Всякий раз, когда встречаюсь с одиноким человеком, верующим или неверующим, читаю в нашей христианской прессе горькие письма с криками о помощи, у меня возникает смешанное чувство. Конечно, жалко человека, хочется помочь по мере сил и возможностей. Но одновременно возникает вопрос о посеве и жатве, о том, отпускал ли ты сам "хлеб по водам", делился ли ты — не обязательно деньгами — своим внутренним теплом, временем, помогал ли ты кому-то бескорыстно и безвозмездно? Отчего ты такой одинокий и брошенный? Отчего ты не приобрел своих собственных друзей, а теперь обижаешься то на церковь, то на соседей? Отчего вокруг тебя такая пустыня, а то и ненависть со стороны родственников, которые только и ждут, чтобы ты помер и перестал что-то требовать...
Да, причин одиночества много, я не хотела бы упрощать проблему. Жизненные ситуации очень разнообразны. И все же четкий закон — сеющий скупо и пожнет скупо — прослеживается довольно часто. Это вовсе не арифметический закон. Сеяние добра, участия, помощи тогда драгоценнее, когда исходит из отзывчивого, искреннего активного сердца. Просто ты не можешь иначе. И ты абсолютно не думаешь о воздаянии: я — тебе, ты — мне. Да и разве мы можем наперед рассчитать, кто из людей нам "пригодится" в будущем, а кто будет бесполезен? Об этом многие сюжеты мировой литературы. Помогают те, кого ты презирал. Вспомним кончину Жана Вольжана из романа Гюго "Отверженные".
Меня очень удивляет, когда член церкви жалуется на одиночество, обижается, что на него никто не обращает внимания. Якобы все разбились на группы и кланы, а человек как приходит, так и уходит один. Ни с кем никак не познакомиться. Так и хочется сказать: "Перестань повторять "церковь должна"!" Перестань плакать. Возьми да подойди после собрания к группе молящихся. Послушай, что у кого болит, сам уста свои открой. Подойди к тем, кто занимается делами милосердия. Там всегда дефицит в помощниках. Сил нет? Просто посидеть у больного?
Не хочешь идти к больным, подойди во дворе к тем, кто с грудничками. Предложи свою помощь погулять с коляской, пусть мамочка спокойно посидит на собрании. И это не хочешь? Может, подойдешь к рукодельницам? Не умеешь ничего? Ну посиди, посмотри, для знакомства многого не надо. Сделай сам хоть маленький шаг — и обязательно кто-то откликнется! Не повторяй, что у тебя застенчивый или нелюдимый характер. И не обижайся на "черствых" христиан!
А как бывает печально пастору совершать похороны — в морге полно родственников, а из церкви никого нет... Как получилось, что сестра всеми забыта, никому не знакома? Опять будем кивать на пассивность рядовых членов церкви? А ты сам часто ходишь на похороны? Пастор с кафедры просит о помощи, а ты думаешь про себя: это не ко мне. Пусть кто-то другой. Да и дела дома есть. Друг, кто придет на твои похороны? Что сеешь, что сеешь?..
Помните евангельский рассказ о Тавифе, как вдовицы плакали, зачем она умерла, зачем ее руки, делавшие столько добра, остановились (Деян. 9:39-40)? У меня есть старинная добрая приятельница, наша сестра, 75-летняя вдова. Она на восемь лет старше меня, но, право же, намного моложе по живому интересу к жизни, по подвижности, по "подъемности", она везде первая, когда нужно кому-то помочь, и будто у нее не болит поясница, голова и все другое. Сказать, она всегда окружена людьми, ничего не сказать. У нее яркий дар душепопечительства, к ней, простой сестре без всяких титулов церковного служения, идут, чтобы поговорить о наболевшем наедине. Выражение "одинокая старость" — это не про нее.
Дорогие мои, думаю, у многих есть подобный жизненный опыт, секретов особых нет. Господь — не перестаю этому удивляться — дает силы по востребованности, как небесную манну, только на один день, словно норму, не больше и не меньше. Лежу на кровати. Сил нет. Двигаться не хочется. Даже на звонок телефона не поднимаюсь. Но вдруг узнаю, что где-то нужна. И никакой замены мне нет. Откуда-то берутся силы, весь организм обновляется, исчезает головокружение. Как тут не вспомнить историю с кувшинами масла у бедной вдовы: чудодейственное масло лилось ровно столько, сколько было подставлено кувшинов (4 Цар. 4:6).
