Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
Я В МИР ВХОЖУ, И ЛЮДИ ХОРОШИ / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Творчество / Я В МИР ВХОЖУ, И ЛЮДИ ХОРОШИ
Я В МИР ВХОЖУ, И ЛЮДИ ХОРОШИ
Я В МИР ВХОЖУ, И ЛЮДИ ХОРОШИ
24.09.2011
1500
    О раннем периоде творчества Осипа Эмильевича Мандельштама (1891-1938) существует мнение, что молодой поэт пережил последовательно или даже одновременно увлечение всеми тремя конфессиями христианства: лютеранством, католичеством и православием. Об увлечении лютеранством известно со слов его вдовы Надежды Мандельштам, которая передала лишь то, что слышала сама от мужа. Осип Эмильевич вспоминал о своих дореволюционных контактах с жившими на территории тогдашнего автономного княжества Финляндского.

    Собственные воспоминания поэта темы религиозных увлечений не содержат, и это понятно, поскольку проза Мандельштама создавалась уже в советский период, и такая тема была бы просто опасной. Но сохранились тексты дореволюционных стихотворений Мандельштама, и даже беглого взгляда на его творчество до 1917 года достаточно, чтобы признать за версией, что поэт увлекался христианством, некоторые основания.

    О том, что католичество волновало его, свидетельствуют такие стихотворения, как "Encyclica", "Notre Dame", "Посох". Интерес к православию показывают "Айя-София", "Вот дароносица, как солнце золотое", "Люблю под сводами седыя тишины". О попытках проникновения в мир лютеранства говорят такие стихи 1912-1913 годов, как "Лютеранин", "Здесь я стою", "Бах".

    Чем было для молодого поэта увлечение религиозной темой? Ведь он входил в мир отнюдь не так, как скажет об этом процессе позднее, в начале 1930-х: "И как в колхоз идет единоличник, я в мир вхожу, и люди хороши". Тогда, в первые годы календарного ХХ века, значительны были новые явления, о которых он и писал: "Спорт", "Теннис", "Футбол", "Кинематограф", "Америкен бар". Акмеизм обожал краски живой жизни, ясность очертаний. Что, конечно, не означало полный отказ от духовного переживания, таинственной недоговоренности, мистических ощущений. Это начало, более того, играло необходимую структурную роль, могло "пропитывать" текст ощутимыми материальными выражениями. Решение творческой задачи как раз и состояло в этом сочетании, переплетении, сплаве двух начал.

    Если говорить о жизни христианских конфессий, то единый ритм европейской цивилизации уже тогда оттеснил ее на дальний план, сделав сами конфессии традиционными, застывшими в величии истории, но практически лишенными динамики. Нужно было обладать определенной творческой отвагой, чтобы в то время пытаться войти в мир религиозных переживаний, искать в нем, по выражению поэта, "интеллектуальное приключение". Осип Мандельштам вполне обладал этим качеством. Но правда и то, что религиозные поиски вообще были характерной чертой российской духовно-культурной жизни начала века. Поскольку поэтическое ощущение религиозных ценностей по определению менее всего догматично, то и в теме лютеранства, присущей творчеству раннего Мандельштама, можно заметить три различных аспекта.

    1. Наблюдения и выводы.

    Именно так построено стихотворение "Лютеранин" (1912).
Я на прогулке похороны встретил
Близ протестантской кирки, в воскресенье.
Рассеянный прохожий, я заметил
Тех прихожан суровое волненье.

Чужая речь не достигала слуха,
И только упряжь тонкая сияла,
Да мостовая праздничная глухо
Ленивые подковы отражала.

А в эластичном сумраке кареты,
Куда печаль забилась, лицемерка,
Без слов, без слез, скупая на приветы,
Осенних роз мелькнула бутоньерка.

Тянулись иностранцы лентой черной,
и шли пешком заплаканные дамы.
Румянец под вуалью, и упорно
Над ними кучер правил вдаль, упрямый.

Кто б ни был ты, покойный лютеранин,
Тебя легко и просто хоронили.
Был взор слезой приличной затуманен,
И сдержанно колокола звонили.

И думал я: витийствовать не надо,
Мы не пророки, даже не предтечи,
Не любим рая, не боимся ада
И в полдень матовый горим, как свечи.

    Действие происходит, скорее всего, в Петербурге, где было несколько протестантских храмов в разных частях города и где была значительная прослойка иностранцев из средних и высших слоев общества. Сцена похоронной процессии, двигающейся через весь город, в тогдашнем Петербурге — явление обычное, поскольку автомобили для похоронных услуг тогда не использовались. И все общество, собравшееся хоронить, оказывалось на виду со своими чувствами и переживаниями.

