Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО! ТОЛЬКО ВОТ ПОЛУЧИТСЯ ЛИ?-2 / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Общество / ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО! ТОЛЬКО ВОТ ПОЛУЧИТСЯ ЛИ?-2
ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО! ТОЛЬКО ВОТ ПОЛУЧИТСЯ ЛИ?-2
ДАВАЙТЕ ЖИТЬ ДРУЖНО! ТОЛЬКО ВОТ ПОЛУЧИТСЯ ЛИ?-2
24.09.2011
1294
Продолжение. Начало

Еще недавно считалось, что такие страны, как США, население которых в основном составилось из иммигрантов, представляют собой melting pot, «плавильный тигель», в котором все приезжие переплавлялись в американцев. В свое время такой подход был вполне здравым: пришельцы, многие из которых подвергались преследованиям на исторической родине, сами старались как можно скорее «переплавиться в американцев». После Второй мировой войны выяснилось, что вполне можно быть американцем, не теряя своего культурного своеобразия. Оказалось, что можно носить свою национальную одежду, говорить на своем языке и, вообще, жить «как у себя», но при этом пользоваться благами демократического развитого общества. Некоторые переселенцы довольно быстро отказывались от своего культурного наследия, другие упорствовали и сохраняли свою культуру и быт. Среди первых отмечают русских, у которых, как правило, уже второе поколение ничем не отличается от коренных жителей, а уж третье имеет весьма смутные представления об исторической родине и слабо владеет (а то и вовсе не владеет) русским языком. Среди вторых – выходцы из Восточной Азии и мусульманских стран, которые хотя и могут утратить родной язык, но сохраняют культурную и религиозную идентичность. При этом они все равно считаются гражданами страны проживания и на них распространяются все права (с чем они согласны) и обязанности (с чем они согласны не всегда).

Современная демократическая республика (а таковыми объявляют себя большинство государств Европы, включая Россию) основана на ценностях, которые она сама объявляет универсальными, принадлежащими всем людям, и, следовательно, все люди могут и должны пользоваться всеми правами и свободами, независимо от этнической и культурной принадлежности. Молчаливая посылка здесь состоит в том, что пришельцы не могут же не признать, что эти принципы действительно универсальны, и придерживаться их выгодно всем, пришельцам особенно. Тут сказывается инерция эпохи melting pot, но сейчас положение изменилось: мультикультурализм предполагает, что отказываться от своей культуры и обыкновений вовсе не обязательно. Это проявляется по-разному: бывает, что люди, привыкшие выливать помои перед домом у себя на родине, продолжают это делать, перебравшись в Париж. Оказалось, что и на Западе можно жить по-своему, и на смену образа melting pot, «плавильного тигля», пришел образ «салатницы»: в ней каждый ингредиент сохраняет свои особенности, а вместе получается нечто вполне съедобное и даже «вкусное».

Однако дело не только в бытовых различиях. Люди, не принадлежащие к западной культуре, вовсе не спешат признавать универсальными ценности, на которых она основывается. Они полагают, что ценности эти вовсе не универсальные, а христианские в своей основе. Пожалуй, им не откажешь в известной логике: пусть многие на Западе спешат отречься от своего христианского наследия, но это вовсе не значит, что не оно определяет лик современного Запада. Ценности свободы, демократии, достоинства личности, которыми гордится Запад и которые предоставляет всем людям, выросли как раз из христианства в его западной трактовке. Они обладают притягательностью для многих людей под всеми широтами: везде (в России тоже) есть поборники демократии и прав человека.

Для многих, но не для всех: некоторые представители иных культур (в России тоже) как раз в этом видят особое коварство Запада, который навязывает остальному миру свои ценности под видом универсальных, свои подходы к решению едва ли не всех главных вопросов жизни. Между тем, полагают эти поборники культурного своеобразия, они не участвовали в выработке этих ценностей и подходов, и согласие с ними расценивают как предательство и отступничество от своей культуры и – что особенно тяжело переживается – от своей веры.

