Кто остановит СПИД в России?

Россия сегодня на грани: общество на грани вымирания, страна на грани исчезновения. СПИД – это мор, имеющий социальные и духовные причины и последствия, на которые предпочитают не обращать внимания, так как выводы напрашиваются слишком тревожные. Если кривые демографического кризиса и развития эпидемии ВИЧ/СПИД совпадут в своей направленности и динамике, то Россию ожидает катастрофа. Это означает не только угрозу национальным интересам и территориальной целостности государства, но и гибель всей нации. Внутренняя Россия превращается в выморочные земли, которые предстоит заново колонизировать новым народам и государствам.

Как отмечают эксперты, ни одна другая нация не переживала такой затянувшийся рост смертности (сокращение продолжительности жизни). Сегодня каждый второй мужчина в России умирает, не достигая пенсионного возраста; средняя продолжительность жизни мужчин – 58 лет. Доля трудоспособного населения неуклонно сокращается. И если добавить к этому миллионы потенциальных больных, то можно согласиться с выводом эксперта Майкла Спектера, что СПИД угрожает России превращением ее в страну третьего мира – ведь силу государства определяют не земли, а люди. А потому верно, что будущее страны с вымирающим населением не может быть светлым.

Самая большая эпидемия ВИЧ/СПИД в Европе зарегистрирована не где-нибудь, а именно у нас, в России. Если принять во внимание, что более 83% инфицированных значительно моложе 30 лет, становится ясным ужасающий факт: вирус угрожает гибелью не только ныне живущим, но и будущим поколениям, которые вовсе не родятся или родятся уже больными.

Мы можем допустить, что СПИД – это проклятие наркоманов, что вирус выполняет роль «чистильщика», «санитара леса». Не говоря уже об этической ущербности такой позиции, заметим, что СПИД поражает не только наркоманов. Правда, что эпидемия в России развивается главным образом через употребление инъекционных наркотиков. Их употребляют до 3 миллионов россиян, из которых около половины пользуются нестерильными иглами.

Но это не единственный способ заразиться. Все больше людей инфицируется половым путем. Это свидетельствует, что ВИЧ/СПИД перестал быть наказанием одних наркоманов и начинает проникать во все более широкие слои населения, охватывая общество в целом. Достаточно сказать, что за последние годы резко увеличилось количество инфицированных беременных женщин, рождается все больше больных детей – самых невинных и беззащитных жертв эпидемии.

Несмотря на ужасающие темпы развития, эпидемия ВИЧ/СПИД в России все еще находится на ранней стадии. Это значит, что катастрофические последствия можно предотвратить, пандемии можно избежать, российское общество можно спасти. При этом важно понять, что проблема не решается раздачей бесплатных презервативов и одноразовых шприцев. Корень проблемы в мировоззрении современного человека, в утрате смысла жизни, в отчуждении от общества и от Бога.

Кто может остановить СПИД? Мы убеждены, что ни государство, ни общество не в состоянии самостоятельно организовать борьбу с эпидемией. Решающая роль в консолидации и государственных, и общественных, и частных усилий принадлежит христианской церкви. Причем она должна отказаться от монополии на истину и веру, сделав их достоянием всех и каждой личности в отдельности. Ведь вера не может быть государственной или народной, она всегда личная и только личная. С реабилитации личности – свободной и ответственной – должно начинаться духовное возрождение постсоветского общества.

Спустя пятнадцать лет после окончания «холодной войны» территории бывшего Советского Cоюза до сих напоминают зону военных действий. Пульсируют многие «горячие точки», где находится применение оставшемуся бесхозному оружию и всегда «в почете» труд наемников, бывших военных специалистов. Проигранная война в плане политическом привела к коллапсу СССР и его дроблению на национальные государства и «удельные княжества». В плане идеологическом последствия поражения еще более серьезны: это утрата объединяющей идеи, кризис идентичности, «духовный вакуум», общественная депрессия.

Брошенность, социальная отчужденность, одиночество, неприкаянность – подобный ряд может адекватно характеризовать самочувствие постсоветского человека. Распад идеологически монолитной общности привел к кризису коллективистского сознания и утрате коллективистской идентичности. Если учитывать слабость, неразвитость индивидуального сознания, отсутствие индивидуальной идентичности у homo soveticus, тотальная маргинализация была неизбежной.

