С возрастом начинаешь ворчать. Последнее время меня раздражают некоторые словосочетания, такие привычные, но, если подумать, лишенные смысла. Например, после летнего перерыва каждый при встрече спрашивает: «Ну, как отдохнули?» Конечно, легче всего отделаться такой же ничего не значащей фразой. Вроде как американцы спрашивают о здоровье — и в ответ получают ослепительную улыбку: «О`кей!» Русские же начинают жаловаться, сообщать анализы и зловещие симптомы. И не оттого что они ропотники, а просто привыкли отвечать подробно на заданный вопрос. Так и я затрудняюсь ответить на, казалось бы, такой простой вопрос насчет летнего отдыха. Потому что лето для меня как хозяйки, бабушки — самое напряженное время года: съезжаются четыре семьи, все внуки, домашние животные, нет ни выходных, ни тихих вечеров, ни возможности посидеть, тем более полежать, одно сменяет другое — летние заготовки, огород, покраска дома и т. д. О городе мечтаешь, как о санатории. Я уже не говорю о трудностях нынешнего лета — жара, засуха, бессонница и прочие возрастные хвори. Но была на даче — значит, здорово отдохнула.
Вот и стала я размышлять, что такое отдых? От-дых, отдышаться, перерыв в работе? Но не точнее ли сказать, что активный отдых — это перемена занятий. Или занятия, которые мы любим. И выходит, отдых — это вовсе не «ничегонеделание».
Давайте представим различный отдых. Оставляю в стороне надоевшие всем рекламные клипы, судя по которым, отдых — это поглощение пепси, оглушительная музыка дискотек, ночные клубы, суперкурорты и прочее глянцевое, фальшивое, не имеющее ничего общего с обычной жизнью простых людей. Считается, что лучший отдых — это путешествия. Расширение кругозора, смена ритма жизни. Отчасти это справедливо. Путешествия — дело хорошее, особенно для молодых, любознательных. Но я четко помню, хоть это было и давно, когда еще работала в «Ленинградской правде», какую безумную усталость испытывала я после круиза вокруг Европы (дефицитного и престижного тогда) — Одесса—Стамбул и далее морем до Риги. На каждую страну три дня. Как мне хотелось, когда я вернулась в Ленинград, одного — иметь месяц отдыха, забраться в глушь и никого не видеть и не слышать! Я была буквально больна после всех картинных галерей, замков, «смены декораций», впечатлений.
Очень быстро все приедается, устаешь. Можно сравнить с тем, как много мы можем съесть черного хлеба и как мало пирожных. Тошнит. С некоторым стыдом до сих пор вспоминаю длиннющие коридоры галереи Уффицци во Флоренции, движение экскурсантов идет только в одну сторону, обратно не выберешься, а мне было просто невозможно видеть так много Рафаэля, и думала я только о том, как все вытерпеть и выйти на улицу. А на улице те же толпы, автобусы и снова информация, информация. Да, до сих пор могу блеснуть — была и там и там. Но какою ценой? Поэтому всегда смотрю с сочувствием на автобусные экскурсии иностранцев, особенно когда вижу там пожилых людей.
Впрочем, о вкусах не спорят. Для многих отдых — это возможность спокойно поработать за компьютером. Посидеть, расслабиться перед телевизором — желательно смотреть мыльную оперу, чтобы совсем не думать, не переживать. Третьим нравится рассматривать свои коллекции, будь это марки, бабочки, самовары, что угодно. Правда, и тут нам грозит опасность — любое хобби может стать идолом, рабством. Известно, как люди убивают друг друга из-за жалкого клочка грязной бумаги (ценная марка) или начинают служить своей собаке, квартире, чему угодно.
В том, какие виды отдыха выбирают люди, можно найти много странного и непрактичного. Знаю итальянца, весьма симпатичного и солидного. В обычной жизни он строит виллы на Сицилии. И вот он на целый месяц приехал в Петербург, чтобы лучше изучить русский язык. Не для работы, просто так. Отказывался ходить в Эрмитаж, смотреть Петергоф и все наши знаменитые культурные ценности. Сидел в квартире, перебирал свои карточки с русскими словами, брал уроки, с удовольствием встречался с самыми разными людьми. Ему были интересны русские — как мы мыслим, как говорим. Такое вот хобби. И он вызывает у меня уважение. В незнакомой стране общение с людьми гораздо интереснее Лувра и мадридского Прадо. При всем моем почтении к искусству.
