«Пожалуй, наилучшим доказательством того, что конфликт является иногда пусть несколько болезненной, но необходимостью, будет пример нашего Господа Иисуса Христа. Он Сам был великим спорщиком»
Джон Стотт

Как бы странно это ни звучало, дорогой читатель, но данной статьей я и в самом деле хочу пригласить вас к спору. Нет, не в смысле попытаться выполнить что-либо сложное – «на спор». И уж, конечно, я не предлагаю вам биться со мной об заклад. Понимаю, что выражение «давайте подискутируем» выглядело бы гораздо причесанней и как будто изысканней. Однако эти изысканность и утонченность мнимы, поскольку слово «дискуссия» означает ни что иное как публичный спор, участники которого пытаются через сопоставления разных точек зрения найти правильное решение спорного вопроса.

Так о чем же будем спорить? – спросите вы. Извольте.

Для начала следовало бы поспорить о самом споре. Полагаю, одной из острейших проблем современного христианства является неумение конструктивно спорить и более того неумение общаться. Усугубляет проблему отсутствие желания приобретать нужные навыки и выносить на открытое обсуждение самые злободневные проблемы: общественные, церковные, личные.

Власть предержащие во всю трубят об успешном и неуклонном развитии в России качественного межконфессионального диалога, который якобы развивается в духе лучших завоеваний демократии и ведет к тесному взаимодействию сторонников различных религиозных вероисповеданий. Однако кому, как ни самим верующим, знать о действительном положении вещей. Искренее желание услышать оппонента, коренящееся в элементарной толерантности, как всегда у нас в острейшем дефиците.

Совсем недавно на улицах моего города можно было увидеть огромные рекламные баннеры с изображением вертолета, несущего над тайгой крест. На баннере надпись: «Православный крест – бесу язва». Когда я пишу эти строки в городе уже другие плакаты, которые призывают: «Русь Святая, храни веру православную, в ней же тебе утверждение». Что значит «хранить» эту веру правильно помогает понять нарисованный слева от текста русский богатырь в полном боевом облачении. Постоянное бормотание всяческих терпимо-гонимых религиозных меньшинств об антиконституционности новой идеологии в официально светской России мало кого интересует.

При нынешних тенденциях в развитии государственной идеологии не стоит удивляться, если завтра на тех же рекламных стендах я прочту нечто вроде: «Бей жидов, спасай Россию!» Беда в том, что слишком многие уже сегодня, как вчера и третьего дня, с радостью воспринимают нынешние идеологические речевки как призыв бить всех, кто хоть в чем-то отличается от узости и серости исторически и культурно сложившейся отечественной ксенофобии. Логика здесь проста: зачем спорить, если можно «вдарить». Такой довод называется Ad baculum, то есть аргумент «от дубины».

Стоит ли удивляться, если один из лозунгов, с которыми выходила у нас на выборы политическая партия власти, содержал следующую мысль: «Политика президента Западу не по нраву - значит мы на верном пути!» Цитату привожу своими словами, но за смысл ручаюсь. Главный идеологический стержень, вокруг которого пытаются худо-бедно объединить общество в России, – это по-прежнему поиск внешних и внутренних врагов, а иногда назначение таковыми. Досадно, что игра на самых низменных людских чувствах порой удовлетворяет даже тех, кто знаком с учением Иисуса.

Следующий пример из той же сферы. Откуда у современных российских политиков возникла такая стойкая аллергия на участие в предвыборных дебатах? Притом особенно ярко выражен сей изъян у тех, кто настолько самоуверен, что, как может показаться, считает ниже собственного достоинства публично полемизировать с заведомыми аутсайдерами. Апостол Иоанн дает по-рыбацки простой ответ: «Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы» (Ин. 3:20). Другой вариант ответа состоит в том, что политтехнологи как никто другой знают, что станет с репутацией глупца, решившегося высказаться вслух.

