PowerPoint презентацию к данной статье можно скачать по ссылке http://www.scienceandapologetics.com/prz/neutrality_in_education.ppt
Принцип отделения церкви от государства означает, что государство, с одной стороны, не возлагает на религиозные объединения каких либо функций государственной власти (т. е. не позволяет церковным структурам вмешиваться в управление страной), с другой стороны, – и само отказывается от вмешательства как в деятельность религиозных объединений, так и в определение гражданами своего отношения к религии и церкви. Никоим образом этот принцип не предполагает какой-либо дискриминации верующих. Верующие являются полноправными гражданами своей страны, равными и свободными представителями ее народа. Народ же, в свою очередь, – главный носитель государственности в демократическом обществе. И государство должно в той же степени защищать права христиан на выражение своих убеждений, что и права атеистов.
Целенаправленное насаждение коммунистическим режимом идеологии безбожия систематически извращало понимание этого принципа в пользу монопольного распространения атеистического мировоззрения. Сформировался миф, что атеистическое образование, якобы, религиозно нейтрально. Миф этот оказался куда более живучим, чем породившая его система. Сегодня подавляющее большинство учителей, родителей и, главное, чиновников от образования уверены, что принцип отделения церкви от государства означает не свободу выражения гражданами-христианами своих убеждений, а запрет на таковое – привилегия свободно исповедовать свою веру распространяется лишь на атеистов.
Главной целью (порой – осознанной, но не всегда) распространения этого мифа является искоренение из системы образования (а равным образом – и из общественной жизни как таковой) христианского мировоззрения с присущим ему представлением об абсолютном характере нравственных постановлений Бога-Творца. В качестве альтернативы насаждается гуманистическое мировоззрение, объявляющее наивысшей ценностью человека. «Все – человеку, все – ради человека», – провозглашают гуманисты. В их устах «человек» звучит гордо (хоть и выглядит в этом случае довольно жалко). Кредо секулярного гуманизма озвучено в самом начале Библии устами змия, обещающего людям, что они сами будут как боги, и сами будут решать, что – добро, и что – зло (Быт. 3:5).
Согласно Писания, человек ценен не просто так, сам по себе, а потому, что он «создан по образу Божию» (Быт. 9:6). Именно поэтому, «кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека» (там же). То есть даже смертная казнь должна служить защитой святости человеческой жизни, а не угрозой для нее. Но, ставя себя превыше всего, гуманисты уже добились и права на аборт по требованию, и, в виде моратория на смертную казнь, – права жить самим, посягая на жизнь других. В итоге, в обществе процветания гуманистических принципов самым безопасным местом для человека становится камера смертника, а самым опасным – утроба его матери.
Для человека, молитвой которого стало «да будет воля моя», вся жизнь превращается в служение себе, любимому. Удовлетворение собственных желаний приобретает сакральный смысл, и потому гуманист не нуждается в дополнительных религиозных обрядах. Именно на отсутствии особой обрядности и строится аргументация, что ни гуманизм, ни атеизм религией не являются, и говорить о них приличествует лишь как о видах мировоззрения (нем. Weltanschauung).
Что ж, в смысле исполнения обрядов гуманизм религией, возможно, и не является. Но и без веры здесь, явно, не обходится. Просто в наш политкорректный век слово «вера» начинает считаться непристойным, и все чаще заменяется этим самым эвфемизмом – «мировоззрение». Избегая терминологии, связанной с верованиями, специалисты силятся классифицировать мировоззрение по различным типам (религиозное, научное, этическое, эстетическое, мифологическое, практическое и т. п.)1. Но, по сути, все, как и прежде, сводится к четырем фундаментальным вопросам, на которые отвечает любая религия:
«Кто я?»
«Откуда я взялся?»
«Зачем я здесь?»
«Что со мною будет потом?»
И вопрос «откуда я взялся?» – основополагающий среди них. То, куда нам следует идти, зависит от того, как мы здесь оказались, откуда пришли. Наше предназначение определяется нашим происхождением2.
