. (Видимо, именно такая искусность (искушенность) и подразумевается в 1 Кор.11:19.)
3. Чтобы, взаимоулучшая, взаимоисправляя, взаимообогащая наши мысли, мы могли поощрять друг друга к любви и добрым делам (Евр. 10:24). Ибо, каковы мысли в душе человека, таков и сам человек (Пр. 23:7а). Каковы мысли, которыми реально руководствуется церковь, такова и сама церковь.
4. Чтобы формировалось и развивалось коллективное сознание церкви и вместе с ним — духовное здоровье, бдительность, ответственность, сплоченность, способность к свободному творческому преобразованию себя и окружающего мира. Ведь именно церковь по своей сути есть «столп и утверждение истины» (1 Тим. 3:15).
Заметьте, не какая-либо церковная элита, не какая-либо церковная личность, даже «наисвятейшая» и «наипомазаннейшая», но именно церковь как собрание верующих в богочеловеческом организме является опорой и утверждением истины, полнокровным субъектом собственного движения. Так говорит Писание. Но то, чему надлежит быть по своей сути, далеко не всегда имеет место в реальной жизни. Потому-то и призваны мы «заострять» друг друга своим разномыслием, постепенно двигаясь от низшего к высшему, от худшего к лучшему и к совершенному.
Разномыслие присутствует в церкви всегда, либо в подавленном виде, либо открыто. Если оно подавляется руководством, то присутствует лишь в индивидуальных головах членов церкви и, возможно, в приватном общении между друзьями. При подавленном разномыслии церковный разум, естественно, будет лишен какой-либо целостности, будет господствовать субъективизм, незрелость, аморфность взглядов и т. п. Если же это разномыслие публично целенаправленно взращивается, направляется, то создаются благоприятные условия для развития целостности.
еuf(a)inbox.ru
