«Когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю. Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11:18-19).
«Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Христа Иисуса, 6 дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа» (Рим. 15:5)
Два вопроса, посреди многих, стоят перед теми христианами, которые заботятся о христианском единстве. Первый, библейский, вызван кажущимся противоречием в призывах апостола Павла в вышеприведенных стихах: «Так чему же надлежит быть между нами: разномыслиям или единомыслию?» Второй вопрос, нередко адресованный христианам скептиками и критиками: «Почему так много ветвей в христианстве?», очень даже справедлив.
Апостол Павел приветствовал разномыслие в Коринфской церкви для того, чтобы выявить верующих, «получающих одобрение» от Бога (1 Кор. 11:19). (Слово «искусные» в тексте Синодальной Библии – это перевод греч. докимос, означающего «одобренный», «оцененный», как, например, в 2 Кор. 10:18 или Рим. 14:18.) Увы, это «разномыслие» вскоре вышло за желаемые рамки и превратило христианство в очень многообразное движение, возможно слишком многообразное.
С одной стороны, это неизбежно. Сколько людей, как говорится, столько и мнений. Сколько подвижников, талантливых служителей, плодотворных писателей и харизматических лидеров, столько и больших и малых групп их последователей. Последние со времен Реформации стали называть деноминациями. Но и до Реформации Церковь, то есть ни одна из ее половин, ни западная, ни восточная, никогда не была идеально единой в своем богомыслии, несмотря на тотальный контроль руководства церкви и гонения инакомыслящих.
С другой стороны, разномыслие такого характера, когда допускается и даже культивируется неприязнь к представителям другого христианского течения, едва ли можно считать нормальным. Думаю, не стоит попускать как неразрешимое то, когда одни богословы, священники или проповедники недвусмысленно исключают других из списка «возможно правых», утверждая, что именно их мнение соответствует божественной истине. Одни течения претендуют на истинность, историчность, исключительность, приписывая лишь себе апостольскую преемственность и критикуя огромное множество «других», которые рассматривают эти вопросы иначе. Некоторые настаивают на литургии в богослужении, другие же практикуют неформальное поклонение. Кто-то толкует библейские и околобиблейские вопросы одним образом, причисляя инакомыслящих собеседников и оппонентов к еретикам, либералам, отщепенцам. Это не может не дискредитировать заявления христиан об истинности их уникальной тринитарной монотеистической веры в глазах тех, кто так и ищет повода унизить и исказить нашу веру.
Есть ли путь к единству какого-либо рода среди христиан? Организационное единство очевидно невозможно по географическим, культурным, и другим соображениям. Невозможно, да и неоправданно было бы призвать всех христиан, скажем, одного города собираться в одном месте, поклоняться Богу только определенным образом.
Но могут ли христиане разных течений, настолько, насколько это зависит от них, продемонстрировать дух желаемого единства в неизбежном разнообразии, чтобы исполнить молитву их Господа и Главы об этом единстве (Ин. 17: 20-23) и чтобы избежать ненужных замечаний и насмешек в их адрес? Увы, некоторые из них опять же скажут на это «Нет!», так как они не готовы допустить никакого альтернативного восприятия духовных (или физических) реалий или другого богословия, либо его источника (скажем, Предание исторических церквей в сравнении с Sola Scriptura протестантов).
Но что если многие христиане рискнут-таки рассмотреть объединяющую парадигму, при этом – вот так задача! – не унижаясь, с одной стороны, до конформизма и, с другой стороны, не подвергая себя болезненным переменам в собственном вероисповедании (по крайней мере, раньше, чем они будут к этому готовы) в угоду другим соисповедникам?
Разделяющим фактором можно считать болезненную склонность многих христиан к догматизму. Истина в догматизме воспринимается как набор постулатов, практик, или замысловато описанные переживания, в той или иной степени все же связанные с фундаментальными положениями христианской веры (скажем, Апостольским символом веры).
То истина – это исихазм (православный мистицизм) и монашество, то безоговорочное послушанию земному представителю Христа на земле, то экзистенциальная встреча с Богом. В других случаях истина – это диспенсационализм или амилленианизм (различные взгляды на эсхатологию, учение о последних событиях), молитва на коленях или в любом положении, замкнутость или открытость к окружающему миру. Это может быть возможность утраты спасения или «стойкость святых», приверженность определенному переводу Библии или редакциям Писания на оригинальных языках, теория «молодой вселенной» или небуквальное толкование Бытия в пользу научный данных, обладание даром «иных языков» или отвержение его и т.д. и т.п.
Экспансивные настроения оказавшихся у власти верующих и непримиримость «богословских меньшинств», а порой и элементарная малограмотность – вот что обуславливает негибкость богословских убеждений и утверждений, неприятие других версий касательно той или иной догмы. Догма, как общепринятая формулировка христианского учения, – это хорошая и неизбежно нужная вещь в мире, где нужно определиться с фундаментальными положениями учения и придерживаться их; и догматика, как свод, обоснование и объяснение догм – это тоже хорошо.