    Интересно, что на автора-наблюдателя, невольного и рассеянного, сильное впечатление производят характерные черты самих лютеран и их обряд. "Суровое волненье", "сдержанный" звон колоколов, приличие, легкость и простота самих похорон. Описание суровости и сдержанности переживаний лютеран перекликается с аналогичными характеристиками из стихотворения Ф. Тютчева: "обряд их строгий, важный и простой".Тютчев при всем своем симпатизирующем понимании, кстати сказать, был наблюдателем со стороны. Как и Мандельштам. Только температура сопереживания у Тютчева была несколько выше: у Мандельштама она рассеивается на детали. Но герой Мандельштама приходит совсем к другому выводу из опыта общения с лютеранством, нежели герой Тютчева. Лютеранин для молодого поэта — это тип человеческой личности, исполненной достоинства и приличия, сдержанный и не склонный к бурным переживаниям напоказ. Этот герой заставляет поэта делать потрясающие выводы: за повседневностью, шумом цивилизации мы теряем понятия рая и ада и поэтому стоит ли сокрушаться о смерти. "И в полдень матовый горим, как свечи" — это ситуация вокруг размытой, рассеянной внутренней жизни, сгорающей безвозвратно свечой.

    2. Воспоминание о начале и дух экуменизма.

    Осип Мандельштам писал о Риме не менее часто, чем о Петербурге, и "вечный город" предстает в его творчестве в самых различных исторических контекстах: от античного до режима Муссолини. Одно из стихотворений 1913 года посвящено католическо-лютеранскому конфликту.
"Hier stehe ich -
ich kann nicht anders..."
"Здесь я стою — я не могу иначе:
Не просветлеет темная гора —
И кряжистого Лютера незрячий
Витает дух над куполом Петра"
    Публикация этого стихотворения сопровождается примечанием. Эпиграф, перевод которого дан в первой строке стихотворения, является ответом Мартина Лютера на предложение Вормского сейма (1521) отречься от "ереси". По мысли комментаторов "темная гора", похоже, относится к куполу собора Петра, то есть к Ватикану, к католической церкви. Но и "дух Лютера" назван "незрячим".

    Поэт вину за раскол западной церкви в ХVI веке, как можно видеть, разделяет на две половины, и помещает по обе стороны конфликта.

    Сейчас, когда "темная гора" все же "просветлела", и современный Римский папа Иоанн-Павел II трижды в связи с Мартином Лютером просил прощения у протестантов, это стихотворение Мандельштама может показаться произведением давно ушедшего времени, потерявшим свою актуальность. Между тем оно, напоминая о церковном расколе, продолжает призывать одновременно к "просветлению" и "зрячему" взгляду. Видимо, дух экуменизма уже тогда стал носиться в воздухе, только в то время еще не мог достичь Ватикана.

    3. Два способа понимания музыки Баха.

    Сейчас музыка Иоганна-Себастьяна Баха в России достаточно популярна. Образ гениального композитора появился еще в довоенной музыкальной кинокомедии "Антон Иванович сердится", а монография А. Швейцера о нем, изданная в 60-е годы, сразу же была распродана, несмотря на сложность и философичную глубину трактовок. Слушатели Ленинградской филармонии могли насладиться музыкой Баха, побывав на концертах гастролировавшего у нас середине 50-х Томанер-хора из Лейпцига, а зрители проникнуться гармонией Токкаты и мессы си минор, посмотрев французский фильм "Прелюдия славы". Но стихотворение Мандельштама "Бах" (1913), в котором делается попытка проникновения в творческую личность, принадлежащую другому вероисповеданию, было написано задолго до этих заметных событий в культурной жизни нашей страны:
Здесь прихожане — дети праха
И доски вместо образов,
Где мелом Себастьяна Баха
Лишь цифры значатся псалмов.
Разноголосица какая
В трактирах буйных и в церквах -
А ты ликуешь, как Исайя,
О, рассудительнейший Бах!
Высокий спорщик, неужели,
Играя внукам свой хорал,
Опору духа в самом деле
Ты в доказательстве искал?
Что звук? Шестнадцатые доли,
Органа многосложный крик
Лишь воркотня твоя — не боле,
О, несговорчивый старик!
И лютеранский проповедник
На черной кафедре своей
С твоими, гневный собеседник,
Мешает звук своих речей...


    Поэт сталкивает два восприятия музыки Баха: "земное", для нужд лютеранского богослужения и "небесное", богатое оттенками переживаний. Безусловно, музыка Баха не могла бы возникнуть без его службы органистом в Томанер-кирхе, но она не исчерпывается только обрядом, а глубже и разностороннее.