Такой подход проявляется по-разному – в том числе и в нежелании следовать тому, что на Западе воспринимается как общепризнанные нормы международного права. Это право, полагают непримиримые, не такое уж международное – оно тоже основано на христианских ценностях. Его действительно вырабатывали прежде всего христиане, начиная с Гуго Гроция, хотя, скажем, принцип свободы мореплавания зародился как раз на Востоке. Как бы то ни было, в нормах международного права признается право всех на существование, на свою позицию, а это приемлемо далеко не для всех.

Доходит до того, что не признается даже неприкосновенность дипломатических представителей – в Иране до сих пор празднуют захват американских дипломатов в 1979 г., о котором в свое время советская печать писала очень сочувственно. Впрочем, в западном мире тоже есть охотники продемонстрировать пренебрежение к нормам международного права – вспомним захват японского посольства в Перу тамошними марксистами. Думается, что дело тут не столько в сознательном нарушении норм международного права (хотя иногда оно может присутствовать: «Вот мы какие, ничего не признаем»), сколько в полном неведении относительно существования этого права.

Взрыв госпиталя в Моздоке в августе 2003 г. показал, что не признаются и нормы касательно раненых и медицинского персонала – считалось, что везде в мире (но вот, оказывается, не везде) они признаются некомбатантами, и действия против них не допускаются. Оказалось, очень даже допускаются. А трагедия в Беслане показала, что принципы обращения с женщинами и детьми, которые все же можно признать общечеловеческими, тоже не соблюдаются. И даже сознательно нарушаются, с целью шокировать всех и продемонстрировать свою «крутость». Как уже говорилось, неубедительными выглядят доводы типа «Нас до этого довели!», потому что до этого не доводят, на это каждый решается сам. Или даже не решается, а изначально считает вполне допустимым.

Тем не менее приверженцы одинакового подхода ко всем упрямы: они считают, что рано или поздно пришельцы усвоят «правила игры», принятые в развитых странах, и научатся следовать им. Именно поэтому они настаивают на полном отказе от упоминания христианского наследия Европы в основополагающих документах Европейского союза, даже в Конституции – такое упоминание, полагают они, только затруднит включение пришельцев в жизнь Европы. Этого же требует и пресловутая политкорректность.

Однако ей следуют не все: Жан-Мари Ле Пен во Франции, Хайдер в Австрии и многие им подобные находят не так уж мало сочувствующих. Эти люди и слышать не хотят ни о каком мультикультурализме, о том, что приехавшие из-за рубежа, особенно с Востока, должны пользоваться теми же правами, что и коренные французы или австрийцы, и, в крайнем случае, соглашаются говорить лишь о некоторых субкультурах. «Священные принципы демократии» не позволяют игнорировать и такое мнение, хотя его стараются представить маргинальным.

Но, во-первых, даже если считать людей, придерживающихся подобных взглядов, маргиналами, то это не значит, что их следует лишить права высказывать свое мнение. Во-вторых, многие из придерживающихся правил политкорректности, как свидетельствуют достаточно надежные опросы, в глубине души сами склонны разделять тревоги и опасения тех, кто выступает против смешения культур. А тревоги и опасения сводятся к тому, что Запад не успевает (иные говорят – и не может успеть) «переработать» на западный лад многочисленных пришельцев, научить их уважать принципы западного общежития. Более того, многие утверждают, что это вообще невозможно.

Мультикультурализм, говорят они, означает отсутствие культуры, отказ от нее как регулирующей нормы. «Культурное месиво», «демографический гуляш», «культурное разоружение перед лицом новых скифов», «культурная неразбериха», «мультикриминальное общество» – как только не называют политику мультикультурализма ее противники. Утверждают, что в обмен на признание прав пришельцев, те должны взять на себя обязательство соблюдать законы страны пребывания, прежде всего ее конституцию – это, дескать, подразумевается, когда человек получает вид на жительство. Однако практика свидетельствует, что многие пришельцы вовсе не собираются выполнять непонятные им законы, даже если приносят что-то вроде присяги на верность новому отечеству, и предпочитают жить по законам и правилам старого.

