Семьдесят лет назад, в августе 1937 года в Советском Союзе была начата самая массовая и жестокая операция по уничтожению собственных граждан, позднее названная историками Большим террором. В одном только Ленинграде и Ленинградской области за 16 месяцев было расстреляно свыше 44 тысяч человек, в среднем почти 100 человек в день.
В числе жертв Большого террора было много баптистов. Мне хочется отдать дань памяти хотя бы некоторым героям того времени и рассказать, как действовал механизм Большого террора в отношении Колпинской и Ленинградской общин баптистов. Некоторые сведения, добытые в архивах, публикуются впервые.
Большой террор имел свою предысторию. 1 декабря 1934 года в Ленинграде был убит Киров. Это убийство стало очередной поворотной вехой истории. Сталин использовал его в своих политических целях. После 1 декабря страну захлестнула волна массового психоза по выявлению всевозможных врагов: вредителей, террористов, диверсантов и шпионов, на которых списывались все трудности, испытываемые страной и народом.
Антирелигиозная политика постоянно ужесточалась. В 1935 году Колпинская община баптистов была лишена регистрации. По советским законам она должна была прекратить всякую деятельность, но, конечно, верующие не могли пойти на это. Собрания по домам, теперь уже тайные, продолжались.
По воскресеньям колпинские верующие могли ездить к своим собратьям в Ленинград. Собрания баптистов в 1936-37 годах проходили в латышской лютеранской церкви Христа Спасителя близ Витебского вокзала, на углу Загородного проспекта и Верейской улицы. Пресвитером там был И.М. Козлов, который прежде осуществлял пасторский труд в Колпинской общине, которую очень полюбил за многие годы служения.
Чекисты через подсылаемых агентов знали о продолжающихся в Колпине тайных собраниях и приняли на вооружение тактику репрессий против руководителей общины. О таящейся в этом опасности предупреждал учеников Господь: "Тогда говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы стада" (Мф. 26:31). Легче всего разрушить общину, если лишить ее руководства. Правда, чекисты не учли, что над руководителем общины стоит недосягаемый для них глава всей Церкви - Господь Иисус Христос, поэтому Церковь непобедима.
Но для общины начался скорбный путь. Первый удар был нанесен по Андрею Алексеевичу Шишкову. В октябре 1936 года он был выслан из Колпина за 101 километр как «руководитель нелегальной баптистской организации». Шишков поселился в деревне Тини Сушанского сельсовета Боровичского района Ленобласти (ныне Новгородская область) и стал одним из руководителей баптистской общины г. Боровичи.
Решение о высылке приняла паспортная тройка. Вероятно, это была паспортизация, аналогичная проводившейся в те годы в Москве и Ленинграде. Ее механизм был следующий. Проводился общий обмен паспортов, и те, кому органы власти отказывали по политическим соображениям в выдаче нового паспорта, должны были оставить жилье и покинуть город. Этот произвол органы власти чинили с целью очистить крупные города от неугодных с их точки зрения категорий граждан, и попутно хоть немного облегчить жилищную проблему. На освобождавшуюся площадь в первую очередь вселялись новые выдвиженцы.
То, что высылали многих, видно из слов ленинградского баптиста Бремпеля, который в конце 1936 года заявил: "Коммунисты отобрали все у народа, сейчас из Ленинграда высылают пачками, даже единственное утешение - религию и то хотят отнять" (АУФСБ СПб. и ЛО, АУД № П-76597, л. 35).
Бремпель метко подметил - высылаемые лишались насущно необходимого: жилья и имущества. Многое ли с собой возьмешь, когда власти требовали в кратчайший срок освободить жилплощадь? Власть, отбирая жилье, обрекала верующих на нищенскую скитальческую жизнь, и этого ей было мало: посягала на самое сокровенное - утешение от Господа (а ведь оно, будучи духовной категорией, коммунистам ничего не стоило!). Много зла творили коммунисты, но, слава Богу, лишать веры и утешения от Господа было не в их силах!
Несмотря на то, что в стране по отношению к верующим велась политика их ликвидации, власть официально это признавать не желала. 5 декабря 1936 года была принята сталинская Конституция, ст. 124 которой звучала так: "В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами".
