«Человек мог так презирать другого человека потому, что к этому моменту он уже презирал Бога». Иоанн Павел II
Недавно вышедший на экраны немецкий фильм «Закат: Гитлер и конец Третьего рейха» (Der Untergang) заинтересовал меня прежде всего тем, что снимали его в моем родном и любимом Санкт-Петербурге.
В памяти еще живо воспоминание, как в прошлом году по городу поползли слухи: «Улицу Шкапина превратили в военный Берлин! На Ижорском заводе снимали бункер Гитлера!» Говорили также, что несколько тысяч человек массовки изо дня в день изображают живых и мертвых солдат. С восхищением упоминали о достойной оплате труда непрофессиональных артистов. Общественность тщетно пыталась выражать робкое недовольство съемками.
Однако большинство горожан (к которым относился и я), как говорится, «слышали звон, но не знали, где он», а потому не спешили с протестами. Атмосфера таинственности, окружавшая процесс съемок, лишь подогревала интерес к киноленте.
Таким образом, к просмотру фильма я приступил, будучи внутренне мотивирован. Страстно захотелось увидеть увековеченные кинематографистами знакомые с детства питерские дворы-колодцы.
Признаюсь, фильм мне понравился. Однако смотреть его второй раз пока не хочется. И не потому, что стало обидно за родной Питер, который немецким кинематографистам сейчас так напоминает разбомбленный Берлин 45-го… И даже не от того, что победители сегодня в материальном плане обеспечены хуже побежденных. С этим горем еще можно как-то смириться…
Дело в том, что я воспитан на старых советских фильмах, в которых войну изображали исключительно с позиции победителей. А в новой интерпретации известных событий Второй мировой все диссонирует с моими прежними представлениями. Не привычно как-то видеть войну глазами противника.
В основу киноленты легли воспоминания личной секретарши фюрера Траудль Юнге (ее роль исполняет актриса Александра Мария Лара). Наивная немецкая девушка восприняла идеи национал-социализма и волей судьбы оказалась вовлеченной в события, имевшие эпохальное значение, гибель Третьего рейха.
Она ведет неспешное и по-немецки пунктуальное повествование, которое начинается 20 апреля 1945 г., когда Гитлер отпраздновал свой день рождения, и обрывается в момент полной капитуляции фашистской Германии. Наверное, никто не знал нацистского лидера так хорошо, как человек, который провел с ним последние два года. Перед смертью Гитлер продиктовал ей свое завещание. После самоубийства нацистского лидера, в свет вышли ее воспоминания под названием «До последнего часа», которые были написаны еще в 1947 г.
События, связанные с падением Третьего рейха, представлены в фильме так, как их видят женщина-секретарь фюрера, мальчик из юношеской военной организации и врач, дезертировавший из рядов СС. Девушка стенографирует завещания нацистских вождей, мальчик взрывает советские танки, немногословный врач оперирует раненых. Все старательно исполняют свой долг, не веря в то, что оборона Берлина вот-вот падет под натиском союзников.
Картина хаоса достигает трагического апогея в конце фильма, в момент, когда недоумевающие дети Геббельса принимают за громовые раскаты канонаду от взрывов снарядов. Создается впечатление, что в подземном убежище только дети не знают, что события в стране больше не подчинены вековым законам немецкой педантичности.
Мне думается, что сценаристы намеренно вызывают положительные симпатии у зрителя, который невольно сопереживает симпатичной и искренней девушке Траудль Юнге и негодует на жестокие поступки фюрера и его соратников. Однако временами ловишь себя на мысли, что в условиях жаркого уличного боя юная фрау не пожалела бы для противника патронов своего карабина. В характере героини фильма чувствуется несокрушимая решимость до смерти следовать своему идеалу – фюреру. На прощание Гитлер, оценивший в ней это качество, вручает Траудль «царский подарок» – капсулу с ядом. Лишь случайность и обычный женский страх удерживают девушку от смерти.
А может быть, в этом и была благая воля Бога? Не сохранил ли Он ей жизнь ради того, чтобы Траудль честно рассказала о тех чудовищных преступлениях будущим поколениям? Как знать? В фильме нет ответа на этот вопрос.
Режиссер Оливер Хиршбигель не пытается напугать зрителя картинами массовой гибели невинных людей. Мне думается, в его замысле – показать трагедию сознания немецкого народа, отравленного ядом национал-социализма.
Гитлер в фильме (его играет актер Бруно Ганц) не выглядит сумасшедшим шутом, а скорее – жалким и замкнутым пожилым человеком, которого не понимают, а в конце жизни и вовсе оставляют даже самые верные соратники.