А вот догматизм как упрямство в обсуждении нефундаментальных, второстепенных, менее принципиальных вопросов, как отсутствие гибкости и порой простого уважения к собеседнику, догматизм как неготовность принять новую информацию и решение придерживаться привычной позиции любой ценой – вещь крайне малополезная и даже разрушительная. Не стоит сомневаться, что во многих случаях догматическая непреклонность сопровождается искренним мотивом отстоять то, что кажется истиной, в то время как во многих других случаях все упирается в амбициозность, властолюбие или самовлюбленность соответствующих личностей.
Если первое все же вызывает симпатию, то второе – ничего, кроме порицания, хотя и доказать неверные мотивы бывает невозможно. В любом случае, ради славы Божьей и блага церкви хочется предложить следующую альтернативу догматизму.
Истина, конечно же, одна, как бы банально это не звучало. Христианский абсолютизм верен и ему нет достойных альтернатив. Есть ли истина или ее «искры» вне христианства – это предмет другого разговора; на данный момент мы остаемся в рамках христианства.
Истина заключена в личности триединого Бога, которого мы знаем в лице воплотившегося Бога Сына и посредством Бога Духа Святого, данного всякому верующему. В полноте познать нашим ограниченным умом и тем более выразить эту персональную ультимативную Истину нашим ограниченными способами коммуникации, причем удовлетворительным для всех образом, не представляется возможным. Мы можем знать только некоторые факты и утверждения, истолковать которые тоже не всегда удается однозначно.
Даже когда мы чувствуем или переживаем Истину эмпирически (на опыте), экзистенционально «встречаемся» с Ним в нашем неповторимом воображении, наш опыт, столь воодушевляющий нас и, казалось бы, такой правдивый и неподдельный, невозможно, да и чаще всего ненужно, передавать другим людям. Их индивидуальности, внутренние миры формировались и воспитывались в других атмосферах или культурах, под иным конфессиональным влиянием, в условиях страданий или благополучия.
Августин и Григорий Палама, Фома Аквинский и Уиклиф, Кальвин и Арминий, Шлейермахер и Эдвардс, Бультманн и Бонхёффер, Барт и Мольтманн, Раннер, Тиллих и Мень – разве справедливо ожидать от этих столь разных людей безусловного доктринального единства. На уровне членов церквей этого ожидать тем более не следует, при таком-то разнообразии жизненного опыта, познания, стереотипов, страхов, проблем…
Остается одно: мы все переживаем Истину, или точнее Его откровение в том, как оно должно толковаться и применяться, по-своему, индивидуально, и никто не может заявить об абсолютном познании бытия. Следовательно, стоит полностью отдать Богу право судить, кто верно воспринимает Его истину, а кто нет. Нам же, если мы убеждены в своем понимании того или иного вопроса, непременно стоит высказывать свою позицию, и, когда нужно, очень убедительно, при этом не забывая, что важно отстоять не нашу позицию, а нечто намного более важное, что заповедал нам Христос, наш Глава и олицетворение Истины, – а именно, единство!
В фундаментальных вопросах, конечно, жертвовать ничем нельзя. Триединство Бога, Богочеловечность Христа, богодухновенность и авторитет Писания, неисправимая греховность человека и нужда в спасении свыше, относятся к абсолютам. Это то, что определяет христианство. Нельзя также оправдывать нарушения прямых заповедей Божьих, скажем, закрывать глаза на однополые браки или аборты. Но во многих других вопросах разномыслие неизбежно, а посему допустимо!
Диалог должен быть всегда, но не спор, оканчивающийся неприязнью, разладом, обидами и враждой. Важно уважать опыт и исходные предпосылки собеседника или оппонента и часто, если он не согласен с нашими убеждениями, признавать: «Это то, как он на сегодняшний день воспринимает истину. Это не вопрос теоретической правоты, а различия его и моего опыта, восприятия вопроса». Это особенно важно, когда мы беседуем на духовные, неосязаемые, т. е. не естественнонаучные, темы.
Может быть допущение Богом разномыслия – это Его тест на наше понимание единства и стремление к нему? А мы упускаем это из внимания в пылу разделяющих нас споров!
Наша задача не столько судить и опровергать кого-то, сколько послужить ему, руководствуясь сугубо любовью сообщить что-то, что нам кажется правильным, и дать место Духу Святому сделать все остальное, что Он посчитает нужным, в его уме. А может и в нашем, кто знает?.... Нам надо не столько продемонстрировать нашу правоту, сколько подчеркнуть и всячески превознести правоту Христа, объединившего нас, непримиримых спорщиков, в одну семью. Не кажется ли вам, что многие из нас будут подтрунивать над собственным упрямством в Царстве Божьем?
Я – потомственный баптист, уважаю традиции и учение отцов, хотя с некоторыми из них активно не согласен. В дискуссиях с другими баптистами или представителями других конфессий по спорным вопросам я способен с убеждением отстаивать свое понимание. Но при этом я всегда помню: я могу оказаться неправым, и не буду уязвлен, если это обнаружится. Потому что Бог мой и моего брата всегда прав! Либо брат, либо я можем оказаться правыми или ошибаться, изменить свое убеждение сегодня или через десять лет, но мы были и останемся в одной семье. Будем же стремиться к единству! В разнообразии…
«Кто из нас совершен, так должен мыслить; если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет. Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить» (Флп. 3:15).
«Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина…. Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17:17, 21-23).
