В основе служения церкви и ее философии проповеди должно лежать убеждение, что Евангелие предназначено не только для того, чтобы человек мог сделать первые шаги в христианской жизни, но что оно также объемлет всю христианскую жизнь: от "А" до "Я". Неправильно думать, что Евангелие – это только инструмент для спасения неверующих, а потом христианская зрелость достигается огромными усилиями по воплощению в своей жизни библейских принципов. Правильнее сказать, что мы спасены верой в Евангелие, и потом на протяжении всей жизни мы преобразуемся каждой частью нашего разума, сердца и жизни все более глубокой верой в Евангелие.

Евангелие против религии

Евангелие значит: "я принят через Христа, поэтому я повинуюсь", в то время как любые другие религии сводятся к следующему: "я повинуюсь, поэтому я принят". Мартин Лютер когда-то проницательно заметил, что этот последний принцип, принцип "религии" присутствует "по умолчанию" в глубине каждого человека.

Человек продолжает мыслить подобным образом даже после обращения ко Христу. Хотя мы и понимаем и принимаем принцип Евангелия, нашим сердцам всегда хочется вернуться к модели самоспасения, которая ведет к духовной безжизненности, гордости, соперничеству и неэффективности в служении.

Например, служители находят радость и ощущение собственной значимости скорее в успешном служении, чем в осознании того, что они любимы Богом во Христе. Почему? Их сердца все еще работают по принципу: "если я делаю и исполняю все, как следует, – тогда я буду принят" (ср. Гарольд Абрахамс из фильма "Огненные колесницы": "У меня есть 10 секунд, чтобы оправдать свое существование"). Другими словами, на одном уровне мы доверяем Евангелию, а на другом – уже нет.

Так почему же мы перегораем в служении? Конечно, можно объяснить это тем, что мы не практикуем принцип соблюдения «субботнего отдыха» (шаббата), однако глубинной причиной является наше неверие в Евангелие!

Почему нас настолько подавляет критицизм? Человек, который видит собственную ценность прежде всего в своем исполнении служения, будет подавлен критикой в оценке служения, потому что именно эта оценка и составляет суть его личности и идентичности. Главная проблема – неверие в Евангелие.

Таким образом, в корне всех неудач христиан в стремлении к праведной жизни, – например, когда они не жертвуют свои деньги щедро, не говорят правду, не заботятся о бедных, не справляются с беспокойством и тревогой, – лежит самый глубокий грех - грех неверия, или отсутствия глубокой радости в Божьей благодати во Христе, отсутствия жизни согласно нашей новой идентичности во Христе. Это значит, что каждую неделю различными путями служитель должен применять Евангелие спасения по благодати через веру в подвиг Христа.

Грех, лежащий в основе всех грехов

В основе наших грехов, связанных с поведением, лежит отказ покоиться в Христовом спасении и побуждение искать свое собственное. Мартин Лютер говорит то же самое. Вот отрывок из его работы под названием "Трактат о добрых делах" (1520):

«Все те, кто во всех своих делах и страданиях, жизни и смерти, не доверяют Божьей благосклонности, благодати и благоволению, а ищут Его расположение в чем-то другом или в себе, таковые не исполняют [Первую] заповедь и повинны в самом настоящем идолопоклонстве, даже если исполняют все остальные заповеди и, к тому же, усердны в молитвах, постах, послушании, терпении не менее всех святых, отличаясь их целомудрием и невинностью».

Лютер говорит, что если вы видите в своем нравственном поведении основу взаимоотношений с Богом, тогда вы нарушаете первую из десяти заповедей: "да не будет у тебя других богов пред лицем Моим". Если вы не смогли осознать и поверить в Евангелие оправдания по милости через подвиг Христа, то вы преступаете первую заповедь. Как же это возможно? Опять же – вот что говорит Лютер:

«Если мы сомневаемся или не верим в то, что Бог благ и снисходителен к нам, или если мы самонадеянно пытаемся удовлетворить Его своими делами, то все [наше соответствие Закону] – чистый обман: мы внешне почитаем Бога, но внутри воздвигли самих себя на роль ложного спасителя. Заметьте для себя, как далеки друг от друга исполнение Первой заповеди только внешними делами и исполнение ее внутри [оправдывающей верой]. Только последнее производит жизнь истинных, живых детей Божьих; а другое же только приводит к еще худшему идолопоклонству и самому зловредному лицемерию на земле».

Лютер говорит, что если мы повинуемся Закону Божьему без веры в то, что мы уже приняты и любимы во Христе, тогда во всех наших добродеяниях мы на самом деле ищем чего-то большего, чем то, что дает Иисус – наш истинный источник счастья и смысла жизни. Мы возлагаем надежды на то, что мы хорошие родители, хорошие супруги, на нашу нравственность и честность, на наши духовные поступки, на наше служение другим людям – во всем этом мы видим наших настоящих "спасителей".