Впрочем, пора от политики перейти к религии. Не секрет, что некоторые священнослужители предпочитают действовать запретами и запугиванием вместо того, чтобы освобождать и учить, учить и освобождать. Почему люди этого авторитарного типа опасаются расширения кругозора своих подопечных?

Авторитаризм по природе своей подавляет любое разнообразие, чтобы любой ценой сохранить status quo. Ведь если давать возможность окружающим стабильно расти и развиваться, можно раскачать свою собственную власть. Поэтому проще пополнять индекс запрещенных книг, чем полноценно и всесторонне окормлять паству. Проще запретить любые контакты с представителями соседних церквей, чем готовить людей самостоятельно принимать решения. Наконец, проще пресекать открытое обсуждение спорных вопросов, чем придать их гласности и перейти к совместному принятию решений.

Практику таких лжепастырей-наемников жестко, но точно описал Александр Деркач:

«Уловки пастыря известны.
Все давно придумано, все испытано,
Все уже было, и все есть, и все будет:
Ложь должна быть нелепой,
И тогда в нее сразу поверят.
Пастырь должен быть скуп,
И ему благодарны будут за крохи.
Пастырь должен быть недоступен,
И на него тогда будут молиться.
Ни жалость не должен он знать, ни страдание,
И его не посмеют предать и ослушаться.
У него не должно быть сомнений и страха,
И пойдет за ним стадо.
Пастырь знает:
Права не дают, их берут.
Пастырь знает:
Отнимать нужно сразу и все.
Пастырь знает:
Нужно быть верным слову в речах
И вероломным в поступках.
Пастырь знает:
Обмануть можно тех,
Кто хочет, чтоб их обманули».

Многие общины и церковные объединения разрываемы сегодня изнутри различными противоречиями. Основная часть столкновений находится в сфере разногласия между традиционализмом и новаторством. Здесь коренятся различные подходы ко многим аспектам христианской жизни: межконфессиональные контакты, значение образования, формы поклонения и церковного управления, внешний вид верующих и многое другое. Кризис на лицо, имя вопросам легион, но при этом почти полностью атрофирован евангельский механизм совместного принятия решений.

Отдельные призывы к открытой дискуссии в церковной среде звучат достаточно давно. В 90-е годы ушедшего века была, например, замечательная публикация И.В. Подберезского «Цель диалога – диалог». И кое-кто уже давно научился открыто и правильно спорить, искренне слушать оппонента, а в результате успешно взаимодействовать. Но стоит ли останавливаться на достигнутом? И как научить лебедя, рака и щуку лить воду на одну мельницу? Давайте поищем в Новом Завете и в историческом наследии христианства секрет приведения к общему знаменателю церковного многообразия.

 

Евангелисты-полемисты

В описании четырех евангелистов Богочеловек Иисус выглядит непревзойденным учителем и оратором своего времени. При этом Его образ жизни и проповедь Божьего Царства вызывали огромную волну противодействия со стороны иудейских религионых лидеров. Они регулярно пытались публично загнать Иисуса в угол каверзными вопросами и обвинениями в преступлении закона Божьего. В полемике Господь обычно был краток, непредсказуем и обезоруживающе точен в формулировках. В результате «им не удалось при народе поймать Его на слове. Изумленные Его ответом, они замолчали», – свидетельствует Лука (Лк. 20:26 – «Радостная Весть» здесь и ниже).

Этой грани личности Господа уделил пристальное внимание богослов Джон Стотт. В своей книге «Великий спорщик» он говорит: «Если соединить вместе те истины, которые излагал и отстаивал Христос во время диспутов, то в результате получится достаточно полное изложение того, что обычно называют «евангельской религией».