Это обнаружили в таких странах, как Германия, где около 10% населения не является немецким. Преимущественно это турки, которые считаются самыми продвинутыми во всем исламском мире, но и с ними возникают сложности: даже третье поколение турок живет по своим, а отнюдь не по немецким нормам и правилам. Хотя требования вроде бы несложные и разумные: уважение конституции и какое-то владение немецким языком – при соблюдении этих двух условий не так уж трудно получить немецкое гражданство. Но мусульманину твердых убеждений трудно признать, например, равноправие женщин в его европейском понимании или свободу менять свое вероисповедание, на чем стоит Европа.

Во Франции уже до трети населения «нефранцузского происхождения». Многие чувствуют себя вполне комфортно и не видят никаких трудностей с соблюдением французских законов. Но есть и такие, которые их не признают и признавать не собираются, а собираются придерживаться – и придерживаются – традиционных норм и правил, принятых на их исторической родине. Во французских городах уже есть кварталы, куда боятся заходить полицейские и где живут по совсем другим, не французским, законам.

Так что при всей кажущейся логичности и понятности концепции мультикультурализма ее практическое осуществление наталкивается на немалые трудности. И все же, думается, у тех, кто настаивает на необходимости придерживаться ее, есть резоны. В самом деле, невозможно вернуться к status quo ante («положению, существовавшему ранее») – даже самые ярые националисты в Европе понимают это и говорят не о возвращении приехавших на историческую родину, а об ограничении доступа в страну новых иммигрантов. Вопрос не в том, хочет Запад сосуществовать с ними или нет, – вопрос в том, как сосуществовать. Всякое иное решение проблемы требует отказа от тех базовых принципов, на которых зиждется западная цивилизация.

Неизвестно, что хуже: этнические и религиозные конфликты внутри одной страны или между странами. В первом случае, говорят сторонники мультикультурализма, все-таки гораздо больше шансов найти взаимоприемлемые формы сосуществования религий и культур. И тут поможет как раз принцип равноправия всех граждан, независимо от того, к какому этносу они принадлежат. И пусть на первых порах кто-то этого не понимает, через два-три поколения должны же и самые упрямые понять, что иного пути нет.

Кроме того, пусть незаметно, но все же неизбежно происходит усвоение норм той страны, в которой живут пришельцы. Да, немцы в Германии могут считать, что живущие у них турки ничего не усвоили из немецкой культуры. Но наверняка для этих турок их соотечественники, оставшиеся на родине, уже представляются людьми не совсем такими, как они. Равно как и коренные турки не могут не воспринимать как «иных» своих уехавших соотечественников, наведывающихся на историческую родину.

На это противники концепции мультикультурализма выдвигают свои доводы. Все это прекрасно, говорят они, но прочие цивилизации и не думают следовать концепции мультикультурализма, столь симпатично выглядящей в изображении ее сторонников. Это Запад, и только Запад, утрачивает христианство, а с ним – свое цивилизационное целомудрие, только он распахнул ворота перед пришельцами. А они остаются чуждыми Европе и ее ценностям, ведь каждая цивилизация – это вселенная, по природе своей стремящаяся к расширению.

Раньше пределы такому расширению полагали природные ограничители: большие расстояния, горы, моря, пустыни. Теперь таких барьеров нет, теперь распространению одной цивилизации может помешать только сопротивляемость другой. И трагедия состоит в том, говорят противники мультикультурализма, что Запад сознательно отказывается от сопротивления иным культурным мирам, более того – приглашает их к себе. Однако у него нет цивилизационных ресурсов для поглощения иных культурных миров, напротив, – он сам поглощается ими. Этому способствуют либерализм, плюрализм, секуляризм и иные концепции, среди которых мультикультурализм – одна из самых опасных, по мнению защитников культурной самобытности Европы.

Дело в том, продолжают они, что иные миры вовсе не придерживаются всех этих прекрасных концепций, не признают ни либерализма, ни плюрализма, ни секуляризма, они не поступаются своей исключительностью, активно сопротивляются цивилизационным воздействиям Запада, даже находясь на Западе. А вот Запад разоружился перед ними и без всяких к тому оснований полагает, что сумеет (и успеет) «переварить» их. Это – пустая и опасная самонадеянность, западные ценности вовсе не так привлекательны для других цивилизаций, как самоуверенно полагают некоторые западные мыслители.