Если мы не уверены, что Бог уже любит нас во Христе, мы будем искать основание нашей значимости и ценности в чем-то другом. Вот почему Лютер говорит, что мы совершаем идолопоклонство (нарушая Первую заповедь), когда в своем стремлении быть принятыми Богом, мы не доверяемся всецело Христу, даже если при этом мы имеем совершенную нравственность и полностью покорны Богу.

«И поскольку эта заповедь – самая первая, самая высокая и самая лучшая, а все другие заповеди проистекают из нее, в ней существуют, ею направляются и измеряются, то и соответствующее ей действие, то есть вера и доверие Божьей благосклонности во все времена, – это самое первое, самое высокое и самое лучшее, из чего все остальные действия проистекают, в чем существуют и пребывают, чем направляются и измеряются».

Все люди грешат в целом, потому что мы – грешники; но почему мы грешим в каждом конкретном случае? Лютер указывает, что первая заповедь – основание для всех остальных. Почему? Потому что мы не нарушим ни одну из последующих девяти заповедей, если не нарушим определенным образом первую и не станем служить какому-то идолу.

Каждый грех коренится в неуемном вожделении к чему-то такому, чему мы доверяемся больше, чем Христу для праведности и спасения. В минуту, когда мы совершаем грех, мы ожидаем, что что-то в мире восполнит для нас ту нужду, которую восполнить может только Иисус. В основе каждого конкретного греха лежит отвержение спасения Христа и удовлетворенность самоспасением.

Конкретный пример: ложь

Что если вы обнаруживаете, что имеете привычку лгать? Что вы делаете с этим?

Есть моралистические пути для борьбы с ложью. Например, страх: "Я должен прекращать с этим, потому что Бог накажет меня и не благословит".

Или гордость: "Я должен прекращать с этим, потому что я – хороший христианин. Я не хочу уподобляться лжецам".

В общем, вы увидите, что чем больше вы пытаетесь просто влагать в свое сердце библейские принципы, тем больше оно этому противится (в Рим. 7:21 Павел говорит: "когда [больше всего] хочу делать доброе, прилежит мне злое").

Евангельский же путь совсем другой. Прежде всего, спросите себя: "Зачем я лгу в конкретной ситуации?"

Причина лжи (или любого другого греха) состоит в том, что в тот момент мы чувствуем, что есть что-то, что мы должны иметь – и вот мы лжем. Одна из типичных причин, по которым мы обманываем (но далеко не единственная), –мы очень боимся ударить лицом в грязь или испортить мнение о себе.

Это означает, что "грехом в основании грехов" во лжи есть преклонение (в этот момент) перед мнением окружающих. Если мы нарушаем заповедь о ложном свидетельстве – то это происходит потому, что мы нарушаем первую заповедь об идолопоклонстве.

Источник нашей ценности, значения и счастья мы видим скорее в мнении окружающих, чем в Иисусе. В основе греха обмана лежит неспособность верить в наше принятие во Христе и радоваться ему. В основе греха обмана лежит неверие в Евангелие (в чем бы мы сами себя не убеждали).

Как мы увидим дальше, все, что вы добавляете к Иисусу как требование для счастливой жизни, становится функциональным спасением, лже-господом, оно управляет вами – будь то сила, одобрение других, комфорт или контроль. Единственный путь к избавлению от привычки лгать – это покаяться за вашу неспособность верить в Евангелие, в то, что вы спасены и приняты не через достижение такой-то цели и не через служение такому-то господину, но только через благодать Иисуса Христа.

Подумайте над этим конкретным примером в свете отрывка из Бельгийского исповедания (1561):

«Посему слишком далеко от истины то, что сия оправдывающая вера делает человека нерадивым в провождении жизни набожной и святой, но, напротив, без нее никто не совершил бы чего-либо ради любви к Богу, но лишь из самолюбия или страха пред осуждением».

Пока мы не поверим в Евангелие, мы будем движимы во всем, что мы делаем, – повинуясь или не повинуясь – гордостью ("самолюбием") или страхом ("перед осуждением"). Нравственные усилия сами по себе, без Евангелия могут сдерживать сердце, но не могут поистине изменить его. Нравственные усилия сами по себе могут просто "залатать" на скорую руку зло человеческого сердца, чтобы произвести в человеке нравственное поведение ради собственной же выгоды.

Можно было бы использовать страх и гордость для мотивации честности, но поскольку страх и гордость – одновременно и корень обмана, то распад такой тонкой ткани остается лишь вопросом времени.