В ранней церкви умели равно ценить единомыслие и конкретность взглядов. При этом со дня пятидесятницы вопросы в Церкви, основанной Иисусом Христом, решались сообща, нередко путем довольно горячих дискуссий. Ярчайшее тому свидетельство – описанный в 15-й главе Деяний апостолов первый в истории христианства собор – Иерусалимский. Само слово «собор» предполагает совместное принятие решений. Так вот, христиане Антиохии послали в Иерусалим своих представителей: Павла и Варнавву. Интересное описание атмосферы собора находим в первом томе «Истории христианской Церкви» Филипа Шаффа:

«На открытом собрании, во время обсуждения вопроса об обрезании и статусе христиан из язычников, на глазах у самих призванных свыше апостолов разгорелись нешуточные страсти. Обе стороны были твердо уверены в своей правоте, приводили убедительные аргументы, отвечали упреками на упреки, делали несправедливые выводы, угрожали гибельными последствиями. Однако на этом соборе, как и в любом месте, где ученики Христовы собираются во имя Его, присутствовал Святой Дух. Он помог бессилию человеческого естества, которое проявляется на всяком церковном собрании».

Данное описание не содержит и тени преувеличения, так как по свидетельству Луки еще в Антиохии у Павла и Варнавы было с иудеями «немало стычек и горячих споров по этому поводу» (Деян. 15:2). А на самом соборе Петр произнес речь только «после долгого спора» (Деян. 15:7). В результате длительных прений сошлись на компромиссном решении, озвученном Иаковом.

Тем не менее, даже после Иерусалимского собора в Антиохии Павел прилюдно обличил Петра за непоследовательность по отношению к уверовавшим из язычников. В пылу открытого спора Павел называл иудействующих лжебратьями и шпионами, поведение авторитетнейшего из апостолов – Петра охарактеризовал как двуличие, а его доводы назвал нелепостью (Гал. 2).

Красноречивым благовестником-полемистом показан в Писании иудей-александриец Аполлос: «В открытых спорах он убедительно опровергал доводы евреев и доказывал словами Писаний, что Иисус – Помазанник Божий» (Деян. 18:28). Такие города как Александрия хранили и множили лучшие ораторские и полемические традиции греков. Диспуты Протагора, ироничная маевтика, то есть «повивальное искусство» Сократа, и диалектика Аристотеля с его неуклонным стремлением к установлению истины – вот лишь одни из наиболее ярких примеров этой традиции.

Церковное предание, подтверждаемое сегодня даже археологически, говорит о том, что через некоторое время после дня пятидесятницы апостол Фома пошел благовествовать далеко на восток и основал церковь в Индии. В этом случае Богу, по всей видимости, потребовалось наделить его особым полемическим мастерством. Дело в том, что в Индии отношение к спору было еще серьезней, чем у греков и римлян. Например, если спорили два лица, то иногда побежденный должен был лишать себя жизни, или стать рабом победителя, или же перейти в его веру. Нам ничего не известно о подробностях споров Фомы с индийскими браминами, но факт на лицо – по сей день существует христианская община в Индии, ведущая свою историю от апостола, который в нашей культуре чаще всего ассоциируется лишь с сомнениями.

Тем не менее, самым влиятельным и блестяще подготовленным для ораторских и писательских достижений оказался уже упомянутый нами апостол Павел. В греческом ареопаге, как и в римской базилике, его речь звучала не бледнее, чем в иудейской синагоге.

Из посланий Павла легче всего вывести христианское учение о споре. Формулировки разных переводов Нового Завета помогут нам полнее уяснить это учение. Очевидно, что Павел категорически осуждает всякое нездоровое желание спорить (1 Тим. 6:4,20). К данной категории он относит словопрения бездельников и невежд, обсуждающих бессмысленные и безбожные вопросы (2 Тим. 2:14-26). Сюда же можно отнести совет апостола не ввязываться в спор с еретиком-раскольником, то есть «человеком узкого толка», который «потерял ориентир» (Тит. 3:9). Нездоровым также является желание мгновенно устранять разницу во мнениях у новообращенных и слабых в вере христиан: «Человека, вера которого слаба, принимайте к себе, но не вступайте с ним в споры о его взглядах» (Рим. 14:1).

