Не так давно меня пригласили прочитать курс лекций в Московском теологическом институте по моей любимой теме «Русская классика в свете Евангелия». Студентов было у меня немного – десять человек и все приезжие. Встретили меня с некоей смесью природного любопытства (новый человек да еще из Петербурга) и настороженности. Сразу услыхала реплики с мест: «Литература – это мирское, плотское!», «Наш пастор сказал, что Есенина читать нельзя, Есенин – блудник!» И все примерно в таком роде.
Реакция для меня не новая, примерно такое мне приходилось слышать и в других христианских учебных заведениях, будь то в Омске, Мурманске или в нашем Петербургском христианском университете. Что это - церковное воспитание или общее невежество, идущее от школьной системы «убития» всего живого и Божьего?
Потом мы со студентами подружились. То ли прониклись они ко мне доверием, то ли согласились с истиной, что все доброе от Бога. Единственно, просили не ссылаться на школьную программу: они абсолютно ничего не помнят, хоть это и было недавно. Списали – хоть про Онегина, хоть про Обломова – получили отметку и тут же выкинули из памяти. Навечно.
Были и приятные исключения. Вот выдержка из реферата (в конце курса все писали сочинения. Кто опять же списывал из Интернета, кто – мыслил самостоятельно) Кирилла Катрича:
«У меня был удивительная учительница, владела даром от Бога: учила нас сопереживать – и с героем, и с автором. Однажды она нам читала вслух миниатюру Тургенева «Нищий». В эту минуту я почувствовал то, что чувствует любой человек, когда его рыхлой, скрытой, греховной природе противопоставляется нечто светлое, чистое, святое. Никчемность, жалкое отвращение к самому себе – почувствовал остро. Лучик света проник в царство тьмы… Уверен – надо обучать чтению! Литературу люблю страстно, чтение – это бесконечный процесс. С возрастом, конечно, круг авторов меняется. Благодарен родителям, что книги в доме были всегда».
В процессе лекций не раз испытывала моральное удовлетворение, чувствовала себя неким первопроходцем в царстве прекрасного. Тот парень, который громче всех кричал, что, по мнению его пастора, Есенина читать не надо, «перекачал» себе в компьютер и стал учить все стихи «запрещенного» великого русского поэта и написал реферат по известному есенинскому шедевру «Исповедь хулигана». Потом мы долго сидели с будущим церковным служителем и пытались анализировать поэтические приемы – как, какими словами, метафорами выражается мысль автора, что он – совсем не хулиган…
Приходилось спорить, что всегда интересно. В группе была одна милая девушка, недавно возвратившаяся в Россию, которая с пяти лет жила в США. Она умудрилась там учиться, не прочитав ни одной художественной книги – ни русской, ни зарубежной. Попросила дать ей что-то «коротенькое» (?), несложное. Я дала повесть Тургенева «Первая любовь».
Галя провела титаническую работу: прочитала повесть сначала на английском языке (в Интернете, все в родном Интернете – куда без него сегодня?), перевела ее на русский, написала текст по-английски, потом перевела его на русский. За трудолюбие поставила ей пятерку. К тому же – за признание, что повесть ей очень понравилась.
Но вот что интересно. Мне так и не удалось ей объяснить, почему герой, влюбленный в Зинаиду, не вступился за нее, когда увидел тяжелую сцену – отец ударил хлыстом руку девушки! То ли юный возраст моей студентки, то ли американская ментальность, но ей было не понять, что значит почтение к отцу, да ее к такому обожаемому! Не поняла она и финала повести: раз оба умирают – значит любовь до могилы – это так здорово! Бедный Иван Сергеевич…
Явно натянула пятерку и другой девушке, такой живой, непосредственной и впечатлительной. Она взялась за анализ такого сложного философского пушкинского произведения как «Медный всадник». Но свела все к прелестным личным впечатлениям от поездки в Петербург. Всерьез говорить о смысле «Медного всадника» я и не пыталась, а за изящный выход из трудного положения, за восторженное отношение к моему любимому городу – как не похвалить человека?
Был и курьез. Молодой человек не знал, что стихотворение Пушкина «Во глубине сибирских руд» посвящено декабристам. И растолковал строчки, как обращение Пушкина к вечным христианским истинам, мечте о Небе. Сама же говорила им, что все – от Бога!
Спорила я и с другой, весьма эрудированной девушкой, чужд ли Шухов, герой знаменитого солженицынского рассказа «Один день Ивана Денисовича» христианству, является ли он атеистом. Стал бы тогда Алешка-баптист беседовать с ним о Евангелии?
Выдержки из самой серьезной, на мой взгляд, работы – "Ключ к сердцам" Наталии Шакиртовой из Пскова – мне хочется здесь привести. Сочинение явно не списанное, от души. Человек пишет то, что знает, о чем думает. Таких бы студентов побольше!