Сейчас выходит много литературы, в том числе и сугубо светской, где делается попытка объяснить феномен ленинградской блокады — чем и как выжил, выстоял город, отрезанный от всего, без тепла, воды, электричества, транспорта, хлеба и всего остального. Удивляются нелогичности: выживали не богатые мародеры, не те, у кого оказались запасы продуктов. Выживал тот, кто делился с другим последним кусочком хлеба, единственной тарелкой горячей баланды. Обычно просто констатируется этот факт. И не говорится о вечном Божьем законе, о Божьем повелении: "Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его" (Еккл. 11:1). И другое повеление: раздели хлеб с голодным. Раздели! Блаженнее давать, нежели получать...
Во время блокады мало кто свидетельствовал о Господе словами — время было особое, не до разговоров. Проповедовали без слов. И такая проповедь конкретной, будничной любви принималась всеми без исключения. Помогали — по притче о добром самарянине — тем, кто просто был рядом, абсолютно незнакомым людям. Так поступала моя мама, работавшая в госпитале. Так сделал неизвестный нам "ангел", который влил в рот отцу, упавшему на улице от слабости — совершенно невероятно в условиях голода — драгоценную ложку подсолнечного масла. Отец встал и дошел до нашего дома. Он был суровый, несентиментальный, неэкзальтированный человек. Это было реальное, необъяснимое чудо.
После блокады мама 12 лет болела туберкулезом. Все это время мы вчетвером (папа, мама, я с сестрой) жили в коммунальной квартире, в одной комнате (наш дом разбомбило). К маме, к ее постели постоянно приходили люди, только, если можно так выразиться, с обратной целью — не "посетить больную", а получить помощь от нее, которая и говорить уже не могла — туберкулез перешел на горло, пропал голос. Приходили жены и вдовы сосланных за веру. Приходили наши школьные учителя. Приходили друзья, которых мама обрела в больнице. Приходили лечащие врачи — за утешением. В ней был свет Христов. Свечу не ставят под кровать. Свет светит всем. Свет виден всем.
Вряд ли надо суетиться и как-то специально заботься о количестве добрых дел. А то и записывать их в специальную тетрадочку, перечитывать перед сном. Думаете ли вы, как вы дышите (если только у вас нет астмы или туберкулеза)? Все происходит тихо и естественно, без особых усилий с вашей стороны. Иногда нападет лень. Или приступ жалости к себе. Тогда, действительно, нужно усилие, а то и молитва. Особенно, если человек нуждается в вашей помощи, а он вам несимпатичен. Нелюбимая свекровь или теща, а то и муж или жена. Или родная мать — все бывает. Могла бы привести десятки житейских историй, со стороны все это видно: Господь допустил инсульт, инфаркт, рак, какую-то беду для того, чтобы родные помирились, "развязали узелки". Но люди не слышат ничего, жалуются, упорствуют, доказывают свою правоту, добиваются справедливости вместо того, чтобы смягчиться сердцем и оказать друг другу милость.
Время сейчас трудное: много мошенников, играющих на человеческой жалости. Иногда мирские газеты сообщают, сколько тысяч зарабатывают профессиональные нищие в метро и на паперти. Но пожелание Господа — давать просящему — остается в силе, неправда ли? Не подавляйте своего желания открыть кошелек, когда сердце ваше встрепенулось от жалости к замурзанному ребенку. Да, возможно, это очередной театр, но это уже не наши проблемы: рука дающего да не оскудеет. Нас, верующих, обмануть очень легко, особенно в маленьких общинах. Приходят "братья во Христе", рассказывается очередная душещипательная история, собираются деньги, все плачут, молятся. Потом выясняется, что это гастролеры, профессиональные вымогатели. Они и молиться умеют "по-нашему", и Евангелие процитируют.
Хотелось бы возвратиться к тому, с чего начала. Человек жнет, что сеет. И обижаться, как правило, не на кого, кроме как на себя самого. Господи, будь милостив ко мне...