В заблуждение может ввести текст 1 Кор. 11:16 в Синодальном переводе: «А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии». Мы уже убедились, что церкви Божьи как раз имели обычай спорить, и имели таковой изначально. Для того чтобы развеять сомнения, достаточно привести тот же стих в переводе «Радостная Весть»: «А тому, кто захочет со мной поспорить, скажу: другого обычая нет ни у нас, ни в других Божьих церквах». Имеющийся в виду здесь обычай – это принцип субординации.

Но вернемся к Павлу. Потрясающее владение полемическим мастерством, помноженное на образованность и эрудицию, скрепленные уверенностью в Божьем призвании, позволили апостолу язычников выполнить его масштабную миссию. Павел весьма логично строил свои послания, в которых мы находим бурную полемику с раскольниками и еретиками его времени. Он виртуозно использовал аргументы из Ветхого Завета, цитировал иудейские апокрифы, ссылался на греческих поэтов, а когда нужно апеллировал к римскому праву. В нужный для себя момент он даже смог умело сыграть на разногласиях фарисеев и саддукеев, стравив их между собой в нешуточной сваре (Деян. 23). В полемическом мастерстве приемы такого рода иногда называют ловушками. В этом ключе несколько по-новому можно уяснить для себя призыв Павла: «Подражайте мне, как я Христу». Итак, христианам от конфликтов никуда не деться, поскольку они призваны к «защищению и утверждению благовествования» (Флп. 1:7).

Во II-III веках после Рождества Христова в деле отстаивания евангельской вести апостолов сменили выдающиеся апологеты и полемисты. Среди них особо следует выделить вклад Иустина, Тациана, Тертуллиана, Иринея, Климента, Киприана и, конечно, Оригена. В сложнейший период гонений и расцвета ересей они доказывали истинность христианства для самых образованных и высокопоставленных людей своего времени. Они успешно вели духовно-интеллектуальную брань на два фронта: против внешнего врага в лице гонителей-язычников и врага внутреннего – еретиков всех мастей.

Многие отцы церкви, особенно на греческом Востоке, переняли у эллинов жанр диалога для своей обширной писательской деятельности. Мысли в таких работах излагаются чаще всего в форме вопросов и ответов. Знакомые с греческой культурой христиане ясно понимали, что о всякой вещи существуют противоположные мнения, поэтому в споре каждый из собеседников может отставивать свою позицию. Это позволяло приобретать знания не в готовом виде, а путем размышления, совместного обсуждения проблемы, поиска правильного решения.

Диалоги пользовались одинаковой популярностью как во времена Августина (354-430), так и во времена Эразма Роттердамского (1469-1536). В новейшее время для христианства и славы Божьей потрудились такие всемирно признанные колоссы апологетики как Гилберт Кийт Честертон и Клайв Стейплз Льюис.

Началом протестантской реформации принято считать 1517 год, когда Мартин Лютер прибил к воротам Виттенбергского собора свои знаменитые тезисы. Однако в тот день сам Лютер даже представить не мог, к каким последствиям приведут эти 95 тезисов. Дело в том, что целью Лютера тогда было всего лишь пригласить местное духовенство и студентов университета на публичный диспут для обсуждения практики продажи индульгенций. Именно отказ в открытом и честном диалоге обсудить назревшие проблемы католической церкви привели к взрывному и революционному характеру реформации. В 1517 году Лютер и помыслить не мог о полном разрыве с церковной структурой, неотъемлемой частью которой он искренне привык себя считать.

Период протестантской реформации ознаменовался новым всплеском публичных богословских диспутов и письменной полемики, чему способствовало изобретения книгопечатания. К слову, Интернет с достаточным количеством христианских форумов точно также сегодня стимулирует дискуссионный микроклимат.