Но это были только слова, никакой свободы совести коммунистические вожди для советских граждан на самом деле не предполагали. Как раз наоборот, теперь сталинская система подошла к рубежу, когда верующие в Бога, да и вообще все инакомыслящие граждане, для которых коммунистическая фразеология не стала непререкаемым авторитетом, должны будут вскоре безжалостно уничтожены как враги народа.
После высылки Шишкова общину возглавил Спиридон Сергеевич Дерябин. Это был уже пожилой брат 59 лет. Жил он с женой (детей у них не было) в Колпине на Тверской улице. До революции Дерябин служил почтовым чиновником 1-го разряда, имел чин титулярного советника. В 30-е годы он работал сторожем на Ижорском заводе, где за активное свидетельство о Христе попал под надзор НКВД, после чего последовало его увольнение с работы.
Дерябину помогала диакониса Вера Ефремовна Андреева. Вместе они развернули активное служение. Несмотря на грозящую им опасность, они приглашали на тайные собрания новых людей, проповедуя им Слово Божье.
В начале 1937 года они даже попытались вновь зарегистрировать общину, чтобы защититься от репрессий карательных органов. Дерябиным были составлены необходимые для этого документы: ходатайство о разрешении собираться по квартирам и список учредителей - двадцатка верующих. Но зарегистрировать общину по понятным причинам не разрешили (АУФСБ по СПб. и ЛО, АУД № П-74723).
Вероятно, вступив в контакт с органами власти, Дерябин и Андреева не только не улучшили положение баптистской общины, а наоборот обнаружили себя в качестве новых активных руководителей нелегальной общины, что не замедлило вскоре сказаться на их судьбе. Но хорошо рассуждать спустя 70 лет, а в начале 1937 года после только что принятой и вселявшей надежду Конституции, кто мог предположить, какого масштаба и жестокости репрессии скоро обрушатся на головы граждан! Немало верующих надеялось, что теперь-то ослабнут гонения и наступит время, подобное "золотой" свободе 20-х годов.
Между тем перепись 1937 года обнаружила, что пятилетний план ликвидации церкви провалился. Две трети сельского населения, составлявшего тогда большинство, и треть городского продолжали считать себя верующими. И тогда для борьбы с церковью большевиками был выбран метод более радикальный, чем пропаганда и административные санкции, - физическое уничтожение церковных пастырей и активистов.
31 июля 1937 года Сталиным и его окружением был утвержден на Политбюро оперативный приказ № 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", подписанный наркомом внутренних дел Ежовым. Все подлежащие аресту граждане разбивались на две категории: первая - подлежала немедленному расстрелу, вторая - заключению в лагерь или тюрьму на срок от 8 до 10 лет.
Для каждой области, края и республики был определен план по обеим категориям репрессируемых. Для начала предписывалось арестовать 259 450 человек, из которых 72 950 расстрелять. В течение 1937-38 годов эти цифры были многократно превышены. Приказ предписывал начать операцию с 5-15 августа, в зависимости от региона.
Начиная Большой террор, Советское государство в лице Сталина и его окружения пошло на совершение невиданного масштаба сознательного преступления против собственного народа, поправ все мыслимые нормы человечности. Следствие проводилось драконовскими методами: ускоренно, в упрощенном порядке, с надуманными клеветническими обвинениями и с применением пыток. Приговоры на местах выносились специально созданными "тройками", решавшими участь подсудимых списками, заочно, во внесудебном порядке, без предоставления защиты.
С первой половины августа в Ленинграде начались массовые аресты и расстрелы среди всех категорий населения, в том числе баптистов. Поскольку согласно сталинской Конституции все граждане СССР имели право исповедовать любую веру, перед судебно-следственными органами была поставлена задача: выносить приговор христианам по политической статье (статья 58, ч. 10, п. 2), считая проповедь Евангелия - антисоветской агитацией, а религиозные общины – контрреволюционными организациями. Христиан судили именно за их веру, но официально Советское государство всегда отрицало, что в СССР идут гонения на церковь, и при этом ссылалось на внешне демократическую Конституцию.
