Что такое интеллигенция вообще? Весьма примечательно, что не существует общепринятого определения. Назовем условно интеллигенцию социальной группой, специализирующейся в сфере умственного труда. Возникновение подобной категории населения многие исследователи относят к так называемой эпохе эллинизма, начало которой положили завоевания Александра Македонского. Именно тогда по воле просвещенных правителей стали создаваться театральные, хоровые, художественные группы, объединения ученых и философов, для которых умственная деятельность стала основной профессией. Так, благодаря покровительству Птолемеев, Александрия Египетская собрала лучших ученых-специалистов эллинистического мира. Проживая и работая в знаменитом Мусейоне, они находились на полном царском довольствии.

Интересно, что интеллектуальная атмосфера Александрии привлекала и ученых еврейской диаспоры. Там сложилась мощная еврейская община, достижения мысли которой оказали влияние на развитие талмудического богословия.

Новый этап в истории интеллигенции открыла христианская эра. Как никогда ранее большое число людей посвятило жизнь богословско-философской теории и практике. Более того, к этой деятельности получили доступ и широкие народные массы, что было революционно новым явлением. В полемике с языческой философией формировалась и закалялась христианская интеллигенция. Со времени своего рождения христианская церковь в жесткой борьбе "ковала" свои интеллектуальные кадры и достойно отвечала оппонентам на высоком философском уровне. 

Пережив эпоху революций, ожесточенную критику и тоталитарные режимы, западное христианство сохранило и приумножило ряды своей интеллигенции. Показательным в этом смысле является диспут философа Бертрана Рассела с католиком-иезуитом Коплстоном, в котором с большой убедительностью была продемонстрирована огромная непреодолимая сила христианской научной мысли XX века. Расширяющееся в последнее время движение ученых-креационистов свидетельствует о наметившемся расколе среди ученых-атеистов и агностиков и о значительном усилении позиций христианской философии и методологии науки.

В настоящий момент можно говорить о христианской интеллигенции на Западе как о сложившейся социальной группе в науке и обществе, которая имеет свою историю и перспективу.

Иная ситуация исторически сложилась в регионе, некогда объединенном границами СССР (для удобства в контексте статьи будем называть регион собирательным "Россия"). И здесь не обойти вниманием старый наболевший вопрос: неужели Россия отстает исторически в развитии и должна вечно "плестись в хвосте" цивилизации? Это неизбежно, если допустить, что западный путь развития общий и единственно прогрессивный. Но совершенно другая картина начинает проясняться, когда история России рассматривается как особенный, уникальный путь. Такой подход избавляет нас от славянских комплексов ущербности, навязанных извне превознесшимся Западом. 

Пристальный взгляд на историю приводит к пониманию идеи полилинейности исторического развития и цивилизационной самоценности. Попытаемся выявить несколько отличительных моментов в истории русской интеллигенции.

Во-первых, интеллигенция России изначально формировалась как христианская интеллигенция, поскольку говорить о существовании интеллигенции в языческой Руси при любом подходе представляется утверждением весьма сомнительным. 

Во-вторых, русская интеллигенция существовала всегда под опекой и руководством церкви и государства, полемика если и велась, то в основном с западной церковью. Поэтому здесь отсутствует богатый опыт научной и философской апологетики, что роковым образом скажется на судьбе русской церкви.

В-третьих, почти никогда на Руси народные массы не имели доступа к книгам (самое главное, к Библии!), к образованию, к высокой культуре. Церковь узурпировала культурные богатства христианства, но и сама далеко не в полной мере использовала их. Этот отрыв от народа стал усиливаться в результате прозападных реформ Петра I, когда интеллигенция начала активно втягиваться в орбиту влияния европейской культуры, бросив народные массы на произвол судьбы. Но последствия петровского курса оказались трагическими и для самой интеллигенции, которая лишилась культурной "укорененности", живых национальных истоков. Не здесь ли следует искать причины духовной слепоты и невежества широких масс, смертельной слабости православной церкви и интеллигенции, явленных перед страшным судом 1917 года?

Кризис, постигший народ, церковь и интеллигенцию в начале XX века, слишком поздно встревожил прогрессивную мысль. В поисках спасения из гибельной ситуации вышедший в 1909 году сборник "Вехи" впервые поднимает вопрос о печальных уроках истории русской интеллигенции. В статьях лучших представителей русской религиозной и научной элиты звучит боль о прошлом и предостережение о будущем. Но все это слишком поздно: предостережение ничего не могло изменить, да и мало кто ему внимал. Всесторонний кризис нашел свое выражение в страшном и постыдном явлении "распутинщины", когда духовная и светская власть окончательно себя скомпрометировала. Слепой народ, лишенный ориентиров, наставников и руководства, легко стал добычей антихристианской революционной пропаганды. В этом, вероятно, и заключался "секрет" успеха большевиков: не нужно было ничего завоевывать и свергать, страна была безнадежно больна. Таившиеся в недрах масс темные бессознательные, разрушительные силы были отпущены на свободу и направлены против государства, церкви, интеллигенции.

В 1918 году авторы "Вех" выпустили новый сборник "Из глубины" — своеобразный "плач о разрушении". С Россией произошла страшная катастрофа, однозначно заявляли они, и только глубокое покаяние интеллигенции, примирение ее с народом оставляет надежду на спасительные перемены. Интеллигенция должна разделить с народом ответственность и вину за происшедшее, вернуться к религиозным и национальным истокам. "Из глубины воззвах к Тебе, Господи!" — заступническая молитва наконец вырвалась из уст аристократии духа, но как поздно и какой ценой! И осознала свою вину ведь не вся светская и церковная элита, а лишь немногие лучшие ее представители.