К сожалению, молодое протестантское движение долго страдало юношеским максимализмом. Не усвоив новозаветное учение о споре и проигнорировав апостольский опыт в нахождении компромиссных решений, основные лидеры реформации заложили в неокрепший протестантизм генетическую предрасположенность к бесконечному дроблению. Так в октябре 1529 года на Марбургском диспуте Лютер, Цвингли, Эколампад и Буцер, объединенные евангельской верой, не смогли прийти к общему знаменателю лишь по вопросу причастия. Веник из старой притчи о единстве разваливался на прутики, поскольку не удалось ни сформулировать общее исповедание веры, ни добиться соглашения о совместных действиях.

Возможно, более всего новозаветные принципы спора нарушались в истории церкви Запада в XVII-XVIII веках, когда догма стала важнее веры, а приверженность к ортодоксальному учению важнее любви. На Востоке христианского мира в условиях цезарепапизма с этими принципами дела обстояли куда более сложно.

Россия переняла Византийскую традицию, а после победы иосифлянства над нестяжательством в XV веке почти полностью похоронила открытое обсуждение церковных вопросов. Например, ученикам Иосифа Волоцкого предписывался запрет личных мнений: «Всем страстем мати – мнение. Мнение – второе падение».

Другие составляющие иосифлянской системы состоят в следующем: (1) идея страха Божьего – главное средство церкви как организующей силы общества; (2) жесткая регламентация каждой детали монастырской жизни; (3) главным приоритетом монаха стал внешний порядок и послушание, а не внутреннее совершенствование. В результате идея соборного спасения трансформировалась в послушание без рассуждения, а запрет на личное мнение положил начало русской инквизиции.

Русское иосифлянство не изжито и по сей день. Московский патриархат уже не благословляет сжигание еретиков в деревянных срубах, однако личное мнение там по-прежнему в опале. Русская православная церковь, вновь позиционирующая себя министерством духовных дел, занимается антиконституционным разжиганием межрелигиозной розни, когда различные «сектоведы» вроде Дворкина, читают свои лекции по регионам страны, распространяют книги и видеофильмы.

В иосифлянской традиции существует только два мнения: официальное и еретическое. Между тем известно, что одним из основных признаков культа является исповедание религиозной группой своей исключительности. С такими предпосылками невозможно быть готовыми к открытой и честной дискуссии. Не стоит также наивно полагать, что носителями иосифлянской традиции не могут сегодня быть члены евангельских церквей. Могут и, к сожалению, нередко являются.

 

К барьеру!

Одно из практических предложений, которое я подразумеваю под девизом «давайте поспорим», состоит в следующем: следует привыкать принимать различные решения в формате открытой дискуссии. Привычку эту нужно вырабатывать на самых разных уровнях: семейный совет, церковный совет, межденоминационный круглый стол и т. д. Опыт у Церкви накоплен обширный, его нужно знать и преумножать.

В декабре 2003 года вышла в свет «Социальная позиция протестантских церквей России». Данный документ выразил общие подходы к важнейшим проблемам современности основных церковных объединений баптистов, адвентистов и пятидесятников. Статья 3 протестантской социальной доктрины гласит:

«Церкви вносят свой вклад в воспитание духа толерантности, способствуя тем самым укреплению мира и стабильности в обществе. Ради этого мы организуем специальные акции, издаем литературу, призываем сограждан уважать свободу вероисповедания, развиваем межконфессиональное сотрудничество. Важную роль в этом могут сыграть духовные учебные заведения».

Таким образом, учебные заведения евангельских церквей должны быть центрами богословской науки и межконфессионального диалога. В программах обучения непременно должны присутствовать такие дисциплины как: сравнительное богословие, апологетика, логика, культура речи, риторика (в рамки которой входит полемическое мастерство), этика, социальная психология, культурология.

