Выдающаяся личность Ивана Вениаминовича Каргеля до сих пор для многих является загадкой, как будто его окружает какая-то тайна. А.В. Карев назвал его великим богословом. И это так. Он фактически разработал и сформулировал евангельско-баптистское вероучение, принятое нашим братством. Но тайна остается тайной. Это - тайна непохожести, особенности его личности.
Удивительно, но в мире не было такого места, которое он мог бы назвать своей родиной, в самом первом, не переносном смысле этого слова! Родители его еще до его рождения не раз меняли место жительства. Родился он в Грузии, через два года родители переехали в Германию, потом снова вернулись на Кавказ. Профессиональное техническое образование (инженера-механика) он получил в Германии. Какое-то время он с семьей жил в Англии (1867).
Ему было 20 лет (1869), когда он пережил обращение, и крестил его Никита Воронин в Тифлисе. Сознавая нехватку богословских знаний, он воспользовался приглашением, которое получил от Онкена и поступил в Библейскую школу в Гамбурге (1874). После учебы мы видим его на Волыни, где было много немецких поселений. Там его рукополагают пастором одной из немецких церквей в г. Сорочине (1873-1875).
Однако, он там не задерживается, его влечет миссионерский труд в Петербурге. Он уезжает туда на три месяца, но больше назад не возвращается, к огорчению своей сорочинской общины!
В Петербурге он становится пастором общины немецких баптистов, работавших в Прибалтике и Финляндии, где впоследствии будет и сам трудиться. Община находилась на Почтамтской улице, потом через пять лет переехала на Серпуховскую, 4, около Варшавского вокзала.
Община вырастет с 34 человек до 100 (1875-1880), но перед Каргелем откроются новые горизонты в его служении: ведь именно в эти годы будет духовное пробуждение, и Каргель окажется в его центре – Петербурге!
В эти молодые его годы - крещение в 20 лет, учеба в 23 года, встреча с Онкеном в Гамбурге, с Ондрой – в Клиппенфелде на меннонитской конференции на реке Молочной, после которой и начнется его пасторский труд (24-26 лет), -закладывается фундамент всей его последующей жизни и труда.
Каргель уже с юности владел европейскими языками, особенно немецким, был очень богобоязненным юношей, хорошо наставленным в Библии, стремящимся углубить и расширить ее понимание. Он всегда будет искать возможности учиться, отсюда его ревностное участие во всех баптистских и менонитских конференциях. Во второй половине его жизни будет обратное движение: не он будет искать, а его будут искать, приглашать, зная, что где Каргель – там благословение!
Можно лишь догадываться, что и эта богобоязненность, и ревностное отношение к учебе, и наставленность в Библии - всё это было наследием его родителей. Некоторые источники указывают, что Каргель был из лютеран, такова была принадлежность его родителей. Лютеранское пробуждение в Германии в те годы выражалось в движении пиетизма – благочестия, и это было близко Каргелю. Он сотрудничал и с менонитами, и до конца своей жизни имел с ними дружеские связи.
В богословии Каргеля отразится и популярное в те годы Движение святости, зародившееся ещё в начале XIX века в Англии и связанное с именем Джона Уэсли. В Англии же в 1875 году возникла Кесвикская группа - будущие лидеры Уэльского пробуждения в начале XX века. Их главным интересом будет библейское понимание освящения и его практика, и Каргель будет входить в эту группу. Все эти религиозные направления в евангельском христианстве отразятся в богословии Каргеля, но весьма своеобразно, по-русски!
Дело в том, что, переехав в 1875 году в Петербург, чтобы быть пастором немецких баптистов в этой столице, Каргель оказался в центре пробуждения. Он не только познакомился с полковником Пашковым и лордом Редстоком, но и начал делиться Словом Божьим на их собраниях. Пашков и история его обращения потрясли Каргеля глубиной веры и её искренностью. Получилось так, что Каргель был крещён водою у Воронина, в Тифлисе, а Духом Святым при встрече с Пашковым!
В своей книге "Христос - освящение наше" много лет спустя (1912) он вспоминает о том блаженном времени:
"Когда по милости Господней я был обращён к Нему, во мне, действительно, возникла чудная, божественная жизнь. Сам Господь наполнил моё сердце, и оно горело желанием служить Ему и во всём повиноваться Ему одному. Было сплошной радостью исполнять Его волю, потому что она никогда не казалась мне тяжёлой. Непорочная чистота пронизывала душу и силы её, так что казалось невозможным когда-либо ещё совершить грех. О, я очень хорошо помню, как в то время едва ли можно было огорчить меня: если кто пробовал это, то это не оставалось в моём сердце, потому что там, во мне, было нечто, что отражало искушение или препятствовало, чтобы я поддавался ему, а если кто-нибудь делал так, что удар действительно попадал, то всё бывало тотчас же прощено. Я был в те дни воистину мал, смирен и ничто в моих глазах. Я был в действительности кроток и мог многое переносить; во всех направлениях развивались, совершенно бессознательно, плоды Духа».
Можно сказать, что Пашков стал ключевой фигурой в жизни Каргеля, именно его он считал своим наставником. В жизни Каргеля произошёл поворот от странствующего миссионера к выразителю русского евангельского баптизма, от интернационального служения к служению необъятной России с её богословским туманом в головах номинальных православных людей.
В итоге вся его жизнь становилась всё более связанной с Россией, с проповедью Евангелия именно в этой стране, где он был гоним за свою миссию.
В его жизни будет много таких провиденциальных событий и переживаний, которые и будут высекать из его сердца глубокие откровения, отразившиеся во всём, что он говорил, писал или делал. В этом тайна его личности, но в этом же и трудность для его биографов!