Лютер был прав. Если вы повинуетесь закону без глубокой радости вашего принятия во Христе, вы не любите Бога всем своим сердцем. Вы не повинуетесь Богу ради Бога.

Вы ведете жизнь в строгой морали для того, чтобы сделать Бога вашим должником, и чтобы Он был обязан обеспечить вам комфортную жизнь. Вы ведете жизнь в строгой морали, чтобы чувствовать себя безопасно в своей праведности. Вы ведете жизнь в строгой морали, чтобы это послужило самоспасению и это – результат страха и гордости, которые возникают, когда человек не основывает понимание самого себя на союзе с Христом в Евангелии.

Евангелие и «истинная добродетель»

Что делает людей честными? Щедрыми?

Джонатан Эдвардс годами бился над этим вопросом сначала в своем сборнике "Разное", а затем в своих морально-философских работах: "Милосердие и его плоды", "О том, для чего Бог создал мир" и "Природа истинной добродетели". Многое на эту тему сказано и в "Религиозных чувствах". Я попробую резюмировать главное.

Существует два вида нравственного поведения: "общая добродетель" и "истинная добродетель". Для примера возьмем одну добродетель – честность.

"Общая" честность развивается двумя путями.

1. Ее может вселить страх. Есть мирские версии: "Будь честным – это сработает!" или "Если вы не будете честным, общество не сможет функционировать". Есть и религиозная версия: "Если вы не будете честными, Бог покарает вас!" Эти все версии на один лад, а именно: честными быть непрактично.

2. Во-вторых, эта добродетель может также появиться как результат гордости. Есть мирская консервативная версия: "Не уподобляйся тем ужасным, нечестным людям, которые причиняют боль другим и не имеют добродетелей!" или мирская либеральная версия: "Не уподобляйся этим жадным людям, которые ничего не делают для общего блага". Есть и религиозная версия: "Не уподобляйся тем грешникам, тем плохим людям. Будь хорошим, набожным человеком". Эти все версии на один лад, а именно: я – лучше тех людей, которые обманывают.

Эдвардс вовсе не пренебрегает общей добродетелью. На самом деле он верит в “величие общей морали” (Пол Рамсэй), через которую Бог главным образом и сдерживает зло в мире. Он называет ее добродетелью, а не притворством.

Тем не менее, в самой сущности общей благодетели чувствуется сильное напряжение. Мы только что сказали, что люди честны в основном по причине страха и гордости. Но какова главная причина нашей нечестности? Почему мы обманываем?

Почти всегда – от страха и гордости. Поэтому в общей добродетели вы не сделали ничего, что бы уничтожило главные причины зла. В "общей честности" вы сдерживаете сердце, но не изменяете его. Вы словно применяете на себе оригинальную версию дзюдо (в дзюдо используется против соперника его движение в вашу сторону).

Вы просто "экипировали" сердце так, что главные причины нечестности теперь используются вами, чтобы сделаться честным. Но это очень хрупкое положение. В какой-то момент вы найдете, что честность – непрактична или унизительна, и солжете. Затем вы будете крайне удивлены. Вы скажете: "Меня не так воспитывали".

Но причина совершенного вами кроется в том, что всю свою жизнь, через проповеди и нравственные поучения, вы питали корни греха в области морали в вашей жизни. Это истинно для любого окружения, в котором вы выросли – будь то либеральное или консервативное. Корни зла живы, здоровы и защищены под покровом вашего прогресса в сфере нравственного поведения. Но в один день они прорываются, проявляя себя и тем самым шокируя нас.

Лютер утверждает, что сущность каждого греха в том, что мы сами желаем быть Спасителем и Господом некоторым особенным образом. Это все равно что установить для себя идола, который представляет из себя путь, которым вы и собираетесь спастись.

Это может быть даже очень "религиозный идол" (ср. Суд. 17:1-13). Это может быть очень религиозная жизнь, но в самой сущности это использование Бога как объекта, а не восхищение Его великолепием. Это использование повиновения Богу для достижения комфорта, безопасности, ощущения собственной значимости – поэтому наша "добродетель" сосредоточена на себе и условна.

Это в некотором смысле - торговля. Это использование нашей добродетели таким образом, чтобы Бог оказался нашим должником и был чем-то обязан нам. Он должен спасти и благословить нас. Поэтому наше повиновение – просто попытка спасти нас самих и управлять Богом.

Эдвардс также понимал "общую добродетель" как идолопоклонническую попытку самоспасения, а не как ответ на благодать, в которой Бог почитаем за Его совершенное великолепие. Поэтому Эдвардс спрашивает: "Какова же истинная добродетель?"