За время обучения студенты должны овладеть принципами ведения публичных споров (дискуссий, диспутов, коллоквиумов), научиться грамотно вести устную и письменную полемику, быть готовыми приучать свои церкви к открытому поиску компромиссных решений по самым сложным вопросам. Поместные церкви должны быть научены правильно решать внутренние вопросы богословия и своего устройства. Для этого и необходимы люди, способные элементарно подготовить доклад по теме встречи, осветить ее с разных точек зрения, а затем грамотно направлять ход обсуждения.

Для того чтобы иметь право на мнение, необходимо изучить вопрос. С этой аксиомой знакомы далеко не все. «Самое трудное в споре, – по наблюдению Андре Моруа, – не столько защищать свою точку зрения, сколько иметь о ней четкое представление». Иначе – болтология и словоблудие, а главным доводом вновь окажется псевдодуховное заявление: «Чувствую бесовщину, а обосновать не могу». Или как говорили раньше в народе о голословной говорильне: «Пошло на даинет».

Система богословского образования должна учить мыслить свободно, а не развешивать черно-белые ярлыки. Зубрежка положений единственно верной политики партии – это метод фарисейский, иосифлянский, иезуитский, тоталитарный.

В статье 6 – «Христианские конфессии и иные религии» все той же социальной доктрины протестантов России сказано: «Церкви стремятся мыслить и выстраивать свои отношения в обществе, основываясь на открытости и толерантности. Исходя из этих новых предпосылок, мы преисполнены решимости способствовать преодолению всякого рода отчуждения и вражды между людьми, в том числе на религиозной почве. Церкви приветствуют все, что ведет к открытому диалогу и терпимости в отношениях между людьми, а в конечном итоге служит достоинству человеческой личности...

[Церкви] осуществляют: совместные действия в рамках существующего законодательства, направленные на защиту религиозной свободы; ... прилагают усилия для проведения совместных семинаров на различные богословские темы, в том числе: семейная жизнь, образование, здоровье и другие темы, направленные на взаимное обогащение в познании Господа нашего Иисуса Христа и улучшение качества жизни».

К сожалению, даже спустя пять лет после выхода в свет «Социальной позиции протестантских церквей России» она остатется в целом незамеченой. Многие пасторы на местах даже не подозревают о ее существовании. Автор этих строк узнал о ней из светской газеты и приложил определенные усилия, чтобы раздобыть ее текст. Тем не менее, просто распространить социальную доктрину явно недостаточно.

Руководителям церквей и религиозных организаций необходимо изживать в своей среде авторитарные замашки, нетерпимость, проявления ксенофобии, невежество и фольклорно-плавающее богословие. Замалчиванию существующих противоречий и директивности решений пора уступать место открытому диалогу. В противном случае отказ от обсуждения внутренних проблем вновь приведет к взрывному характеру преобразований закостеневшей системы.

Упомянутое нами выше произведение А. Деркача «Стадо» заканчивается следующими словами:

«Господи. Научи, как уберечься
От безумия стада.
Если дорогу для всех указует один,
То, скорее всего, это дорога на бойню».

Итак, научиться правильно спорить, конечно, для самоцели мелковато. Спор себя не дороже. Но с чего-то же нужно начинать! Двадцать веков назад апостолы, вдохновленные силой и мудростью Духа Божьего, отказались от споров ради победы, ради зрителей и ради самого спора. Таким же образом поступали лучшие представители христианской истории – святые. Они научились соборно спорить ради торжества истины и единства церкви. Благослови нас Бог пойти по их стопам, и пусть Его Дух поможет бессилию нашего естества.

 

Культура спора: основные правила его ведения

1. Умейте правильно определить предмет спора и выделить пункты разногласия.
2. Не упускайте из виду главных положений, из-за которых ведется спор.
3. Четко определите свою позицию в споре.
4. Правильно пользуйтесь в споре понятиями.
5. Относитесь с уважением к своему оппоненту.
6. Сохраняйте выдержку и самообладание в споре.
7. Обращайте внимание на поведение оппонента, научитесь верно оценивать его действия.