Одинокое индивидуальное Я, утратившее жизненно важную связь с Мы (и вместе с тем не мыслившее себя вне этой связи), оказывается в ситуации отчуждения, когда человек теряет не только работу и средства к существованию (средства воспроизводства самое жизни), но и доступ к средствам культурного производства (отчуждение от идеалов, смыслов и ценностей). Отсюда следует обострение и настоящая эпидемия многих социальных патологий, таких как пьянство, наркомания, кочевничество (лиц без определенного места жительства), распад семей, социальная маргинализация («спился», «опустился»).

Человек более не востребован ни государством, ни партией, ни обществом, он не может найти свое место в социальной структуре, хотя бы потому, что такой уже нет. Выпадение человека из целого, через которое определялись цель и смысл индивидуальной жизни, приводит к неврозам и отчаянию. Постсоветский человек, рожденный в СССР – «стране, которой больше нет», – оказывается безнадежно одиноким и бездомным.

Итак, распад СССР и выпадение личности, не привыкшей жить и мыслить самостоятельно и ответственно, из общественного целого породили социальный хаос и депрессию, которые сильно ослабили духовный иммунитет нации.

В немалой степени этому способствовала и тревожная демографическая ситуация. Если быть исторически справедливым, демографический кризис начался не сегодня и не вчера, а довольно давно, в 60-е годы. И был связан не только со страшными людскими потерями в Великой отечественной войне, но и с усилившейся миграцией населения, с оттоком сельского населения с нажитых мест и из традиционных сообществ в города.

В этом усилившемся обмене городская культура оказывала более сильное влияние, что ускоряло распад традиционной, патриархальной системы ценностей. Продолжалось обмирщение, советизация сферы брачно-семейных отношений. Это сказывалось не только на количестве детей в семье (иметь много детей считалось подозрительным), но и на духе воспитания нового поколения.

Похоже, что для успешной борьбы советской власти с традиционно христианской семьей планировалось выманить хитростью или выдавить силой семью из ее естественной среды, затем разложить ее и уничтожить.

В тоталитарном государстве власть стремилась сократить до минимума пространство приватного. Семья рассматривалась как оплот частнособственнического, кулацкого, поповского сопротивления. А потому партия и правительство вмешивались в семью, отбирали прерогативы воспитания в свои руки и растили юных советских граждан в коммунистическом духе. Они присвоили себе монополию на воспитание. Семья как самостоятельная общественная, культурная, религиозная, хозяйственная и т. д. единица была практически уничтожена.

Вспомните: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз». Отец – Ленин, мать – партия, Родина – СССР. После, при распаде СССР и вследствие ухода государства и партии из сферы воспитания и брачно-семейных отношений, это аукнется бездомностью и безотцовщиной для всех, рожденных в СССР. Уничтожение традиционной системы семейных ценностей, а затем и кризис советской системы воспитания определяющим образом повлияли на формирование «потерянного поколения» постсоветских людей.

И даже в своей страшной беде, при бурном развитии эпидемии СПИДа люди оказались брошенными на произвол. Раньше говорили, что «в СССР нет секса», соответственно, не было и не могло быть никакого СПИДа. И до сих пор сохраняются тщетные упования, что все эти проблемы минуют нас. Государство до последнего времени отстранялось от участия в борьбе с эпидемией. Недавнее обещание выделить сотни миллионов долларов для профилактической работы оставляет еще больше вопросов. Ведь никакой политики в отношении СПИДа по-прежнему нет, нет и конкретных программ, как можно было бы эффективно потратить эти деньги. Кажется, что миллионы брошены как пыль в глаза цивилизованному миру: видите, какие мы щедрые!

Подобная политическая безответственность и надежда на «авось» опираются на печально известные особенности русского национального характера. Рвем на себе рубаху: гулять так гулять! Веселись, ибо завтра умрем! Незачем сберегать и инвестировать, строить и рождать. Обреченность оборачивается отчаянным весельем и кутежом.

Кажется, что у русских очень слабо развит инстинкт самосохранения, слабо осознается высшая ценность жизни как таковой. Верно, на Западе позволяют себе многое, но инстинкт жизни развит сильнее. И гораздо сильнее рецепция христианской культуры и нравственности. Говорят, что на Западе христианства уже нет. Но след-то остался, он и дает иммунитет от смертельных болезней.

Сегодня стало очевидным: ни государство, ни общественные организации, ни религиозные конфессии не могут самостоятельно организовать борьбу с эпидемией СПИДа. Необходима консолидация усилий и налаженное партнерство.