Другие цивилизации по-прежнему стоят на своей отдельности и исключительности и не спешат пустить к себе иные культуры, как это бездумно делает Запад. Напротив, незападные цивилизации становятся все более закрытыми, хотя они и заимствуют многие западные технологии. В восточноазиатском, конфуцианском мире нет сколько-нибудь значительных европейских анклавов, тогда как китайские (корейские, японские, вьетнамские) кварталы встречаются почти во всех западных мегаполисах – и не только мегаполисах. То же справедливо и в отношении исламского мира: мусульманские общины на Западе уже составляют заметную часть населения, тогда как в исламском мире число христиан сокращается. Причем даже христиан-арабов, живших там с апостольских времен. Нет европейских анклавов и в индийском мире, хотя присутствие индуистов на Западе становится все более заметным.

Все незападные цивилизации сохраняют свои хинтерланды, огромные территориальные и людские массивы, куда доступ чужеземцам закрыт и где воспроизводятся их традиционные ценности, которые потом и экспортируются на Запад со все увеличивающимся потоком переселенцев. И «переварить» этот нарастающий вал Запад просто не в состоянии, на это у него нет ни сил, ни времени. Так что «не успеет», надежды на глобализацию не оправдаются.

Крайние пессимисты рисуют такую картину. Рано или поздно (скорее рано) Европа станет «зеленой», т. е. исламской, – в пользу этого говорят демографические данные. Римская курия будет существовать примерно на тех же условиях, что и православный Вселенский патриархат в Константинополе (Стамбуле), а положение папы будет сопоставимо с положением вселенского патриарха. Кое-где будут анклавы христиан – как есть они сейчас на Ближнем Востоке, с тем же статусом презираемых и попираемых меньшинств. И отойдет слава от Запада, как некогда «отошла слава от Израиля» (1 Цар. 4:21). Причем христиан хоть и будут презирать и всячески третировать, но все же им дадут как-то существовать (они, как и иудеи, «люди Книги»), а вот атеистов, безбожников, ныне так радеющих за открытость и мультикультурализм, говорят пессимисты, просто-напросто вырежут.

Так что же, погибнет дело и учение Христа на земле? Нет, отвечают пессимистически настроенные западные христиане, слава только отойдет от Запада и перейдет к другому. Кому именно? Скорее всего, дело Христа продолжит конфуцианский, дальневосточный мир, сердцевину и ядро которого образует Китай. «Конфуциания», говорят эксперты, совершенно невосприимчива к исламу, она его, в отличие от Запада, внутренне не приемлет. Она вообще цивилизационно устойчива, и если и воспринимает чужое влияние, то исключительно на своих условиях.

Но все же принимает. Вспомним буддизм – Китай воспринял этот, несомненно, индийский «культурный продукт», но видоизменил его применительно к основным принципам своей жизненной философии. То же самое может произойти (некоторые говорят – уже происходит) и с христианством. Тут важно помнить, что китайская цивилизация, в отличие от западной, мусульманской и индийской, основана не столько на религиозных, сколько на этических нормах, сформулированных Конфуцием. Эти нормы, включающие уважение к старшим, добросовестность, честность, трудолюбие и т. п., отнюдь не противоречат христианству. И, поскольку конфуцианство не религия в строгом смысле этого слова, принятие христианства конфуцианцами при сохранении своих ценностей не грозит им идолопоклонством.

Многие считают знаменательным, что хотя христианство и встречает в Конфуциании серьезное сопротивление, оно все же пустило там глубокие корни. Только в Китае, по некоторым оценкам, число христиан составляет около 100 млн. человек. Для Китая это немного, но, по меркам иных культурных миров, это огромное число. В самом Китае наиболее влиятельны католики, которые обосновались там еще в XVI веке. Правда, и они подвергаются преследованиям: многим китайцам претит мысль о признании хотя бы частью их соотечественников власти Ватикана, находящегося вне Китая. Поэтому под давлением государства там создана патриотическая католическая церковь, признающая доктрину католичества, но с одним существенным изъятием: верховенство папы отрицается. Наряду с этой церковью существует подпольная, полностью признающая всю догматику католичества, – ей-то и достается больше всего.