«Откуда я взялся?» – самый первый философский вопрос, который задает ребенок, начиная осознавать эфемерность собственного бытия. Застигнутые врасплох, родители впадают в невнятные разглагольствования об аистах и капусте («мифологическое мировоззрение»), либо заваливают перепуганного ребенка медицинской литературой («научное мировоззрение»). Ребенок же пытается постичь свою суть, свою роль, свои права и правомочность своих чаяний в этом мире. Ведь, если он здесь не случайно, то очень важно знать – зачем же? А если он произошел от обезьяны, то с какой стати ему слушать тех же родителей, стоящих на целую ступень ближе к обезьяне, чем он сам?
Мировоззренческий кризис гуманистической цивилизации, утратившей знание о собственном происхождении (а следовательно – и предназначении) прекрасно передан у Кэрролла в диалоге Алисы-не-помнящей-родства-своего и Чеширского кота:
«… она спросила:
- Скажите пожалуйста, куда мне отсюда идти?
- А куда ты хочешь попасть? - ответил Кот.
- Мне все равно ... - сказала Алиса.
- Тогда все равно, куда и идти, - заметил Кот.
-...только бы попасть куда-нибудь, - пояснила Алиса.
- Куда-нибудь ты обязательно попадешь, - сказал Кот…»3.
Мы все обязательно куда-нибудь попадем, и, пользуясь тем, что большинству, похоже, уже действительно все равно, небезразличные атеисты хотели бы максимально расширить свое представительство там, куда предназначено попасть им. А рецепт не так уж и сложен: хочешь, чтобы люди забыли о своем истинном предназначении – помоги им забыть об их истинном происхождении.
«Вряд ли я в состоянии понять, каким образом кто бы то ни было мог бы желать, чтобы христианское учение оказалось истинным... Это учение отвратительно», – пишет в своем последнем труде Чарльз Дарвин, корифей «научного» подхода к космологическому мифу. – «Предположение, что благожелательность Бога не безгранична, отталкивает сознание, ибо какое преимущество могли бы представлять страдания миллионов низших животных на протяжении почти бесконечного времени?»4.
Вот и рецепт: хочешь, чтобы мысль о божественном происхождении отталкивала, – внуши, что к этому изначально причастны время, смерть и случайность, эти три главнейшие святыни дарвинизма. Поскольку же большинство наших современников ищут ответа о происхождении в сфере естественных наук, именно естествознание предоставляет гуманистам возможность внедрять в сознание людей убеждения, альтернативные библейским.
К христианским идеям (пока еще) более-менее снисходительно относятся в вопросах этики, эстетики, культурологи и даже истории. Но не вздумайте привносить идею Бога в «святая святых» образования – кабинеты физики, химии или биологии! Происхождение – вопрос сакральный и таинство атеистической догмы не может быть осквернено намеками на разумный замысел в природе. Пусть все научные доводы в пользу эволюционизма рассыпаются как карточный домик5,6. Пусть ложь, пропагандируемая государственными учебниками (типа эмбриончиков-рекапитулянтов – плода геккелевской фантазии, еще в 1868 г. официально признанного научным сообществом умышленной фальсификацией2), общеизвестна. Пусть свидетельств разумного замысла в мироздании – хоть отбавляй7,8. Никто не смеет посягать на мировоззренческую монополию атеистического подхода к естествознанию в финансируемой налогоплательщиками государственной системе образования. Даже – эти самые налогоплательщики. Ведь именно естественные науки обосновывают ответ на самый главный мировоззренческий вопрос – «Откуда я взялся?»!
Идея безудержного естественного эволюционного прогресса природы вообще (что с ней не делай – она становится все лучше и лучше) и человека в частности (что с ним не делай – он тоже становится все лучше и лучше) стала неотъемлемой частью современного космологического мифа9. Тем не менее, эта идея является всего лишь суеверием (верой, лишенной основания) и не только не подтверждается данными естествознания, но, напротив, противоречит фундаментальным законам природы5.