В 2003 г. была принята «Социальная позиция протестантских церквей России», где были изложены общие принципы участия церкви в борьбе с эпидемией. Наряду с духовной, практической и реабилитационной поддержкой в преодолении порока, приоритетным направлением была названа профилактика, т. е. превентивные меры по воспитанию, просвещению и проповеди здорового и нравственного образа жизни.

Кроме реабилитационных центров, которые работали с последствиями болезни, христианские организации начали развивать просветительские и образовательные программы. Одна из таких программ «No apologies» успешно применялась в молодежном служении Ассоциации «Духовное возрождение» для организации лекций и семинаров, для откровенного разговора с подростками о последствиях добрачных отношений и преимуществах здорового образа жизни.

Таким образом, несмотря на ревнивое отношение со стороны Русской православной церкви и подозрительность со стороны государства, протестантские церкви активизируют профилактическую работу, взаимодействуя с государственными и общественными организациями на местном уровне, используя собственную сеть христианских центров и ресурсы своих доноров.

Удивительным образом безволие нашего постатеистического современника сопрягается с пессимизмом православного отношения к миру и обществу. Это только усиливает ощущение безысходности, обреченности.

Игумен Венимамин (Новик) в своей статье «Как Библия спасла Запад», посвященной книге Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», утверждает, что созерцательной духовности недостаточно, чтобы преобразовать кризисное общество, нужна духовность деятельная. Недостаточно личной аскезы, нужно оправдать и труд в миру, найти религиозную мотивацию для светской жизни. Только в связи с этим можно понять смелые слова православного мыслителя, что Россия занимает не только первые места в мире по убийствам (количество суицидов вдвое превышает критический порог по оценкам ВОЗ) и абортам (в 2004 г. убито на 100 тыс. больше младенцев, чем родилось), но и по атеизму своего населения.

С этим мнением согласен и Сергей Чапнин, редактор православной газеты «Церковный вестник». Его вывод: подавляющее большинство крещенных в православии христиан не являются реальными носителями православных ценностей. Вот так-то обстоят дела в самой «Святой Руси». Поэтому, несмотря на то, что РПЦ приняла социальную доктрину, не хватает механизма, который привел бы эту доктрину в действие. Не хватает не только механизма, но и позитивного христианского сознания, понимания ценности и достоинства личности. Ведь когда совершится богословское оправдание личности, станет возможным и преобразование ею всего окружающего мира и устроение всей общественной жизни на духовных началах. Дай Бог, чтобы в будущем писались статьи и книги о том, «как Библия спасла Россию»!

Итак, верно замечено, что нравственная распущенность и духовная потерянность современного поколения прямо связаны с утратой христианских ориентиров. Это значит, во-первых, для постхристианского сообщества, поставившего крест на «историческом христианстве» (какой бы степени ортодоксальности оно ни было), трезвый разговор о духовности и жизни по вере возможен только с такими же людьми (пусть они и христиане), а не с монопольной духовной властью. Во-вторых, церковь не должна оставаться корпорацией, обществом закрытого типа. Христианская традиция, духовное наследие должны быть отданы обществу, стать достоянием всех и каждого.

Только тогда, когда Библию будут читать не только в храме, но в каждом доме, будут по-христиански крепкие семьи. Только тогда, когда каждый россиянин будет ставить себя в личное, непосредственное отношение к христианству и Христу, можно будет назвать нашу страну христианской. Только тогда, когда церковь выйдет к народу и покается перед ним, разделит с ним вину и ответственность за отступление от веры, исчезнет разделяющая перегородка между клиром и мирянами.

В новом переоткрытии христианства для постатеистического и постхристианского российского общества видится будущность и надежда. Необходимо распахнуть двери церкви для больных и грешных, несчастных и виновных. Увидеть в каждом из них образ Божий. Поверить в падшего человека (ибо, по словам Антония Сурожского, «Бог верит в человека») и вдохнуть эту веру в самого грешника. Тогда церковь заполнится отверженными, станет «градом убежища». Тогда сам человек, как бы низко он ни пал, уверует в милость Божью и встанет.

Открыть христианство для современников, откликнуться на их жизненные вопросы, проговорить на их языке, быть вместе во время беды, апеллировать к достоинству личности и ее избранности Богом – в этом историческое призвание протестантских церквей. Именно в завоеваниях Реформации, в христианских ценностях избранности, достоинства, свободы, ответственности, активности личности нашли свою опору боровшиеся за жизнь европейские нации. Во всем этом так нуждается современная Россия.