Изображение Гитлера простым смертным человеком вызывает не столько жалость, сколько недоумение – как он смог за сравнительно короткое время подмять под себя всех своих политических противников, победив на выборах, захватить власть в Германии, превратить законопослушных немцев в преступников и «зверей».
Гитлер в фильме выглядит, несомненно, одаренной личностью, человеком-загадкой, чье падение сопряжено с крушением жизни для многих, поверивших ему, немцев.
После просмотра фильма вспомнился случай, который произошел со мной в Швейцарии, где несколько лет назад я был на христианской конференции.
После завтрака ко мне подошел мужчина средних лет и попросил уделить ему время для разговора. Я был крайне удивлен услышанному. Мой собеседник оказался внуком нацистского офицера, который в годы Второй мировой войны воевал на Ленинградском фронте. Он выжил и даже оставил после себя потомство.
Как я понял из рассказа моего собеседника, в семье все знали, что в России дед был непрошенным гостем, завоевателем. Будучи христианами, родственники воспринимали случившееся как страшную трагедию. Более того, даже внук испытывал чувство вины за злодеяния, содеянные его дедом. Узнав, что на конференции присутствует гость из Санкт-Петербурга, он пожелал поговорить со мной, чтобы покаяться в грехе, который, по его мнению, лежал на всей их семье. Не помню, что и как я говорил тому немцу в утешение, но его поступок потряс меня до глубины души.
Иногда слышишь: «Немцы слишком много носятся со своим прошлым… Нужно поскорее забыть старое и двигаться вперед!»
Я уверен, что без осознания своей вины и покаяния невозможно получить благословение ни в семейной, ни в общественной, ни в личной жизни. Мне кажется, что многие немцы сегодня понимают этот духовный закон. И не здесь ли сокрыт источник материального благословения нынешней Германии?
В заключительных кадрах перед нами предстает состарившаяся Траудль Юнге, которая смущенно рассказывает о том, что не знала о гибели сотен тысяч евреев…
На мой взгляд, это несколько реабилитирует поколение обманутых немцев, но никак не служит оправданием виновным в жертвах фашизма. Слова женщины звучат не совсем убедительно. Покаяния в христианском смысле в фильме не показано. Да и стоит ли ожидать от светских кинематографистов религиозной проповеди?
Однако фильм интересен для просмотра хотя бы потому, что ясно объясняет, как могла произойти трагедия обольщения целого народа идеями фашизма.
Недавно вышедший на экраны немецкий фильм «Закат: Гитлер и конец Третьего рейха» (Der Untergang) заинтересовал меня прежде всего тем, что снимали его в моем родном и любимом Санкт-Петербурге. В памяти еще живо воспоминание, как в прошлом году по городу поползли слухи: «Улицу Шкапина превратили в военный Берлин! На Ижорском заводе снимали бункер Гитлера!» Говорили также, что несколько тысяч человек массовки изо дня в день изображают живых и мертвых солдат. С восхищением упоминали о достойной оплате труда непрофессиональных артистов. Общественность тщетно пыталась выражать робкое недовольство съемками.
Однако большинство горожан (к которым относился и я), как говорится, «слышали звон, но не знали, где он», а потому не спешили с протестами. Атмосфера таинственности, окружавшая процесс съемок, лишь подогревала интерес к киноленте.
Таким образом, к просмотру фильма я приступил, будучи внутренне мотивирован. Страстно захотелось увидеть увековеченные кинематографистами знакомые с детства питерские дворы-колодцы.
Признаюсь, фильм мне понравился. Однако смотреть его второй раз пока не хочется. И не потому, что стало обидно за родной Питер, который немецким кинематографистам сейчас так напоминает разбомбленный Берлин 45-го… И даже не от того, что победители сегодня в материальном плане обеспечены хуже побежденных. С этим горем еще можно как-то смириться…
Дело в том, что я воспитан на старых советских фильмах, в которых войну изображали исключительно с позиции победителей. А в новой интерпретации известных событий Второй мировой все диссонирует с моими прежними представлениями. Не привычно как-то видеть войну глазами противника.
В основу киноленты легли воспоминания личной секретарши фюрера Траудль Юнге (ее роль исполняет актриса Александра Мария Лара). Наивная немецкая девушка восприняла идеи национал-социализма и волей судьбы оказалась вовлеченной в события, имевшие эпохальное значение, гибель Третьего рейха.
Она ведет неспешное и по-немецки пунктуальное повествование, которое начинается 20 апреля 1945 г., когда Гитлер отпраздновал свой день рождения, и обрывается в момент полной капитуляции фашистской Германии. Наверное, никто не знал нацистского лидера так хорошо, как человек, который провел с ним последние два года. Перед смертью Гитлер продиктовал ей свое завещание. После самоубийства нацистского лидера, в свет вышли ее воспоминания под названием «До последнего часа», которые были написаны еще в 1947 г.