К тому же, представление о гуманизме как основе образования просто не соответствует историческим реалиям. Существует ли хотя бы одна этническая группа, письменность которой создали гуманисты? Для большинства народов земли, в том числе – для славянских, образование и христианство изначально являлись почти что синонимами. Верные духу Писания чужестранцы (Иоанн Готский, Кирилл и Мефодий и многие другие), не жалея времени и сил, стремились донести разрозненным протославянским племенам Слово Божье – как записанное, так и Воплощенное. Итогом вековых миссионерских усилий явилось появление славянской Библии и соответственно – славянской письменности, как ее носителя. Ввиду большей консервативности письменного языка по сравнению с устным, протославянские диалекты стали приходить к единому стандарту. Так на основе единой письменности стал формироваться единый язык, а на основе единого языка – единая культура.
Грамотность и Евангелие всегда шли рука об руку. То, что произошло тысячу лет назад со славянами, по сей день происходит везде, где миссионеры продолжают нести Слово Божье народам, не имеющим своей письменности. Более того, именно христиане заложили фундамент европейской системы образования – как народного, так и университетского. Еще больший толчок развитию образования дало книгопечатание, также имевшее изначальной целью распространение Слова Божьего10.
Далее, гуманистическое мировоззрение несостоятельно с прагматической точки зрения (определения истинности идеи по ее плодам: «практика - критерий истины»). Где бы человек ни провозглашался высшей ценностью, дело обычно заканчивалось террором, уничтожением тысяч и тысяч людей «во имя человека» – от Французской революции и до тоталитарных режимов ХХ века. Те страны Запада, что пошли путем реформации (возвращения к абсолютным критериям Писания), тоже не избежали проблем при преобразовании доиндустриального общества в индустриальное, а индустриального – в постиндустриальное. Но все же они миновали кризисные моменты с гораздо меньшими жертвами. Как это ни парадоксально звучит, там, где высшая ценность не человек, а Бог, у человека гораздо больше шансов на благополучие. Там же, где высшая ценность – сам человек, жить оказывается небезопасно11.
Наконец, идея религиозной нейтральности атеизма несостоятельна с точки зрения морали. Постоянно приходится слышать снисходительные признания самих атеистов, что нужно позволять «народу» (толпе, массам, электорату, и т. п. – терминология может варьироваться) верить в библейские принципы, поскольку они, мол, делают людей лучше. Так, Вольтер (1694-1778), избавляясь от влияния церкви, стремился сохранить позаимствованный у нее жанр нравоучительной проповеди.
Но уже в самой первой из своих проповедей он призывает: «Давайте же, братья мои, по крайней мере, посмотрим, насколько полезна такая вера и насколько мы заинтересованы в том, чтобы она была отражена во всех сердцах. Принципы эти (представления о Боге, который наказывает и вознаграждает – С.Г.) необходимы для сохранения человеческого рода»12. Лишь удалив прислугу, он обращался к собеседникам из атеистического кружка: «Теперь, господа, вы можете продолжить ваши речи против Бога. Я не желаю, чтобы мои слуги зарезали и обокрали меня нынешней же ночью, поэтому я предпочитаю, чтобы они вас не слушали»13. Вопрос о возможной истинности христианского вероучения при этом подходе остается вне рассмотрения, поскольку в противном случае сразу появляется проблема: как же получается, что предположительно ложное учение (христианство) делает людей лучше, на что в принципе оказывается неспособным предположительно истинное учение (атеизм)?
В контексте образования этическая дилемма стоит еще более остро: если христианское учение – ложь, то мы, следуя принципу интеллектуальной честности, не имеем права преподавать его в учебных заведениях, каким бы полезным оно ни казалось. Если же существует достаточная вероятность того, что оно – истинно, наша обязанность – предоставить учащимся возможность ознакомиться с ним. Писание и вовсе не оставляет места для религиозного нейтралитета: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Лк. 11:23, Мф. 12:30).
В демократическом обществе финансируемая на деньги налогоплательщиков государственная система образования не имеет права навязывать какую-либо одну религию, пренебрегая другими. Таким образом, формирование за казенный счет монопольной системы гуманистического образования в той же мере незаконно, как и создание государственной системы образования христианского. Это противоречит принципу плюрализма, принципам свободы мировоззрения и вероисповедания. Тем не менее, под видом «религиозно нейтрального» образования учащимся упорно прививаются основы религии секулярного гуманизма.
