К 100-летию книги Макса Вебера “Протестантская этика и дух капитализма”

Совсем краткий курс

Много верного и интересного марксисты подметили на рубеже XIX-XX вв. И про эксплуатацию народа, и “кому что и где выгодно”, и об отчуждении человека от самого себя и других, и про смену общественных формаций, и про империализм, как последнюю стадию капитализма и т. д. Во всем этом было много верного. Еще теоретики марксизма (не будучи пролетариями) назначили пролетариат на роль гегемона истории, провозгласили необходимость классовой борьбы на уничтожение и пообещали новый рай — коммунизм. Марксисты разоблачили также религию как “опиум для народа”, как ложное компенсаторное средство для угнетенных.

Проглядели марксисты лишь одно: что по вечерам в миллионах протестантских домов разного достатка Северной Европы и США отцы семейств с Библией в руках тихо объясняли своим детям: что такое хорошо, и что такое плохо, и почему надо выполнять заповеди Божьи (Голливуд на эту тему фильмов, увы, не снимал). Потому что никакие экономические теории и ноу-хау сами по себе ничего не значат, если у народа нет изначальных этических ценностей, которые должны приниматься на веру и необходимость которых никакая наука доказать не в состоянии. Добро и зло, как известно, не научные категории. Именно поэтому классовые конфликты, которых Запад тоже не избежал, не оказались для него смертельными. Именно поэтому в социальном развитии Запада наблюдается явная эволюция.

А вот установившиеся марксистские режимы везде с постоянной закономерностью приносили одни несчастья. Иногда не сразу, с некоторой задержкой, но результат, после краткого периода истероидной эйфории и энтузиазма, был “почему-то” всегда один: архаизация социальной сферы, вождизм, тотальная коррупция, самодурство, шариковщина и ложь во всех сферах.

Выяснилось, что марксисты были правы в деталях, но ошиблись в целом. Ибо без духа и веры, без осознанного примата духовного начала над материальным, без волевых усилий в сторону этических ценностей — и чечевичной похлебки даже одного сорта в магазинах не будет, не говоря уже о других товарах.

Атеизм-материализм учил, что главное — это материя (товары), что эти товары нужно созидать, развивать средства производства и производственные отношения и одновременно… почему-то быть альтруистом (то есть, идеалистом). Такая контаминация не получалась, так как сама природа человека совсем иная. Ведь материалист — это извращенный идеалист. Не может долго человек безнаказанно верить в материю и… жить по заповедям Божьим. Рано или поздно, но все же устанавливается связь между образом мысли и образом поведения.

Поэтому по законам духовной природы человека и общества каждый раз наступало не изобилие, а обнищание населения, а также в банановых республиках финал в виде бегства вождя с капиталами за границу. А материя в виде товаров, вопреки теории, начинала катастрофически исчезать с прилавков. А все потому, что квазинаучная теория была построена на ложной предпосылке примата материального начала над духовным.

Для того чтобы залатать прорехи теории, стали привлекать диалектику, лукавый релятивизм и прочее идеологическое трюкачество. Но никакие заклинания и даже три закона диалектики не помогали. Выяснилось также, что невульгарного материализма не бывает. Существуют физические законы и духовные законы. Отказавшись от свободы ради чечевичной похлебки материализма, коммунизм подписал себе и многим другим смертный приговор, оказался настоящим “цианистым калием для народа”. Он все еще теплится в виде левизны некоторых профессоров на Западе, но это уже вторичный субкультурный эффект — не более того. Этих профессоров никакими коврижками в Северную Корею уже не заманишь.

Дух первичен — материя вторична

Экономисты еще долго будут ломать головы над причинами развития и деградации хозяйств. Ведь самая главная причина, влияющая на экономическое развитие, лежит вовсе не в экономической, а в этической сфере, которая, как известно, тесно связана с аксиоматикой, с моральными ценностями, т. е. верой, со смысложизненной ориентацией в целом.

Люди очень различаются между собой: один готов мать родную за три копейки убить, а другой — пожертвовать собой, но сохранить свои принципы, обрести, в конечном итоге, перспективу вечности. Оказывается, вера в Бога может быть не только утешением для сирых и убогих, но и огромным побуждающим фактором для сильных. Как писал Макс Вебер в самом начале своей книги: ”стремление к наибольшей денежной выгоде само по себе не имеет ничего общего с капитализмом”.

В этом году исполняется сто лет самому известному социологическому трактату за всю историю человечества — книге Макса Вебера “Протестантская этика и дух капитализма”. Его гипотеза стала серьезной альтернативой модному в то время марксизму, привлекавшему неглубокие умы своей простотой и псевдоочевидностью. По Веберу — все иначе и сложнее.

