Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
ГДЕ РОДИЛСЯ, ТАМ И ПРИГОДИЛСЯ? / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Церковь / ГДЕ РОДИЛСЯ, ТАМ И ПРИГОДИЛСЯ?
ГДЕ РОДИЛСЯ, ТАМ И ПРИГОДИЛСЯ?
ГДЕ РОДИЛСЯ, ТАМ И ПРИГОДИЛСЯ?
24.09.2011
1107

Время от времени в наших христианских СМИ возникает тема верности, тема патриотизма. Верность в малом – в семье, в денежных расчетах, в телефонных разговорах. Наверное, это сложнее, чем верность Родине, тем более что нынче понятие «родина» сильно размыто и даже спорно.

Все мы – искренне или привычно – поем любимые мною гимны: «В небе наш дом родной», «Я странник на земле», «Отчизна моя в небесах». Гимны эти хорошо повторять не только на похоронах, где столь явственно видно, что мы – прах, былинки, пар, появляющийся на малое время, странники и пришельцы.

К чему я все это говорю? К тому, что очень часто верность в малом принимается как нечто примитивное, ограниченное, а то и недуховное. Считается, например, неприличным огорчаться при известии об эмиграции того или другого служителя или о переходе брата или сестры в другую христианскую конфессию. Мол, родина у нас, христиан, одна – Небо. И нет различия в конфессиях, все мы – дети Божьи, дети одного Отца.

Получается, что понятие «родная церковь», родной дом, родная семья – устарели? Вся жизнь – движение! Америка возникла из переселенцев, там понятия о национальности совсем другие, чем у нас. Может, и понятия, вроде «родной церкви», тоже иные? В этой церкви я слушаю хор, в другой – проповедника, в третьей – хорошее угощение после богослужения. При чем тут верность в малом?

Недавно хоронили бабушку моего зятя, 93 года, крещение принимала в 1934 году. Церковный стаж с мою жизнь – 73 года. Член моей церкви на Поклонной горе.

На похоронах была сказаны странные слова – «счастливая жизнь»! Счастливая? Голод на Украине, приведший ее в Ленинград. Блокада, да еще с двумя крохотными детьми. Муж погиб на фронте в 1944 году. Жила поденщиной, стиркой, может, оттого и стала вся скрюченная?

Десять лет назад скончался ее сын, который жил и ухаживал за бабушкой Варей. Дочь, давно уехавшая в США, сразу предложила взять старушку к себе. Та категорически отказалась. Уехать из родной церкви?! Пусть и не может ходить в собрание, но не забыта. Есть радио «Теос», все кругом родное. Главное – мир в сердце, возможность молиться за родных, полное и глубокое доверие Богу.

Господь дал удивительную кончину. Рядом была сестра из церкви. Приготовились ко сну. Бабушка попросила вместе спеть «Отчизна моя в небесах». Спокойно заснула – и Господь тихо перевел ее в Свои обители.

Болезни – кто их любит? Но через болезни многие из нас «само собой» избавляются от суеты, от ненужных забот и переживаний, от лишних впечатлений, пустой болтовни. Сколько раз слышала от молодежи, да и не только от них: никак не выделить в день хотя бы 15 минут для молитвы, чтения, размышления. Все на ходу. Мысли житейские одолевают и на собрании, никуда от них не деться.

Похороны бабушки Вари еще раз мне убедительно показали, что понятие верности в малом не устаревает.

Конечно, обстоятельства бывают разные. Кому-то из служителей предлагают более широкое поле деятельности, переезд в другой город, страну. Но чаще всего, как мне кажется, наши люди отправляются в эмиграцию по семейным причинам. Спасти сыновей от армии. Поменять обстановку для «трудной» дочери. Снять, стряхнуть с себя и семьи вечное социальное неравенство, отзвук прошлых гонений: «Пожить по-человечески».