Думаю, что некоторая привилегия богатых и умных людей именно в организации отдыха. Один американец проводил свой отпуск тоже в Петербурге, в архивах Публички. Он проделывал сизифов труд: писал исследования по созданию Медного всадника. Почему сизифов? Да об этом так много написано, зачем же еще?! Но ему было интересно. И я ему немного завидовала. Вот так, непрактично и расточительно.
Среди нас, верующих, безусловно лучшим отдыхом считается посещение церкви. На 2-3 часа отодвигаются все наши бесконечные хозяйственные хлопоты. Ты погружаешься в особую атмосферу, ты любишь всех, и тебя любят все. Твоей душе, да и телу очень хорошо. Но, дорогие мои, если быть серьезными, разве пребывание в молитвенном доме это ничегонеделание? Остановка в пути? Это активное участие, работа мысли, обличение совестью, напряжение нашего внутреннего человека, если, конечно, мы не спим в зале под тихую музыку.
Хотела бы спросить, откуда столь широко распространенное мнение, что на земле — труд, а в вечности мы отдохнем. В наших любимых гимнах: «В Нем мой маяк, к Нему плыву и направляю путь, в Нем пристань, где склоню главу, чтоб вечно отдохнуть...» Любимый мой гимн, люблю представлять: действительно будет время, когда кончится наша земная суета, беготня по магазинам, стирка и мытье посуды, заботы, где и как достать денег, чтобы починить, покрасить, купить...
Думаю, не найдется никого, кто скажет, что лучший отдых — это молитва. Справедливо считают молитву самым тяжелым и изнурительным трудом. Напряжение, усилие, борение, кровавый пот у Христа в Гефсимании тому ярчайший пример... И в то же время молитва — самое лучшее, что есть на земле, диалог, беседа с Богом, ты в наилучшем состоянии, сокрушенное сердце, смиренный дух, глубокое понимание, что ты никто и ничто. И великая сладость — только милостью Господней мы дышим и существуем, имеем надежду на будущность.
Отдых — покой. О покое мы тоже часто поем, мечтаем: «На Твоей груди успокоюсь я, успокоится сердце мое...» Да, что Бог обещал, то даст в свое время. Блаженное чувство близости Господа каждый из нас знает не понаслышке, а наяву.
Покой — смертный покой — покойник. Полное ничегонеделание? Погребение и есть великий покой? Мне кажется, что с этим понятием у человека тоже нет полной ясности. У Пушкина, например, известная строчка: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Очень странное выражение для Александра Сергеевича, у которого в действительности не было счастья (счастливые мгновенья?), не было никогда покоя (весь в разъездах, в долгах, тревогах), не было уж точно и свободной воли — вечно под надзором, невыездной, как сказали бы в наше время. А у Блока: «...и вечный бой, покой нам только снится». С кем и как сражался Блок, чем был сломлен до смертной тоски? Ужасом революции, как он сам говорил, «отсутствием воздуха»? И что подразумевал поэт, говоря о покое, который может разве что промелькнуть во сне? Или это просто поэтическая метафора?
Для некоторых отдых — это просто бездумно полежать на кровати, желательно за закрытой дверью. Впрочем, лежанье лежанью рознь. Когда лежишь месяцами неподвижно со сломанным бедром, а то и в инсульте, это уже не отдых, а напряженный труд — как вытерпеть и не быть тяжким бременем для близких, не роптать, а искренне благодарить Господа за допущенные страдания для нашего блага. Когда мы рассуждаем о покое, как тут не вспомнить безмятежное лежание Обломова на диване, что стало явлением нарицательным? Но Илья Ильич думал, мечтал, плакал, а мысль тоже действие. «Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием». «В горькие минуты он страдает от забот, перевертывается с боку на бок, ляжет лицом вниз, иногда даже совсем потеряется, тогда встанет с постели на колени и начинает молиться жарко, усердно, умоляя небо отвратить как-нибудь угрожающую бурю. Потом, сдав попечение о своей участи небесам, делается покоен и равнодушен ко всему на свете, а буря там как себе хочет». Узнаем себя?