События, связанные с падением Третьего рейха, представлены в фильме так, как их видят женщина-секретарь фюрера, мальчик из юношеской военной организации и врач, дезертировавший из рядов СС. Девушка стенографирует завещания нацистских вождей, мальчик взрывает советские танки, немногословный врач оперирует раненых. Все старательно исполняют свой долг, не веря в то, что оборона Берлина вот-вот падет под натиском союзников.
Картина хаоса достигает трагического апогея в конце фильма, в момент, когда недоумевающие дети Геббельса принимают за громовые раскаты канонаду от взрывов снарядов. Создается впечатление, что в подземном убежище только дети не знают, что события в стране больше не подчинены вековым законам немецкой педантичности.
Мне думается, что сценаристы намеренно вызывают положительные симпатии у зрителя, который невольно сопереживает симпатичной и искренней девушке Траудль Юнге и негодует на жестокие поступки фюрера и его соратников. Однако временами ловишь себя на мысли, что в условиях жаркого уличного боя юная фрау не пожалела бы для противника патронов своего карабина. В характере героини фильма чувствуется несокрушимая решимость до смерти следовать своему идеалу – фюреру. На прощание Гитлер, оценивший в ней это качество, вручает Траудль «царский подарок» – капсулу с ядом. Лишь случайность и обычный женский страх удерживают девушку от смерти.
А может быть, в этом и была благая воля Бога? Не сохранил ли Он ей жизнь ради того, чтобы Траудль честно рассказала о тех чудовищных преступлениях будущим поколениям? Как знать? В фильме нет ответа на этот вопрос.
Режиссер Оливер Хиршбигель не пытается напугать зрителя картинами массовой гибели невинных людей. Мне думается, в его замысле – показать трагедию сознания немецкого народа, отравленного ядом национал-социализма.
Гитлер в фильме (его играет актер Бруно Ганц) не выглядит сумасшедшим шутом, а скорее – жалким и замкнутым пожилым человеком, которого не понимают, а в конце жизни и вовсе оставляют даже самые верные соратники.
Изображение Гитлера простым смертным человеком вызывает не столько жалость, сколько недоумение – как он смог за сравнительно короткое время подмять под себя всех своих политических противников, победив на выборах, захватить власть в Германии, превратить законопослушных немцев в преступников и «зверей».
Гитлер в фильме выглядит, несомненно, одаренной личностью, человеком-загадкой, чье падение сопряжено с крушением жизни для многих, поверивших ему, немцев.
После просмотра фильма вспомнился случай, который произошел со мной в Швейцарии, где несколько лет назад я был на христианской конференции.
После завтрака ко мне подошел мужчина средних лет и попросил уделить ему время для разговора. Я был крайне удивлен услышанному. Мой собеседник оказался внуком нацистского офицера, который в годы Второй мировой войны воевал на Ленинградском фронте. Он выжил и даже оставил после себя потомство.
Как я понял из рассказа моего собеседника, в семье все знали, что в России дед был непрошенным гостем, завоевателем. Будучи христианами, родственники воспринимали случившееся как страшную трагедию. Более того, даже внук испытывал чувство вины за злодеяния, содеянные его дедом. Узнав, что на конференции присутствует гость из Санкт-Петербурга, он пожелал поговорить со мной, чтобы покаяться в грехе, который, по его мнению, лежал на всей их семье. Не помню, что и как я говорил тому немцу в утешение, но его поступок потряс меня до глубины души.
Иногда слышишь: «Немцы слишком много носятся со своим прошлым… Нужно поскорее забыть старое и двигаться вперед!»
Я уверен, что без осознания своей вины и покаяния невозможно получить благословение ни в семейной, ни в общественной, ни в личной жизни. Мне кажется, что многие немцы сегодня понимают этот духовный закон. И не здесь ли сокрыт источник материального благословения нынешней Германии?
В заключительных кадрах перед нами предстает состарившаяся Траудль Юнге, которая смущенно рассказывает о том, что не знала о гибели сотен тысяч евреев…
На мой взгляд, это несколько реабилитирует поколение обманутых немцев, но никак не служит оправданием виновным в жертвах фашизма. Слова женщины звучат не совсем убедительно. Покаяния в христианском смысле в фильме не показано. Да и стоит ли ожидать от светских кинематографистов религиозной проповеди?
Однако фильм интересен для просмотра хотя бы потому, что ясно объясняет, как могла произойти трагедия обольщения целого народа идеями фашизма.