Согласно Веберу, христианство может быть не только компенсаторным средством при жизненной неудаче, не вторичной идеологией, порожденной чьими-то корыстными интересами, не пассивным созерцанием, а мотивирующим фактором в активной жизнедеятельности. Вебер предложил идею: именно христианство в его протестантской разновидности сделало возможным появление современного капитализма, положившего начало обществу всеобщего благоденствия, куда сегодня стремятся люди со всего мира.

В центре внимания Вебера — протестантизм со всем его волевым моральным и аскетическим пафосом. Это светское христианство людей твердой морали, вынесших строгость христианской морали из монастырей в мир, созидание благополучия которого стало восприниматься как сверхзадача христианина.

Кроме того, кальвинистская доктрина предопределения побуждала верующих демонстрировать свою богоизбранность в успешной предпринимательской деятельности, в умножении благ земных. Отсюда знаменитая трудовая этика протестантизма, в наибольшей степени развитая в кальвинизме (современное реформатство).

Важно также, что усердный труд стал цениться во всех сферах сам по себе, а не только по его результатам. Была важна именно волевая направленность. Труд стал пониматься как христианский долг, а вся жизнь как служение Высшему началу — Христу. Осознавшие себя спасенными и освобожденными от греха Христом, благодарные христиане развили небывалую энергию творчества, что, по Веберу, и создало современное западное общество.

Было преодолено аристотелевско-средневековое учение о том, что человеку не следует приобретать больше богатства, чем это необходимо для достойной жизни, что ему следует лишь достойно вписываться в универсум. Избыточность творческой энергии христиан, а не их корысть — вот что породило США (самый яркий пример), которые, в свою очередь, помогли послевоенным Германии, Японии, Южной Корее и другим “юго-восточным тиграм”.

Какое христианство лучше?

Как такое оказалось возможным? Могут спросить: разве христианство не везде одинаково? Выясняется, что нет. Самые развитые страны протестантские, менее развитые — католические, еще менее — православные. Вера тесно связана с мировоззрением, которое определяет весь стиль жизни. Какова вера – такова и жизнь.

Согласно Веберу на Западе произошло удивительное сочетание традиционных библейских этических ценностей с культурой рационального продумывания проблем, что породило социальные действия, направленные на формирования общего блага. Рациональная методология была известна и в других странах, основные этические заповеди мировых религий примерно одинаковы, но в западном христианстве были две важные особенности: иное понимание личности (более персоналистическое — отсюда права человека) и иной тип рациональности (более универсальный). Это благоприятное сочетание и создало на библейской основе знаменитую протестантскую этику.

У католиков есть уважение к личности, сотворенной по образу и подобию Божьему, есть универсальная рационализация (философия неотомизма), есть изощренная правовая и прочая культура, но осталась психология гармонического вписывания в универсум, что недостаточно побуждало к творческой деятельности, которая представлялась избыточной. Католические монастыри дали Европе университеты и много ученых. Следует сказать, что современные католики многому научились у протестантов, провели мягкую реформацию на II Ватиканском cоборе (1962-65), развили социальную доктрину.

Тяжелее всего ситуация у православия: рациональная методология отсутствует (вместе с соответствующей философией), богословских факультетов в российских университетах не было, концепции социального действия (термин Вебера) также нет. Библейские ценности, таким образом, повисают в воздухе, их хватает в лучшем случае на личную аскезу, которая со светским трудом (в миру) никак не связана.

Русская православная церковь в 2000 г. приняла Социальную доктрину, где содержится немало правильных фраз, но не хватает механизма, который привел бы эту доктрину в действие. Очевидно, что одних деклараций недостаточно, чтобы от созерцательного типа духовности перейти к деятельному. Труднее всего найти религиозную мотивацию для светской деятельности. В православных монастырях трудовая этика часто не уступает протестантской. Но вся проблема в том, чтобы и светскую работу понимать как призвание от Бога.

Россия занимает одно из первых мест в мире по убийствам и абортам, что тоже является убийством. А по степени атеизации населения мы впереди планеты всей. Человек — единственное существо, способное поднимать свой взор к небу. Он сотворен по образу и подобию Бога. Это значит, что он наделен свободной волей, разумом, стремлением к добру. Человек несет ответственность за творение, т. е. за окружающую его среду. Если он себя осознает в таком качестве, то создаст и трудовую этику и благоустроит мир вокруг себя.

Итак, материализм как социальная философия ведет к систематическому обнищанию. Идеализм в форме протестантизма ведет к экономическому развитию. Конечно же, христианство — это более чем идеализм. С философской точки зрения — это и персонифицированный идеализм, это и новая укрепляющая людей благодать.