Я совершенно не считаю себя способной рассуждать о том, есть ли такое понятие — отдых, покой — у нашего Творца и Создателя всего видимого и невидимого. Бог есть Дух и вечное движение, действие. Бог никогда не устает и не изнемогает. И тот таинственный седьмой день творения, когда Он почил от всех дел Своих, не говорит об усталости, но как о некоей конечной точке творения. И заповедь о дне покоя, когда не надо делать никакого дела, дана для человека и его пользы. Остановка от повседневной суеты. Взгляд, обращенный к Господу. Время посвященности семье.
О том, что такое день покоя, день седьмой, много написано и сказано. Известно, что воскресенье для церковного служителя самый напряженный и насыщенный день, после которого неизбежно истощение. Острая необходимость — побыть одному. На недавнем съезде нашего Российского братства Петр Борисович Коновальчик в своей излюбленной свободной манере диспутов и блиц-вопросов стал спрашивать вызванных на подиум пресвитеров, кто и как отдыхает. У некоторых выходной день — среда или понедельник. Телефон дома отключается. У других полное одиночество, прогулки в лес, закрытая дверь комнаты. Когда же очередь отвечать подошла к Виктору Кирилловичу Сипко, пресвитеру омской церкви, а теперь епископу, ответственному за служение в Сибири, тот, обычно такой тихий и приветливый, вдруг вскипел и не смог сдержать эмоций, не стесняясь громадного зала. И стал сердиться «глупому» вопросу. Куда скрыться от всех забот, от всех проблем? Куда убежать, в какой лес, даже в семью? Что такое отдых?! Нет такого понятия! Не знаю, какие чувства были у присутствующих делегатов, а я была полностью согласна с сердитым сибиряком.
Мой муж, к сожалению, не служитель церкви, он ученый. И для него просто не существует такого понятия, как отдых. Как говорится, горшок каши все варит и варит, как в сказке. Просыпается ночью, что-то записывает. Не может дождаться, когда рано утром прилично сесть за компьютер. Даже в лесу он идет впереди с интервалом, чтобы мы не мешали его мыслям. Останавливается, записывает. Его постоянно тяготит, что он не успеет высказать все, что хочет и может. Горе от ума? Трудоголик?
Пушкин творил в постели утром, еще не умывшись и не одевшись. Гоголю хорошо писалось в бричке или тарантасе. Есенин выпивал три самовара чая, исходя потом в буквальном смысле слова, мучаясь над стихом. Покой нам только снится... Но, наверное, это нормально — муки творчества, муки самовыражения, смена форм труда? Наверное, естественно, что люди вкладывают в свои слова разные представления. Хотя меня лично иногда раздражает, когда я слышу штампы (желаем здоровья, главное — здоровья! и большого счастья!). А в жизни все сложно и переплетено одно с другим. Недавно одна женщина делилась своими переживаниями — муж после очередной командировки «дарит» ей венерическую болезнь. И при этом моя собеседница повторяла: «Он меня любит, у нас с ним все в порядке!» Не знаешь, с какого бока распутать эту ситуацию, да и человеку это невозможно. Понятие «любит — не любит» тоже из таинственных, тем более что в русском языке «любить» можно и наркотик, и что угодно.
Видимо, отдых, покой, скорее, из области мечтаний, поэтических метафор. Но это вовсе не повод унывать. Наоборот, радоваться — быть востребованной, нужной, иметь возможность менять формы труда, благодарить Господа за то, что пока еще руки-ноги действуют, голова соображает. Господь побуждает нас к постоянному действию: «Утром сей семя твое, и вечером не давай отдыха руке твоей...» (Еккл.11:б). Так будет не всегда, наша временная хижина, наше тело, постепенно разрушается. В возрасте с особым пониманием перечитываешь последнюю главу Екклесиаста о признаках старости — все дряхлеет! Но дух наш способен обновляться каждый день, чего желаю себе и всем вам. Будем дорожить минутами, когда мы «за закрытой дверью», в общении с Господом. И как трудно пребывать там в покое — мысли бегут и бегут, врываются заботы дня, то и дело отвлекаешься, просишь прощения, повторяешь: «Господи, Ты знаешь мой состав, будь милостив!»
Насчет того, что мы будем делать в раю. Лежать под пальмой в обломовском покое? Вряд ли. Господи, наше будущее прекрасно и удивительно. И нам абсолютно не представить, как это все будет. Мы мыслим по-земному, по-человечески. Но главное, быть с Тобой там, где Ты.