И еще повторю очевидное: человек в принципе всегда одинок. Имеется в виду не количество родных и близких, а проблема непонимания. Сколько семейных пар разбивается, оттого что нет духовного понимания! Знает, видит все только наш Господь. И в самую трудную минуту, в минуту смерти, в минуту, когда нам надо в полном одиночестве отважно перешагнуть "реку Иордан" (пусть вокруг постели собрались десятки людей!), только наш Господь Иисус Христос — или Его Ангел? — тут же протянет руку. Душа наша поет: "Нет, я не один, нет, никогда Бог мой меня не оставит, нет, не останусь один!"
Да, причин одиночества много, я не хотела бы упрощать проблему. Жизненные ситуации очень разнообразны. И все же четкий закон — сеющий скупо и пожнет скупо — прослеживается довольно часто. Это вовсе не арифметический закон. Сеяние добра, участия, помощи тогда драгоценнее, когда исходит из отзывчивого, искреннего активного сердца. Просто ты не можешь иначе. И ты абсолютно не думаешь о воздаянии: я — тебе, ты — мне. Да и разве мы можем наперед рассчитать, кто из людей нам "пригодится" в будущем, а кто будет бесполезен? Об этом многие сюжеты мировой литературы. Помогают те, кого ты презирал. Вспомним кончину Жана Вольжана из романа Гюго "Отверженные".
Меня очень удивляет, когда член церкви жалуется на одиночество, обижается, что на него никто не обращает внимания. Якобы все разбились на группы и кланы, а человек как приходит, так и уходит один. Ни с кем никак не познакомиться. Так и хочется сказать: "Перестань повторять "церковь должна"!" Перестань плакать. Возьми да подойди после собрания к группе молящихся. Послушай, что у кого болит, сам уста свои открой. Подойди к тем, кто занимается делами милосердия. Там всегда дефицит в помощниках. Сил нет? Просто посидеть у больного?
Не хочешь идти к больным, подойди во дворе к тем, кто с грудничками. Предложи свою помощь погулять с коляской, пусть мамочка спокойно посидит на собрании. И это не хочешь? Может, подойдешь к рукодельницам? Не умеешь ничего? Ну посиди, посмотри, для знакомства многого не надо. Сделай сам хоть маленький шаг — и обязательно кто-то откликнется! Не повторяй, что у тебя застенчивый или нелюдимый характер. И не обижайся на "черствых" христиан!
А как бывает печально пастору совершать похороны — в морге полно родственников, а из церкви никого нет... Как получилось, что сестра всеми забыта, никому не знакома? Опять будем кивать на пассивность рядовых членов церкви? А ты сам часто ходишь на похороны? Пастор с кафедры просит о помощи, а ты думаешь про себя: это не ко мне. Пусть кто-то другой. Да и дела дома есть. Друг, кто придет на твои похороны? Что сеешь, что сеешь?..
Помните евангельский рассказ о Тавифе, как вдовицы плакали, зачем она умерла, зачем ее руки, делавшие столько добра, остановились (Деян. 9:39-40)? У меня есть старинная добрая приятельница, наша сестра, 75-летняя вдова. Она на восемь лет старше меня, но, право же, намного моложе по живому интересу к жизни, по подвижности, по "подъемности", она везде первая, когда нужно кому-то помочь, и будто у нее не болит поясница, голова и все другое. Сказать, она всегда окружена людьми, ничего не сказать. У нее яркий дар душепопечительства, к ней, простой сестре без всяких титулов церковного служения, идут, чтобы поговорить о наболевшем наедине. Выражение "одинокая старость" — это не про нее.
Дорогие мои, думаю, у многих есть подобный жизненный опыт, секретов особых нет. Господь — не перестаю этому удивляться — дает силы по востребованности, как небесную манну, только на один день, словно норму, не больше и не меньше. Лежу на кровати. Сил нет. Двигаться не хочется. Даже на звонок телефона не поднимаюсь. Но вдруг узнаю, что где-то нужна. И никакой замены мне нет. Откуда-то берутся силы, весь организм обновляется, исчезает головокружение. Как тут не вспомнить историю с кувшинами масла у бедной вдовы: чудодейственное масло лилось ровно столько, сколько было подставлено кувшинов (4 Цар. 4:6).