"Всяк за всех виноват" — такое понимание всенародного покаяния должно начинаться с наиболее сознательных представителей народа, предстоящих за народ пред Богом и царем. И нет другого пути к общенародному благоденствию, как только через принятие интеллигенцией на себя всей тяжести вины и ответственности: осознать, покаяться и выстрадать вместе с народом, но не искать "кто виноват" среди врагов, тем более, среди своих родных и единоверных. 

1917 год положил начало кровавой братоубийственной войне, продолжавшейся до середины 80-х годов, в которой физическими и иными способами был уничтожен "цвет" нации, ее "совесть" и "честь". Постсоветское общество лишено своих исторических корней, ведь десятилетия с каким-то дьявольским остервенением уничтожалось все, что напоминало о прошлом, что бередило память и мучило совесть. Вероятно, поэтому постсоветский человек антиисторичен, он ужасающе духовно пуст, лишен памяти и совести, а значит, и способности к раскаянию. Но лишь через покаяние и заступничество интеллигенции народ может воззвать к милости Бога.

Несколько слов об интеллигенции общин евангельско-баптистского вероисповедания. Существовала ли она вообще? Есть основания ответить утвердительно. Во второй половине XIX века Санкт-Петербург как столица империи стал центром, в котором именно среди интеллигенции началось и развивалось евангельское движение. У его истоков стояли видные аристократические фамилии. Но столь многообещающее начало имело трагический финал. Гонения царского правительства и православной церкви, а затем и антирелигиозная политика советской власти фактически ликвидировали движение среди интеллигенции. Значительная часть была вынуждена покинуть страну, продолжая активно действовать в эмиграции.

Необходимо отметить, что судьба русской евангельской интеллигенции определялась и некоторыми внутренними причинами. Приоритетным направлением миссионерской работы была определена деятельность среди широких масс. И лишь некоторые проповедники и лекторы вели работу среди студентов и интеллигенции. Так формировалось и распространялось представление о евангельско-баптистском христианстве, господствующее до настоящего времени в церкви и обществе, согласно которому не уделялось достаточного внимания отдельным социальным группам, которые вовсе не различали. Единый подход пренебрегал особенностями и не разрабатывал специальных методов работы с подобными группами. Это соответствующим образом сказалось на качественном составе общин, в которых удельный вес людей, имеющих высшее образование, вскоре стал катастрофически падать и больше никогда, включая сегодняшний день, не поднимался. 

Сегодня представление о христианстве как народной вере, нарочито упрощенной до примитивизма, начинает пересматриваться. Все активнее ведется работа среди студентов, педагогов средней и высшей школы, творческой интеллигенции, из которых многие пополняют евангельские общины. Целенаправленной подготовкой специалистов с высшим богословским образованием занимаются христианские вузы. 

Одной из проблем христианского высшего образования являются сложные и противоречивые отношения с руководством отдельных церквей и объединений. Не существует единого подхода к решению вопроса: а нужна ли евангельскому братству интеллигенция. До сих пор видят в ней опасность гордого разума, сомнения, скептицизма, утраты веры, противопоставляя вере интеллектуалов веру рыбаков, то есть первых апостолов. Но насколько справедливо такое предвзятое противопоставление?

Разум, сознающий свои пределы, понимающий то, что можно понять, и верующий в то, что понять нельзя, никогда не вступает в конфликт с верой. Вера человека, в смирении созерцающего мудрость Творца, имеющего ум Христов, со своей стороны, никогда не останется во тьме невежества и будет стремиться понять Бога через Писание и окружающий мир, насколько это возможно.

Искусственно разжигаемый конфликт разума и веры должен сменится миролюбивым диалогом и разумным компромиссом — во имя пока еще нерожденной христианской интеллигенции и ради интеллигенции светской, в подавляющем большинстве остающейся вне церковного пространства. Эта нераспаханная целина все еще ждет своих работников. И здесь мы возвращаемся к идее высшего христианского образования, которое на пороге новой "информационной" эры призвано решить судьбу христианской интеллигенции — быть ей или не быть. Церкви нужны высокообразованные специалисты, которые могли бы достойно ответить на вопросы и обвинения людей меняющегося мира. Ответить исчерпывающе, глубоко, ясно, на том языке, на котором задан вопрос — в этом видится сегодня главная миссия церкви. От одностороннего христианского евангелизма — к диалогу, который вначале выявляет проблему и лишь потом ищет ее решение. Таким видится сегодня новый подход к указанным проблемам.

Философ Гегель однажды бросил фразу, которая не является для нас откровением и выражает общий скептицизм по поводу исторической науки: "История учит тому, что она еще никогда никого не научила". Скольких ошибок можно было бы избежать, сколько скрытых опасностей, известных в прошлом, сумели бы обнаружить в настоящем и воспользоваться старыми способами борьбы с ними! Если мы пристально всматриваемся в современную ситуацию и ищем в прошлом ее истоки, то уроки истории становятся для нас руководством. Какова же мораль этих уроков?

Христианская интеллигенция должна разделить с народом ответственность и вину за ошибки прошлого, принести покаяние и совершить примирение, отныне служа своему народу в деле духовного обновления, просвещения и руководства. В новом тысячелетии необходимо развивать новый подход к решению конфликтных ситуаций — диалог.

"Муки рождения" христианской интеллигенции затянулись. Все с нетерпением ожидают, когда же они закончатся благополучным появлением на свет "здорового малыша". Пусть же, наконец, появятся те, кто на понятном языке ответят на жизненно важные вопросы современной духовной эпохи.