Проблема эта касается всех цивилизованных стран. Но, пожалуй, нигде она не драматична в той же степени, что и в странах бывшего Советского Союза. Дело в том, что в большинстве демократических государств хотя бы частные учебные заведения вправе самостоятельно формировать свои учебные программы. В конце концов, там родители решают, где и чему учиться их детям – в казенной школе по государственной программе, зато – бесплатно (если взимание налогов согласуется с этим понятием), либо – в частной школе по альтернативной программе, но за очень дополнительные деньги. Не чиновник, а родитель сам, своим серебром, отвечает за решение, какие учебные программы нужны его ребенку, а какие нет. Наконец, родители могут прийти к выводу, что их не устраивает никакой из предлагаемых обществом вариантов и самостоятельно обучать своих детей на дому.
Система народного образования Российской империи чуть было тоже не пошла по «скользкой дорожке» демократического выбора. Проведенная Александром II реформа 1864 г. предоставляла земским органам управления значительные свободы в этой сфере. На практике учителя имели возможность в рамках учебного плана самостоятельно формировать содержание уроков по естественнонаучным дисциплинам, зачастую носивших факультативный характер.
Ликвидируя в 1918 г. земскую систему, большевики поначалу пытались всего лишь в несколько ином смысле «приземлить» образование – подчинить его чисто прагматическим задачам. Для этого нарком просвещения А.В. Луначарский привлек в качестве зарубежного советника, консультировавшего его и Н.К.Крупскую в вопросах построения новой советской школы, Джона Дьюи (отца-основателя современной американской педагогической модели, пламенного проповедника гуманизма; впоследствии – одного из авторов Первого гуманистического манифеста 1933 г.)14. «Луначарский, по совету Ильича, вместо “прусской (т. е. земской – С.Г.) модели” ввёл американскую. Ленину очень хотелось, чтобы пролетарские детишки росли здоровыми, не витали в облаках “всестороннего развития личности” (что такое “личность” и сколько у неё сторон — кто знает, пусть поднимет руку), а как можно раньше распознавали своё призвание и не болтались в жизненной проруби как круглые отличники»15. «Положение про единую трудовую политехническую школу», по сути, ознаменовало введение в СССР принудительного всеобщего начального образования на сновании комплексного подхода в виде лабораторно-бригадного метода и метода проектов.
Но и этот подход предполагал излишнее многообразие. Поэтому И.В. Сталин, объявивший в 1937 г. Дьюи пособником троцкизма (отчасти – небезосновательно), устанавливает монополию единых государственных учебных планов и программ. С тех пор в общеобразовательной школе, по большому счету, ничего не изменилось. Принципы тоталитаризма полностью сохраняют свои позиции в сфере образования. Государство продолжает укреплять безраздельное право на формирование мировоззрения наших детей. Каждый ребенок является заложником этой системы с самого рождения, внесен в список, «поставлен на счетчик». Отказ от системы может быть истолкован как ненадлежащее исполнение родительских обязанностей и караться – вплоть до лишения родительских прав и даже уголовной ответственности. Чиновники от министерства образования полностью отбирают у нас как родителей возможность влиять на то, что и как изучают наши дети.
Постсоветская система народного образования воплотила в жизнь мечту льюисовского Баламута: «Нам (т .е. бесам – С.Г.) больше не придется пестовать в людях самодовольство и невежество. Сами управятся. Конечно, выйдет это лишь в том случае, если все школы будут казенными»16. Частное школьное образование маргинализируется всеми средствами. Альтернативное домашнее обучение не имеет должного законодательного основания. Никакие учебники не признаются кроме официально одобренных – тех, что излагают научные факты исключительно с атеистических, материалистических, гуманистических дарвинистских позиций. Каждый школьный учитель естествознания, сам того не осознавая, служит миссионером этих богоборческих вероучений.
Такое положение вещей сводит на нет любые наши достижения в области христианской миссии – мы теряем следующее поколение! Недаром Гитлер, название программной книги которого «Моя борьба» (Mein Kampf) является прямой ссылкой на подзаголовок дарвиновского труда – «Сохранение привилегированных рас в борьбе за жизнь» (The Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life), заявлял: кто контролирует учебники, тот контролирует нацию2.