Истинная добродетель, когда вы честны не потому что это выгодно или дает приятные ощущения, но только когда вы поражены великолепием Бога, в Котором истина, безопасность и верность! Когда вы начинаете любить говорить правду не ради себя, а ради Бога и самой истины. Но она особенно возрастает, когда вы смотрите с верой на славу Христа и Его спасение.

Как именно? Она возрастает, когда я смотрю, как Он умер за меня, сохраняя верность Своим обетованиям несмотря на все бесконечные страдания, которые это приносит Ему.

И тогда, во-первых, это устраняет гордыню, потому что Он сделал это для меня – а я полностью погибший!

Во-вторых, это устраняет страх, потому что если Он сделал это тогда, когда я был врагом Ему, значит Он бесконечно ценит меня, и никакие мои поступки не смогут ослабить Его любовь ко мне. Тогда мое сердце не просто сдерживается, но и изменяется. Преобразуется его главная направленность.

Проповедь Евангелия против религиозности и нерелигиозности: «третий путь»

Для того чтобы люди эпохи постмодернизма могли прислушаться к Евангелию, а также чтобы пробудить номинальных и уснувших христиан, необходимо в проповеди Евангелия следовать «третьему» пути – в отличие от путей религии и неверия. Религия – это: "если я повинуюсь – я буду принят [Богом]". Неверие – это: "мне не надо повиноваться никому, кроме как самому себе". А Евангелие – это: "поскольку я принят, я буду повиноваться".

Религия - это движение «снаружи вовнутрь»: "Если я буду стараться жить по библейским принципам, то Бог примет (благословит) меня". Евангелие - это движение «изнутри наружу»: "Именно потому что Бог принял (благословил) меня, я теперь стараюсь жить по библейским принципам".

Религия представляет (явным образом в других религиозных верованиях и неявным образом в законническом христианстве) соблюдение нравственных/религиозных норм как средство спасения. Даже люди, верящие в христианского Бога, могут «основывать свое оправдание на своем освящении» (Лавлес).

Таким образом, крайне необходимо проводить различие между евангельским христианством с одной стороны, и общей религиозностью и неприкрытым неверием – с другой. Почему?

Во-первых, потому что многие, исповедующие христианскую веру, на самом деле не есть верующие – они просто "старшие братья" (Лк. 15:11 и далее). Только это различие и может обратить их.

Во-вторых, многие настоящие христиане ведут себя подобно "старшим братьям" – они сердиты и высокомерны, сомневаются во многом и все делают механически. Только это различие и может обновить их.

В-третьих, люди эпох модернизма и постмодернизма отвергли религию по вполне объяснимым причинам и будут прислушиваться к христианству только в том случае, если увидят, что оно отличается от религии.

В свое время Иисус проповедовал и против фарисеев, и против саддукеев. В самом центре Евангелия стоит «умилостивление» гнева Божьего через заместительную жизнь и смерть Христа, так что Его дети по вере уже больше не боятся осуждающего, карающего гнева Божьего (Рим. 8:1).

Это идет вразрез не с одной, но сразу с двумя другими альтернативами – в терминах Нового Завета - как законнических «фарисеев», так и либеральных «саддукеев». Последние не верили в карающего Бога, чей гнев необходимо умилостивить, а законнические фарисеи не верили по-настоящему в Бога, Чей гнев был умилостивлен.

Саддукеи не ощущали необходимости в оправдании; фарисеи же пытались избежать Божьего осуждения с помощью своей собственной праведности, "основывая свое оправдание на своем освящении", как писал Ричард Лавлес.

Саддукеи не были религиозными, не признавая большую часть Библии, как Божье Слово; фарисеи же были очень религиозны и добавляли всевозможные правила и постановления, чтобы закон Божий можно было исполнять согласно их представлениям.

Поэтому законничество и терпимость не только одинаково плохи и неправильны, но и одинаковы по своей сути. Они просто представляют разные стратегии для достижения спасения по принципу «сделай сам». Всякий человек становится своим спасителем и господом.

В поместной церкви как служение, не связанное с вероучением и смотрящее сквозь пальцы на непослушание и грех, так и служение, в котором ощутимо скованность и давление на других, не имеют духовной силы, авторитета и радости, которые приводят людей к изменению жизни. Такие служения не отличаются друг от друга по своей сути.

Единственный путь к служению, которое видит измененные жизни людей, которое приносит радость, силу и энергию без авторитаризма, – это проповедование Евангелия, которое в равной мере деконструирует и законничество, и терпимость к греху.

Насколько известно редакции газеты, одно из российских издательств получило права, по крайней мере, на одну книгу Тима Келлера "The Prodigal God", в которой он излагает многие мысли, озвученные в данной статье.