Июнь 1941 года. Колпино (рабочий пригород Ленинграда). Первые дни войны оказались отмеченными новым поиском врагов среди собственных граждан. Для колпинских верующих это закончилось арестом наиболее активных членов общины евангельских христиан и фабрикацией на них дела по 58-й статье. В предвоенные годы органами НКВД велась неустанная слежка за общиной, собиралась информация о церковных активистах, чтобы в нужный момент дать ей ход. Теперь это время пришло.
Уже на четвертый день войны, 25 июня, органами госбезопасности были выписаны постановления на арест семерых наиболее активных членов Колпинской общины евангельских христиан. А в ночь с 28 на 29 июня, воскресным ранним утром были арестованы братья Смай И.С., Маслобоев С.П., Тараканов А.С., сестры Долгова М.И., Строд Е.П., Сапова П.А., Пушнилова П.Г. В связи с быстро ухудшавшейся военной обстановкой под Ленинградом арестованные братья и сестры 18 августа были доставлены в тюрьму г. Златоуста для дальнейшего ведения следствия (АУФСБ по СПб. и ЛО, АУД № П-69388).
Задача следствия была типичная для того времени: используя свою власть, оклеветать верующих, "доказать", что в общине евангелистов наряду с проповедью Евангелия имела место антисоветская агитация (а/с), распространялись пораженческие и клеветнические измышления о Советской власти и компартии. Приведенный ниже фрагмент из допроса брата Смая является достаточно типичным:
Вопрос: Ваши сборища носили а/с характер и были нелегальными?
Ответ: Сборища наши устраивались нелегально, а/с характера они не имели. Собирались как верующие и только.
Вопрос: Это неправда. На своих сборищах вы и другие участники вели контрреволюционную агитацию. Дайте правдивые показания. Ответ: Я говорю правду, что сборища евангелистов носили только религиозный характер, никакой а/с агитации никто из участников этих сборищ не проводил.
По итогам следствия, закончившегося в ноябре 1941 г., никто из христиан виновным себя в антисоветской агитации не признал. Тем не менее, следствие посчитало вину их доказанной на основании полученных свидетельских показаний. В ожидании вынесения приговора медленно, месяц за месяцем, тянулось время в тюрьме.
Большинство из братьев и сестер были немолодыми людьми, страдавшими различными заболеваниями (Маслобоеву на момент ареста было 62 года, Саповой - 60, Тараканову - 55, Строд - 54, Смаю - 52, Долговой - 41 и только Пушниловой - 28). Содержание в тюрьме, само по себе тяжелое, усугублялось голодными условиями военного времени и крайне негативно сказывалось на здоровье, вело к появлению и прогрессированию опасных для жизни болезней.
Маслобоев С.П. согласно врачебной справке от 31 июля 1941 г. имел диагноз: склероз мозговых сосудов. При этом было дано заключение, что он следовать по этапу может, и к физическому труду – годен. А через полгода, 3 февраля 1942 г. он умер от истощения, энтерита и пневмонии.
23 мая 1942 г. умер в тюрьме Смай И.С. Из акта о смерти следует, что его смерть последовала от энтероколита, пеллагры и туберкулеза легких. 24 января 1943 г. умер в пути, направленный этапом из тюрьмы г. Златоуста в Сибирь, Тараканов А.С. Причиной смерти был указан порок сердца, тело умершего было сдано для погребения на станции Челябинск.
Только 3 марта 1943 г. Особое совещание рассмотрело дела оставшихся в живых христиан и приговорило Строд Е.П. к ссылке в Казахстан сроком на пять лет, Сапову П.А., Долгову М.И. и Пушнилову П.Г. - к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет каждую. Тараканов А.С. получил восемь лет лагерей, но в отношении него решение оказалось запоздавшим.
Через три дня после вынесения приговора, 6 марта отошла в лучший мир Долгова М.И. Она умерла в тюремной больнице Управления НКВД Челябинской области. 15 июня 1943 г., находясь в заключении, отошла к Господу Сапова П.А.
Таким образом, меньше, чем за два года заключения, в результате невыносимых тюремных условий ушли в вечность братья Маслобоев, Смай, Тараканов, сестры Долгова и Сапова. Сестра Строд также не вернулась домой из ссылки (время и обстоятельства ее смерти в деле не указаны).
Сестра Прасковья Григорьевна Пушнилова — единственная, кто, отбыв свой лагерный срок, вернулась домой. Она была значительно моложе других братьев и сестер, и по милости Божьей смогла перенести все тяготы лагерной жизни. Умерла она в мире с Господом в 1981 г. Последнее время, когда она болела, с причастием ее посещал пресвитер П.Б. Коновальчик.
Все участники "колпинского дела", кроме Смая, были реабилитированы в 1989 г. В ходе поиска материалов для книги по истории Колпинской общины выяснилось, что брат Смай не был реабилитирован. Тогда членом Колпинской церкви ЕХБ Юрием Вилюговым было подано заявление в прокуратуру, и 22 сентября 2004 г. Смай И.С., по заключению прокуратуры Санкт-Петербурга, был реабилитирован.