Не знаю, как вы, дорогой читатель, а для меня всякий отъезд близкого человека – некая рана, обида, потеря. Многие уезжали со словами, что будут «служить России», а на самом деле мечтали о материальной стороне жизни.

Кто-то пытался подсчитывать урон нашего евангельского братства, - ведь уезжают, как правило, активные и талантливые христиане. Говорят, в некоторых русских эмигрантских церквях пасторы и регенты плотными рядами сидят в зале – невостребованные.

Мне как-то пришлось смотреть видеофильм о конференции в Сан-Франциско, где выступали все знакомые мне люди. Пели о России, на глазах стояли слезы. Я попросила выключить кассету.

Хоть умом и понимаю, что хорошие люди, добрые христиане нужны везде, что Божье солнышко светит всем… Но та же моя бабушка Варя в свое время очень горевала, когда в Америку уехал наш любимый пастор А.С. Волокиткин; он многие годы приходил к ней с причастием и высоко ценил ее верность и твердую веру.

Где же вы теперь, друзья-однополчане, боевые спутники мои?..

Пламенный Виктор Авдеев, один из организаторов общества «Библия для всех» и нашего христианского университета… Наверное, его труд пастора нужен и русским эмигрантам, но мне очень не хватает его здесь в Петербурге.

Неутомимая Люба Таран, талантливый художник, душа молодежных чаепитий на Поклонной горе… Сколько пережито вместе, сколько всего переговорено… Любочка, где ты, дорогая? Отзовись!

Можно вспомнить многих и многих. Повторяю, я никому не судья, у людей самые разные жительские обстоятельства и мотивы, но сердце все равно болит.

С темой эмиграции, как мне кажется, связана и другая болезненная тема – тема верности родной церкви. Возможно, понятие «родная церковь» - тоже размытое и устаревшее, хоть мы и поем в гимне: «Нести все тяжести труда и крест ее скорбей»?

Какие тяжести? Какой крест? В Петербурге столько разных церквей – как невест: ходи, выбирай, меняй!

Как показывает практика, поиски «самой лучшей» церкви кончаются печально. Это все равно, как менять родителей, а то и спутника жизни. Сменил – а там другие недостатки!

Двадцать девять лет назад перед тем, как принять крещение, целый месяц, а то и больше приезжала в Волхов на выходные к другу моего покойного отца, строгому пресвитеру Георгию Федоровичу Тарану. Беседы наши проходили ночью, но почему-то спать совершенно не хотелось, да и мне казалось тогда, что никто из большой семьи Таранов не спит: пеклись горы пирожков, кто-то пел, смеялся, ходил встречать рассвет.

Георгий Федорович меня однажды удивил, заявив, что самые сильные переживания вовсе не на работе или в семье, а в родной, любимой церкви. Тогда я восприняла это как кощунство. Впрочем, объяснила трудной жизнью моего наставника – сталинская эпоха, лагеря, атмосфера подозрительности и доносов. Многого тогда не понимала, да и не могла понять! Хотелось прыгать от счастья и обнимать весь мир.

Первый мой сердечный удар, весьма чувствительный, получила, когда узнала, что любимый всеми хорист Володя Морозов вместе с женой, красавицей Мариной, внучкой «баптиста баптистовича» Сергея Петровича Фадюхина, перешли в православие. Тогда я довольно часто ходила к Сергею Петровичу, вместе пили чай, Володя пространно объяснял мне важность традиций, философствовал. Мне эти скучные разговоры ничего не объясняли, недоумение не проходило.

Хорошо помню многолюдные «двойные» похороны Володи Морозова. Вначале отпевали в православной церкви в Девяткино. А потом на кладбище было прощальное служение, которое вдохновенно вел младший брат Володи Вячеслав, пастор выборгской церкви. Много пели наши гимны и мне приятно было видеть, как замкнутое лицо Марины оттаивало, и она вместе со своими бывшими друзьями-хористами снова соединялась в одну христианскую семью.