Не стоит питать иллюзий относительно роли воскресной школы (ВШ) в формировании мировоззренческого фундамента учащихся. Феномен «ДВР» (дети верующих родителей, впоследствии оставляющие церковь) – тому подтверждение. Воскресные школы, созданные в XVIII в. с целью обучения беспризорных детей чтению и письму на материале библейских текстов17, к концу ХХ века зачастую превращаются в некие подразделения поместных церквей, где детей развлекают библейскими историями, чтобы те не мешали родителям во время богослужений.
И хотя во многих ВШ опытные педагоги добросовестно преподают детям Библию, и нередки случаи, когда дети, начавшие посещать ВШ, приводят ко Христу своих родителей, подавляющее большинство ВШ пренебрегает рассмотрением библейских аспектов происхождения мира, происхождения жизни и происхождения человека с позиции естественных наук – тех самых, что, отвечая на вопрос «откуда я взялся?», закладывают фундамент мировоззрения ребенка. Так формируется конфликт между знаниями, получаемыми в ВШ и в общеобразовательной школе. Библейские представления, формируемые в ВШ, разрушаются изучением «реального мира» с исключительно материалистической точки зрения на уроках естествознания.
Сегодня нам всем – и педагогам и родителям – крайне важно осознать: наши дети принадлежат Богу, а не государству. Мы, а не чиновники из министерства образования, в ответе за то, что и как наши дети изучают. Если мы не формируем мировоззрение наших детей, за нас это делают другие.
1. Ойзерман Т. И. Мировоззрение. // Новая философская энциклопедия. - М.: Мысль, 2000. - Т. 2.
2. Головин С. Л. Эволюция мифа. Как человек стал обезьяной. Издание пятое, переработанное. - Симферополь: Христианский научно-апологетический центр, 2003. - 96 с.*
3. Кэрролл Льюис. Алиса в стране чудес. – М.: Правда, 1982. - 320 с.
4. Дарвин Чарльз. Воспоминания о развитии моего ума и характера, 1876. // Происхождение видов. - М: Просвещение, 1987. - 383 с.
5. Сарфати Джонатан. Величайшая мистификация. - Симферополь: ДИАЙПИ, 2011. - 416 с.*
6. Сарфати Джонатан. Несостоятельность теории эволюции. - Симферополь: ДИАЙПИ, 2006. - 224 с.*
7. Джонсон Филлип (ред.). Гипотеза Творения. - Симферополь: ДИАЙПИ, 2000. - 336 с.*
8. Сарфати Джонатан. В соответствии с замыслом. - Симферополь: ДИАЙПИ, 2010. - 300 с.*
9. Льюис Клайв. Похороны великого мифа. // Просто христианство. - Симферополь: ДИАЙПИ, 2000. – Сс. 167-182.*
10. Кеннеди Джеймс Д. Если бы не Иисус… Как христианство изменило жизнь к лучшему. - Симферополь: ДИАЙПИ, 2009. - 296 с.*
11. Шеффер Фрэнсис. Как же нам теперь жить? (Чтобы продолжалась жизнь). - Курск: «Апологет», 2008. - 230 с.*
12. Вольтер. Обучающие проповеди. Проповедь первая: Об атеизме.
13. Цит. по: Г.А. Гурев. Вольтер и религия. // «Наука и жизнь» №8, 1959. - с. 61.
14. Чёрный Юрий. Современный гуманизм. Аналитический обзор. Часть 2.
15. Проф. В.В. Кумарин. Цит. по Кораблёва Т. Ф. Философско-этические аспекты теории коллектива А. С. Макаренко. Автореф. канд. дис.: канд. филос. наук. М., 2000 г. С. 3.
16. Льюис Клайв. Баламут предлагает тост. // Собрание сочинений. М.: Фонд Александра Меня, 2000. - Т. 8, сс 111-121.
17. Towns Elmer L. History of Sunday School. // Sunday School Encyclopedia, 1993.
* Кратко ознакомиться с содержанием книг, помеченных звездочками, и/или заказать их можно на сайте www.ApolStore.com
Христианский научно-апологетический центр