В соответствии с чекистским принципом направлять удар по руководству общины уже 11 августа Колпинским райотделом НКВД был арестован брат С.С. Дерябин. Следствие по его делу прошло в кратчайшие сроки, и 22 августа Ленинградская судебная тройка приговорила его к расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение (АУФСБ по СПб. и ЛО, АУД № П-77814).
И тогда же 22 августа был арестован ленинградский пресвитер Иван Михайлович Козлов. По одному с ним делу были арестованы другие ленинградские братья: Г.С. Скрипко, Н.А. Ободовский, А.Я. Таннинг, Р.А. Финдейзен, И.Н. Гусев, Н.М. Михайлов и Н.И. Гринфельд (АУФСБ СПб. и ЛО, № П-61422). Все они были расстреляны 4 октября 1937 года (см. «Мирт», №1 за 2006 год).
18 октября был арестован вместе с другими руководителями и служителями баптистской общины г. Боровичи высланный из Колпина А.А. Шишков. 25 декабря 1937 года он был осужден Особой тройкой УНКВД Ленобласти на 10 лет лагерей (АУФСБ по Новгородской области, АУД № 1А/3632). Шишков отошел в вечность в 1947 году, на 59-м году жизни, в г. Бийске, где отбывал заключение.
С арестом брата Дерябина диакониса Вера Ефремовна Андреева фактически оказалась в положении руководителя Колпинской общины. Казалось, что женщину пощадит карающий меч органов госбезопасности. Но нет, карательная машина не щадила никого. 26 октября Андреева была арестована, а 12 декабря решением Особой Тройки была заключена в один из лагерей в Казахстане сроком на 10 лет.
Полностью отбыв срок, в 1947 году она вышла на свободу и проживала в Новгородской области, поскольку ей запретили жить у дочери в Ленинграде. Здоровье Андреевой было подорвано лагерной жизнью, и она отошла в вечность в 1952 году на 67-м году жизни.
В Ленинграде во время Большого террора аресты пресвитеров, проповедников и активных баптистов носили массовый характер. В декабре 1937 года был арестован пресвитер Василий Сизов, избранный руководить общиной после ареста Козлова. Вместе с ним были арестованы по одному делу еще девять братьев: С.А. Андреев, В.А. Данилов, А.П. Измайлов, В.Я. Левин, С.Г. Нефедов, Н.Ф. Семенов, М.Ф. Шепырев, П.Н. Шеффер, В.М. Шивы. Все они были расстреляны 2 января 1938 года (АУФСБ по СПб. и ЛО, АУД № П-42977). Было много и других групповых и персональных дел в отношении подвергшихся репрессиям членов ленинградской общины.
Путем ареста пресвитеров и активных братьев, встававших на место арестованных руководителей, чекисты пытались устрашить и рассеять церковь, но все время находился кто-то, кто вставал за кафедру и проповедовал Слово Божье. После ареста Сизова руководить собраниями стал простой брат Григорий Никулин.
Но органы власти больше не желали мириться с существованием легальных собраний в Ленинграде. 28 декабря 1937 года постановлением президиума Фрунзенского райсовета Ленинградская община баптистов была ликвидирована на основании собственного заявления, последовавшего из-за "распада двадцатки". Дело в том, что по действовавшему в СССР законодательству для регистрации и существования общины необходимо было регулярно подавать список учредителей, граждан одного вероисповедания в количестве не менее 20 лиц.
Но возникает вопрос, правомочен ли термин "распад двадцатки" в данном случае? Не был ли запланирован этот "распад" чекистами? Поэтому правильнее будет сказать, что ленинградская община баптистов была закрыта вследствие многочисленных арестов членов ее двадцатки органами НКВД. Притом, обе задачи: и арест служителей, и закрытие общин - были в сфере интересов чекистов, и одно помогало другому.
Достойно внимания свидетельство Эрнеста Андреевича Клаупика. Будучи руководителем Ленинградской общины баптистов, он был арестован еще в 1933 году, отбыл три года в лагере, после чего жил и работал в Уфе.