Сейчас выходит много литературы, в том числе и сугубо светской, где делается попытка объяснить феномен ленинградской блокады — чем и как выжил, выстоял город, отрезанный от всего, без тепла, воды, электричества, транспорта, хлеба и всего остального. Удивляются нелогичности: выживали не богатые мародеры, не те, у кого оказались запасы продуктов. Выживал тот, кто делился с другим последним кусочком хлеба, единственной тарелкой горячей баланды. Обычно просто констатируется этот факт. И не говорится о вечном Божьем законе, о Божьем повелении: "Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его" (Еккл. 11:1). И другое повеление: раздели хлеб с голодным. Раздели! Блаженнее давать, нежели получать...
Во время блокады мало кто свидетельствовал о Господе словами — время было особое, не до разговоров. Проповедовали без слов. И такая проповедь конкретной, будничной любви принималась всеми без исключения. Помогали — по притче о добром самарянине — тем, кто просто был рядом, абсолютно незнакомым людям. Так поступала моя мама, работавшая в госпитале. Так сделал неизвестный нам "ангел", который влил в рот отцу, упавшему на улице от слабости — совершенно невероятно в условиях голода — драгоценную ложку подсолнечного масла. Отец встал и дошел до нашего дома. Он был суровый, несентиментальный, неэкзальтированный человек. Это было реальное, необъяснимое чудо.
После блокады мама 12 лет болела туберкулезом. Все это время мы вчетвером (папа, мама, я с сестрой) жили в коммунальной квартире, в одной комнате (наш дом разбомбило). К маме, к ее постели постоянно приходили люди, только, если можно так выразиться, с обратной целью — не "посетить больную", а получить помощь от нее, которая и говорить уже не могла — туберкулез перешел на горло, пропал голос. Приходили жены и вдовы сосланных за веру. Приходили наши школьные учителя. Приходили друзья, которых мама обрела в больнице. Приходили лечащие врачи — за утешением. В ней был свет Христов. Свечу не ставят под кровать. Свет светит всем. Свет виден всем.
Вряд ли надо суетиться и как-то специально заботься о количестве добрых дел. А то и записывать их в специальную тетрадочку, перечитывать перед сном. Думаете ли вы, как вы дышите (если только у вас нет астмы или туберкулеза)? Все происходит тихо и естественно, без особых усилий с вашей стороны. Иногда нападет лень. Или приступ жалости к себе. Тогда, действительно, нужно усилие, а то и молитва. Особенно, если человек нуждается в вашей помощи, а он вам несимпатичен. Нелюбимая свекровь или теща, а то и муж или жена. Или родная мать — все бывает. Могла бы привести десятки житейских историй, со стороны все это видно: Господь допустил инсульт, инфаркт, рак, какую-то беду для того, чтобы родные помирились, "развязали узелки". Но люди не слышат ничего, жалуются, упорствуют, доказывают свою правоту, добиваются справедливости вместо того, чтобы смягчиться сердцем и оказать друг другу милость.
Время сейчас трудное: много мошенников, играющих на человеческой жалости. Иногда мирские газеты сообщают, сколько тысяч зарабатывают профессиональные нищие в метро и на паперти. Но пожелание Господа — давать просящему — остается в силе, неправда ли? Не подавляйте своего желания открыть кошелек, когда сердце ваше встрепенулось от жалости к замурзанному ребенку. Да, возможно, это очередной театр, но это уже не наши проблемы: рука дающего да не оскудеет. Нас, верующих, обмануть очень легко, особенно в маленьких общинах. Приходят "братья во Христе", рассказывается очередная душещипательная история, собираются деньги, все плачут, молятся. Потом выясняется, что это гастролеры, профессиональные вымогатели. Они и молиться умеют "по-нашему", и Евангелие процитируют.
Хотелось бы возвратиться к тому, с чего начала. Человек жнет, что сеет. И обижаться, как правило, не на кого, кроме как на себя самого. Господи, будь милостив ко мне...
И еще повторю очевидное: человек в принципе всегда одинок. Имеется в виду не количество родных и близких, а проблема непонимания. Сколько семейных пар разбивается, оттого что нет духовного понимания! Знает, видит все только наш Господь. И в самую трудную минуту, в минуту смерти, в минуту, когда нам надо в полном одиночестве отважно перешагнуть "реку Иордан" (пусть вокруг постели собрались десятки людей!), только наш Господь Иисус Христос — или Его Ангел? — тут же протянет руку. Душа наша поет: "Нет, я не один, нет, никогда Бог мой меня не оставит, нет, не останусь один!"