Утешило меня и то, что священник после отпевания вышел к нам и говорил о Володе не заученным текстом. Услышала, что до последних дней Морозов спорил с ним. Раз спорил, значит, сомневался, думал?

Другой мой «сердечный» удар случился, когда уходил из нашей церкви любимый, талантливый проповедник и организатор Женя Недзельский. С ним в свое время ходила на диспуты с воинствующими безбожниками, ездила в колонии, где он вел группы разбора, писала о нем в христианских газетах.

Стоял он, весь бледный, на членском собрании и обвинял все руководство церкви, а потом и всю церковь в фарисействе. Бежали к нему из зала наши милые святые старушки, плакали, буквально обнимали его ноги, умоляли: «Женечка, миленький, откажись от своих слов, мы все забудем, все простим!»… А как он блестяще выступал по «Теосу»!

Ира Косюга… Тоже очень яркое начало – лидер церковного женского движения, создатель одной из когда-то успешных частных христианских школ, блестящий лектор на курсах для учителей общества «Библия для всех». Ирина, ау, где ты, дорогая душа?!

Максим Баранов – тоже из «отличников»… Везде его ставили в пример, как успешного молодого лидера быстрорастущей церкви… И его тоже нет с нами.

И вот недавно – мой любимый Алеша Пирогов, ушедший из церкви так неожиданно и необъяснимо для всех. Одно недоумение и боль в сердце.

А ведь видела своими глазами, как он был счастлив – и в Луге, где был пресвитером семь лет, и в молодежном журнале «Пальма», где стал журналистом, и в общении с молодежью, которая его обожала. Любил учиться богословию – и в Москве, и в Киеве…

А какие очереди выстраивались к нему после собраний – насчет болезней, лекарств. Во все вникал, терпеливо, вдумчиво давал, будучи врачом, профессиональные советы.

Куда же вся эта взаимная любовь могла враз исчезнуть? Церковь, где родился, крестился, женился, вырастил детей – вдруг оказалась чужой? Не понимаю.

Может быть, кто-то сильно обидел? Может, не все в порядке в нашей большой церковной семье?

Иногда приходят грустные мысли: неужели удел талантливых, ярких личностей – уходить из родной церкви в одиночное плаванье? Что же мы, оставшиеся, совсем лишены талантов? И о ком сказано: «последние будут первыми»?

Разные люди – разные судьбы. Одно похоже: начинали ярко, а потом мы их потеряли. Сознательно не говорю о том, что с некоторыми стало потом. Каждый даст свой ответ перед Богом. Одно хорошо – нет такого человека на земле, за которого нельзя молиться.

Возможно, в самом факте перехода, хоть это и болезненно и для ушедшего, и для оставшихся, ничего ужасного нет. Мы же – свободные люди, добровольно пришли – добровольно ушли. Жизнь – это движение? Талантливые, деятельные люди нужны везде.

Печально другое – почему так резко обрываются добрые дружеские отношения, отчего мы начинаем бояться друг друга?

Господи, как я счастлива, когда всякий раз иду по нашей озерной дорожке в приподнятом настроении. На сердце – радость. Радость, что вырвалась из круговерти суеты, домашних и журналистских дел. Что окунусь в атмосферу Слова Божьего, снова и снова обновлю свое хождение перед Господом, сниму неизбежную сердечную «корку» привычности.

Услышу любимый хор. Увижу родные лица. С этим ходила к старушке. А с этой трудилась в школе. Этот помнит моего отца, который ушел в вечность уже 30 лет.

Чувство церковной семьи – удивительное и драгоценное. Всей душой принимаешь напутствие пастора при заключении собрания: главное богослужение начинается за воротами церкви: в семье, на транспорте, на работе, везде. Но глоток бодрости в церкви – как это всем нам нужно!

Господи, благодарю Тебя за мою церковь. Благослови всех тружеников Твоих по всей земле. И особенно тех, кто неизбежно грустит о родной церкви.