Жизнь есть постоянный выбор. Может быть, именно выбор и делает жизнь жизнью, а не существованием, освобождая ее от схематизации и омертвелости. Но в этом смысле далеко не каждый осмеливается жить, далеко не каждый отваживается делать выбор. Хочется списать все на стечение обстоятельств, волю господина случая, судьбу. Так проще жить, так проще оправдывать себя.

Известный испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет однажды заметил, что жизнь – это, прежде всего, наша возможная жизнь, то, чем мы способны стать, и как выбор возможного – наше решение, то, чем мы действительно становимся. В этом есть некоторая предрешенность, но не механическая.

«Мы не пущены в мир, как пуля из ружья, по неукоснительной траектории. Неизбежность, с которой сталкивает нас этот мир, – а мир всегда этот, сейчас и здесь, – состоит в обратном. Вместо единственной траектории нам задается множество, и мы соответственно обречены… выбирать себя. Жить – это вечно быть осужденным на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и передышки. Даже отдаваясь безнадежно на волю случая, мы принимаем решение – не решать. Неправда, что в жизни «решают обстоятельства». Напротив, обстоятельства – это дилемма вечно новая, которую надо решать» (Хосе Ортега-и-Гассет «Восстание масс»).

Мы не в силах выбрать завтрашний день, но в силах выбрать себя в этом дне, то, кем мы станем, какой путь изберем. Но, к сожалению, сегодня мы все отчетливее наблюдем атрофию решительности в мире.

«Нежелание принимать решения стало формой мира, требуемой общим интересом структуры существования. Между волей, ищущей решение о своем бытии, и волей, отказывающейся от борьбы и стремящейся лишь продолжать утвердившееся существование как таковое, идет тайная борьба» (Ясперс К., Бодрияр Ж. «Призрак толпы»).

Именно в момент принятия решений человек может состояться, а может и отменить себя. Пограничные ситуации раскрывают человеку его истинное «я», ведь чаще всего, заблуждаясь, мы способны думать, что мы не плохие люди, просто попали в плохие обстоятельства, но именно в этих обстоятельствах мы, наконец, понимаем, кто мы есть на самом деле. И хорошо, если это прозрение случается, хоть и плоды его оставляют горький привкус необратимости решения.

Так протестантский пастор Мартин Нимёллер, открыто выступивший с критикой нацистов, писал: «В Германии они сначала пришли за коммунистами, но я не сказал ничего, потому что не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, но я промолчал, так как не был евреем... Потом они пришли за членами профсоюза, но я не был членом профсоюза и не сказал ничего. Потом пришли за католиками, но я, будучи протестантом, не сказал ничего. А когда они пришли за мной — за меня уже некому было заступиться».

Действительно, страшно наблюдать людей, молчаливо проходящих мимо, когда бьют других и бьют сильно, но еще страшнее самому остаться «в тени молчаливого большинства».

Но решиться сказать – это еще не все, необходимо иметь решимость жить. И здесь примечателен пример другого немецкого пастора Дитриха Бонхоффера, повешенного за активное противоборство нацистскому режиму. Испытав на себе всю его тиранию, пастор не оставил свою страну и решил, что его долг не бежать от вызова времени, но принять его, мужественно посмотреть ему в глаза и остаться со своим народом.

В своих письмах он писал: «Избегая публичных столкновений, человек обретает убежище в приватной порядочности. Но он вынужден замолчать и закрыть глаза на несправедливость, творящуюся вокруг него. Он не совершает ответственных поступков, и репутация его остается незапятнанной, но дается это ценой самообмана. Что бы он ни делал, ему не будет покоя от мысли о том, чего он не сделал. Он либо погибнет от этого беспокойства, либо сделается лицемернее всякого фарисея» («Сопротивление и покорность» ).

Однако не всегда решить означает решиться. Можно разрешить для себя вопрос о том, как правильно поступить, но необходимо еще решиться на этот поступок. Другими словами, нужно не просто принять решение согласиться с истиной, но и иметь мужество жить по ней, то есть важно не столько познавательное усилие, сколько волевое решение.

Пожалуй, парную оппозицию понятию решения сегодня может составить понятие игры. Игра как философская категория постмодерна становится уже не просто этапом в развитии человеческой личности или формой эстетического наслаждения, но универсальным принципом бытия. Многоразличные формы проявления реальности – всего лишь формы игровой реальности.

Человек играет в жизнь, играет в любовь (любовь по Сартру – игра взаимоотражений личностей) и даже в смерть (похоронные и поминальные ритуалы, создающиеся посредством игры, замкнутый самодостаточный мир, не впускающий в себя бесконечность бытия). Ему все кажется не всерьез, не взаправду, понарошку. В мире игры нет места принятию решений, есть место только для игры в принятиe решений. Ведь решение несет за собой ответственность, а ответственность трудно совместить с игрой.

Один мой друг однажды задался вопросом, что же такое игровое состояние? Это бегство одичалого, циничного, пессимистичного человека, играющего от неподлинности, которой пронизано бытие, в неподлинность игры (обеспечивающей человеку блаженную саморастворенность), раз уж ничего больше не остается? Или, наоборот, стремление проскользнуть через игру (во всем остальном уже разочаровались, в игре еще нет) в феноменальное и непосредственно переживаемое существование, которое дает возможность хоть какой-то укорененности в бытии (а, значит, и хотя бы частичного самоощущения)?

Думаю, что игра дает лишь иллюзию укорененности в бытии, подлинная укорененность осуществляется лишь посредством решения вхождения в бытие, при осознании своей ответственности перед его лицом.

Христианская позиция – это позиция максимально ответственного субъекта бытия. Это не игра, не фарс, не притворство. Это готовность принять вызовы бытия, решимость быть в самом его центре, а не существовать на периферии. Особенно отчетливо это проявляется в тех кризисных ситуациях, где нужно решиться на поступок, где нужно принять ответственность за другого, шагнуть за рамки своего для-себя-бытия.

Пожалуй, лишь иногда нерешительность бывает оправданной. «Есть в нерешительности сила, когда по ложному пути вперед на ложные святила ты не решаешься идти».

Решение, решимость, ответственность – давным-давно забытые понятия, в которых мы вновь так остро нуждаемся и обретение которых является важным условием всего того, что мы называем жизнью.