Знакомство с Колпинским делом евангелистов позволяет заглянуть в неизвестные нашему поколению страницы истории и узнать о тайной жизни общины евангелистов накануне войны. После того, как в 1938 г. Советской властью была запрещена последняя легальная община евангельских христиан в Ленинграде, проживающие в Колпине верующие стали устраивать тайные собрания в своих квартирах. Там они читали Библию, проповедовали, пели духовные песни, вели духовные беседы, молились, иногда совершали хлебопреломление.
Вот краткая летопись тех дней. Конечно, читая ее, нужно помнить, что эта летопись писалась сотрудниками НКВД, преследовавшими свои цели и не знавшими Евангелия, поэтому наряду с ценными историческими сведениями, в записи событий могут присутствовать и случайные неточности, и намеренные искажения.
27 октября 1940 г. большое собрание евангелистов состоялось на квартире у брата Филаретова. Присутствовали Маслобоев, Пушнилова, Строд, верующие из Пушкина, Ленинграда и других мест, — всего 27 человек. Участники собрания молились: «Избави нас, Боже, от этой развратной жизни», после чего каждый молящийся по очереди говорил о своих невзгодах и нуждах, причем в каждом выступлении звучало: «Избави нас, Боже, от антихриста, охраняй, Боже, наши домашние собрания в Колпине, Пушкине, Ленинграде и Москве». По окончании, соблюдая осторожность, расходились по два-три человека.
Один из руководителей Колпинской общины Иван Степанович Смай неустанно напоминал: "Несмотря на то, что нас охраняет сам Бог, и мы ничего не боимся, надо соблюдать осторожность". Однако органы НКВД многое знали через донесения своих тайных осведомителей. Иногда на верующих доносили соседи или работники жилищно-коммунального хозяйства. Таким путем поступила в НКВД информация о собраниях в доме П.Г. Пушниловой. Допрошенная Либон показала: "10 ноября 1940 г. во время обхода по проверке жилого фонда нами было обнаружено моление какой-то группы сектантов. Присутствующих было около 12-15 человек. Сборище проходило в г. Колпино, по ул. Вокзальной, д. 6, где живет Пушнилова".
Из дела видно, что с этого момента за квартирой было установлено наблюдение. Некто Мигунов дал такие показания: "17 декабря 1940 г. я был на Вокзальной улице в доме № 6 у Пушниловой П.Г., где присутствовали: сама Пушнилова, две старушки из Ленинграда. Мне известно, что присутствующая группа лиц являются евангелистами и, собравшись, проводили моление, во время которого пытались меня превратить (так!) в свою секту".
21 декабря Пушнилова поехала в деревню. В поезде она сначала читала книгу, а потом стала говорить присутствующим о своей вере и о том, что неверующих Бог истребит огнем и войною. Она говорила, что "скоро будет всемирная война, много истребит людей, после чего будет большой голод, людей останется очень мало — одна треть, и они редко будут встречаться друг с другом".
Когда я читал первый раз этот текст, то был поражен тем, насколько точно в этом пророчестве говорилось о грядущих трагических для всего русского народа событиях. Участие Советского Союза в мировой войне было предсказано за полгода до нападения Германии на СССР. Были предсказаны огромные людские потери, во-первых, на войне, во-вторых, от "большого голода", наступившего в результате блокады Ленинграда.
Пушнилова пророчествовала, что "людей останется очень мало, и они редко будут встречаться друг с другом". Это пророчество исполнилось в силу разных причин: одни погибли на войне, другие умерли от голода, третьи оказались рассеяны войной или репрессиями, четвертые лишились крова и вынуждены были сменить место жительства, пятым органы власти не давали разрешения вернуться из эвакуации в родной город. Поэтому улицы Ленинграда и Колпина выглядели пустынными после снятия блокады, их заселение шло постепенно, во многом за счет приезжих из разных регионов СССР. А многие ленинградцы, выехавшие всей семьей в эвакуацию, не имели права вернуться домой, кроме как, завербовавшись на работу в Ленинград, что удавалось далеко не всем.
Очевидно, и количество оставшихся людей — "одна треть" от довоенного населения Колпина, — похоже на правду (это число согласуется со сделанными автором оценочными расчетами). Итак, пророчество Пушниловой исполнилось удивительно точно по всем пунктам. Как тут не вспомнить библейский стих: "Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам" (Ам. 3:7).