"В мае 1938 года я получил от матери письмо с просьбой приехать к ней. Проездом к матери, я остановился на один день в Ленинграде. Находясь в Ленинграде, я зашел к жене Вегнера (прим. автора - Юлиан Вегнер, 1907 г. рождения, пел в хоре, имел прекрасный баритон, после ареста был расстрелян 21 марта 1938 г., остались жена и дочь; жена не знала о судьбе мужа, считала, что он умер в лагере), последняя мне рассказала, что много баптистов арестовано и перечислила мне, а также сообщила, что официальные собрания запрещены. Из слов жены Вегнера я понял, что участники нашей организации почти все арестованы. Боясь ареста, я вскоре уехал обратно в Уфу» (АУФСБ по СПб. и ЛО, АУД № П-76605, л. 90).
Там в июне 1938 года Клаупик был арестован во второй раз. Его свидетельство, что "участники нашей организации почти все арестованы", показывает, что террор против Ленинградской церкви баптистов носил тотальный характер. Хочу заметить, что эта тема до сих пор мало исследована историками.
Хотя многие из арестованных в период Большого террора баптистов были расстреляны, в то время об этом не знали ни их родные, ни братья по вере. Например, в отношении пресвитеров Козлова и Сизова верующие считали, что они из Ленинграда высланы неизвестно куда. Чтобы продлевать иллюзию, что жертвы живы, родственникам сообщался приговор: "10 лет лагерей без права переписки", - поэтому вскрыть ложь на первых порах было практически невозможно.
Позднее в годы хрущевской оттепели на официальные запросы о судьбе расстрелянных родственников, родным обычно сообщалась фиктивная дата смерти в лагере, а в качестве причины смерти называлась какая-нибудь болезнь. Лишь начиная с горбачевской перестройки, когда были рассекречены дела репрессированных, стала известна настоящая судьба мучеников сталинского террора.
В мае 1938 года в Ленинграде была закрыта последняя легальная евангельская церковь - община евангельских христиан. С этого момента не только баптисты, но и близкие им евангельские христиане не могли по закону проводить молитвенные собрания.
Но Церковь, преданная Христу, не может умереть. Поэтому те, кто не был расстрелян, не оказался в ссылке или лагере, с большой осторожностью продолжали собираться по квартирам и в Колпине, и в Ленинграде. Собирались малыми группами, которые труднее было обнаружить, постоянно меняя адреса собраний. В доме пели духовные гимны с таким расчетом, чтобы на улице не было слышно. Окна занавешивались. Приходили и расходились по одному - по двое. По возможности использовались подходящие поводы для собраний, такие как государственные праздники и дни рождения.
Чтобы выжить, Церковь иногда вынуждена спуститься в катакомбы и стать незаметной для мира, подобно реке, ушедшей под землю. Но река не перестает существовать, глубоко в недрах продолжается течение ее вод. Спустя время, пробившись сквозь толщу пород, поток снова выйдет на поверхность. Так случилось и в Ленинграде, когда, пройдя через Большой террор, войну и блокаду, объединенная Ленинградская община евангельских христиан-баптистов получила регистрацию и открыла двери храма в 1946 году. В очередной раз в истории исполнились слова Христа: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18).
В романе Шарля де Костера "Легенда об Уленшпигеле" отец главного героя - Клаас, арестован по доносу и публично сожжен инквизицией. "Пепел Клааса стучит в мое сердце", - повторяет Уленшпигель. Память об отце-мученике формирует его характер и изменяет его жизнь. Каждый из нас, перефразируя слова Уленшпигеля, может задаться вопросом: "А стучит ли кровь мучеников в мое сердце?" Ведь нам тоже нужно помнить имена героев, «сражавшихся до крови», извлекая из их судеб уроки мужества и верности.
Но память о Большом терроре нужна не только христианам. Сегодня нам, россиянам, и нашим руководителям государства необходимо хранить покаянную, за вину отцов, память о жертвах сталинского террора. Тогда новая гуманитарная катастрофа в России вряд ли повторится.
Но, по слову апостола Павла, нужны еще и наши молитвы: «Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте, ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу» (1 Тим. 2:1-3).