В конфуцианском мире вне Китайской Народной Республики (а это Япония, обе Кореи, Вьетнам, Сингапур и хуацяо, разбросанные по всему миру, а также Тайвань, считающийся частью собственно Китая) численно преобладают протестанты (за исключением Вьетнама, где со времен французского колониального господства насаждалось католичество). Причем протестанты очень активные, особенно в Южной Корее, где они уже составляют большинство населения (а методистов и пресвитериан там больше, чем в Великобритании). Их активность выходит далеко за пределы Корейского полуострова, достигли они и нашей страны, где существуют многочисленные и чрезвычайно деятельные корейские протестантские церкви.

Мне редко доводилось слышать о них доброе слово даже от российских протестантов, чаще звучит скептицизм, а то и прямая насмешка, но кто знает замысел Божий о нашем мире во всей полноте? Ведь нельзя же совершенно исключить из рассмотрения взгляды тех, кто полагает, что именно дальневосточный мир станет прибежищем и оплотом христианства, поскольку Европа все дальше уходит от него. В новозаветные времена мысль о том, что варварская Европа – все эти дикие скифы, галлы, кельты и германцы – примет Христа и станет хранителем и последователем Его учения, скорее всего, вызвала бы ухмылку у первых христиан – а вот получилось же.

Однако не исключено, что Европу отпевают преждевременно. Никто не может сказать, что творческий потенциал Европы, заданный христианством, уже исчерпан и что на смену ему грядет новый носитель и хранитель христианства, как бы этого ни хотелось спешащим занять первое место в мире. Пока Запад остается несомненным лидером, и ничто не указывает на то, что другие культурные миры могут оставить его позади. Говорят о том, что тот же Китай вот-вот перегонит США и, следовательно, весь Запад, приводят цифры экономического роста и иные «доказательства».

Однако если присмотреться, то обнаруживается, что рычаги роста по-прежнему остаются на Западе. Он передает в общее достояние многие свои достижения, но сами достижения, почти все инновации, по-прежнему рождаются почти исключительно на Западе, там обитает современная передовая наука. Пока нет оснований полагать, что здесь что-то радикально переменится.

Как-то упускается из виду еще одно очень важное обстоятельство. Раньше считалось, что Запад занимается прежде всего промышленностью, оставив прочему миру производство сырья и продовольствия. Отсюда памятное выражение «аграрно-сырьевой придаток». Насчет сырья только сейчас намечаются какие-то подвижки, а вот, применив научные методы к сельскохозяйственному производству, именно Запад стал кормить весь остальной мир, который, впрочем, не испытывает за это никакой благодарности. И сколько бы ни говорили о том, что Запад «высасывает» мозги из других стран, дело тут в том, что мозги сами устремляются на Запад. И, похоже, будут устремляться в обозримом будущем.

Идет процесс глобализации, а проблема мультикультурализма тесно связана с проблемой глобализации. Многие незападные страны полагают, что глобализация означает агрессивное навязывание им западных стандартов, и его они воспринимают как наступление на их культуру и ее подавление, что вызывает отпор. С другой стороны, есть основания полагать, что и Запад вовсе не управляет процессом глобализации, и лидирующая роль в нем может отойти от него.

Пока, как уже говорилось, это выглядит сомнительным. Ни в коем случае не упуская из виду тревожные симптомы дехристианизации нашего культурного ареала, не следует поддаваться панике, а надо еще тверже держаться испытанных принципов нашего вероучения. Надо по-прежнему уповать «на Бога живого, Который есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных» (1 Тим. 4:10). И пусть число этих верных Ему не так велико, и даже сокращается, Он, как и обещал, не оставит их: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20). Ну а если получится так, что самые верные окажутся в ином культурном ареале, то это вина самих европейских христиан – и вообще всех европейцев.


www.baptist.org.ru