30 марта 1941 г. во время нелегального собрания у Филаретова, где присутствовало 13 человек, брат Алексей Семенович Тараканов выступил с проповедью: «Вот видите, сейчас все стали неверующими. Отшатнулись они от Бога, нам нужно идти в массы, проповедовать, чтобы люди знали о Боге и веровали в Бога, как сам Бог ходил в народе и проповедовал о правде Слова Божия. Надо разъяснять всем, чтобы они веровали в Бога, а те, кто не будет веровать, погибнут. Наш враг сейчас подрывает наши корни, хочет заставить нас засохнуть, но мы не должны допустить этого, мы должны крепиться, веровать в Бога и просить у Бога помощи, чтобы не получилось так, как получилось с виноградным деревом – ему подрыли корни. Также и нам могут подрыть, но мы не должны допустить до этого. Значит, нам надо сейчас же активно проповедовать, доказывать о Боге, тем, кто не верует – читать и пояснять им».
13 мая 1941 г. было нелегальное собрание у Филаретова, на котором присутствовало 15 человек. Собрание вел брат Смай. У него был сделан конспект, по которому и велось молитвенное собрание. Сначала Смай читал «евангелие от Исаака» (прим. автора - так записано в документе следователем, - вот уровень знания Священного Писания людьми, состоявшими на службе в безбожном государстве, и его горькие плоды — закрытые церкви и замученные христиане). После чтения, по поводу вождей партии тов. Ленина и тов. Сталина, Смай говорил, что нами командуют антихристы: "Начертание зверя люди поняли и разобрали, его цифры 666. Вот, первого хищного зверя уничтожили, остался его последник (так в деле, возможно, было "наследник" или "последыш"). Антихристы – коммунисты кругом. Крепитесь, братья и сестры, не поддавайтесь антихристам, чтобы никакая сила не могла сбить нас с правильного пути".
Колпинские евангелисты совершали и тайные крещения. Так, зимой 1940 г. в квартире Филаретова крестили одного мужчину и трех женщин. Процесс крещения был такой: присутствовавшие евангелисты молились, пели духовные песни, а подлежащие крещению в это время в одеянии по очереди становились в ванную, наполненную водой, где и совершалось крещение. Инициатором крещения была сестра Долгова, она пригласила ленинградского служителя Р.С. Виксне, который и совершил крещение.
Среди колпинских евангелистов были бывшие коммунисты С.П. Маслобоев и Е.П. Строд. На одном из собраний Маслобоев так объяснял свои прошлые взгляды: «Я раньше был членом ВКП(б), но, видя несправедливость партии, ушел из нее. Смотрите, что делают сейчас коммунисты, жутко жить стало. Сейчас в среде сектантов есть много бывших коммунистов. Они честные люди, поэтому и вышли из партии. Нечего верить в коммунистов, надо верить в Бога. Вот я, когда был коммунистом, пьянствовал и был пропащим человеком. А сейчас, когда верую только в Бога, стал хорошим человеком. Не надо верить коммунистам, им нет теперь веры». Понятно, что это горячее искреннее свидетельство органы в своих интересах трактовали как клевету и дискредитацию компартии.
Дух единения, вызванный общими гонениями, вел к активному общению между поместными общинами. Колпинские евангелисты поддерживали братские отношения с верующими Ленинграда, Пушкина и Петергофа, где собрания евангелистов также устраивались довольно часто. Верующие этих общин бывали друг у друга на собраниях.
Большую инициативу в поддержании связей и организации общих собраний проявила сестра Мария Ипполитовна Долгова, несколько раз ездившая в Петергоф и Пушкин. Более того, она наладила связи и переписку даже с братскими общинами г. Острогорска Воронежской области и г. Баку. Во время поездок, будучи в Острогорске и Баку, она поднимала вопрос о дальнейшем существовании общин в связи с арестами многих руководителей и активистов. Долгова призывала верующих не обращать внимание на аресты, не бояться их, а продолжать проповедовать Евангелие, совершать крещения, соблюдая при этом осторожность и помня, что за эти действия верующие Советской властью осуждаются по 58-й статье.
Очевидно, что активность колпинских евангелистов накануне войны, несмотря на запрет собраний, была весьма высокая. Так было не везде, в некоторых общинах из-за страха арестов верующие не собирались, ограничиваясь домашней молитвой. Но в Колпине было не так. Местные христиане подражали вере и жертвенности апостолов.
Гибель в условиях заключения шестерых из семи членов Колпинской общины, на первый взгляд, кажется подлинной человеческой трагедией. Ведь они умерли не у себя дома, среди родных стен и любящих людей, а лишенные свободы, родных и близких, голодные и больные, испытав на себе всю злобу казенного дома. Но у Бога своя мера. Он особо чтит мучеников - страдальцев за Христа. К ним обращены слова Господа: "Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас" (Мф. 5:12). Кратковременное, по меркам вечности, страдание, и вечная радость со Христом на небесах, — таково воздаяние от Господа.
Наше поколение христиан должно быть благодарно Богу за то, что не нам достались 1937 год, война и ГУЛАГ. Проводя "жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте" (1 Тим. 2:2), будем с благодарностью помнить наших отцов и дедов. Через сталинскую слепящую тьму тысячи их по всей России пронесли живой огонь веры, чтобы передать его нам.
