Несмотря на все революции и перестройки, в России ничего не меняется. Тот же стадный коллективизм, бесправие (беспредел), материализм, «суверенная бюрократия», не-свобода и без-ответственность.

Перестройка болезненна и разрушительна, но и жить по-прежнему дальше нельзя. Запутались мы окончательно в попытках выстроить без Бога рай на земле – то «Третий Рим», то коммунистическую утопию, а теперь вот общество потребления - обустроить всю Россию по образцу Москвы, как один гигантский торгово-развлекательный центр.

Все независимые и тревожные голоса раздражают строителей новой утопии. Последний фильм Алексея Балабанова «Груз 200» критики назвали смертельным колом в идею СССР, зрелищем неприятным и тяжелым. Даже рекомендовали неслыханное ограничение по возрасту - до 21 года.

Показана правда, мрачная и жестокая. Между тем до сих пор с ностальгией по совку так и не распрощались. Вот и гимн возродили, риторику холодной войны, атмосферу ксенофобии. Но проклятые вопросы остались неразрешенными: «Ты мне прямо скажи, есть ли Бог, душа, справедливость?». И робкая болтовня профессора атеизма не может убедить ожесточенных мужиков из Коляево, будто есть лишь материя.

Неопределенность в основных вопросах порождает хаос в сознании и жизни, обман и насилие. Эпидемия детских убийств в сегодняшней России явление того же ряда, что и негативный ответ на вопрос о Боге и душе. «В Городе Солнца все равны, а дети и жены общие» - и вот пьяный идеалист без страха покушается на чужое достоинство и жизнь.

Пока все общее, не бывать личной ответственности. Крещение Руси (христианская перестройка) не удалось – не смогли убедить русичей в необходимости и возможности живой личной веры. Вместо этого просто крестили всем скопом. Вместо свободного выбора веры высшим указом ввели государственную религию.

Не удалась и горбачевская попытка перестроить социализм – новое мышление, гласность, инициатива, здоровый образ жизни остались маловразумительными понятиями. Введением хозрасчета, волевыми кадровыми перестановками, «сухим законом» и вырубкой виноградников не изменили сознание людей, не сделали их другими.

На заре национальной государственности Русь была крещена, но не просвещена. Принятое христианство не было понято, и за культурной ширмой скрывались языческие боги, варварские традиции, разрушительные силы, воскрешенные к жизни революцией и господствовавшие в советскую эпоху.

Второй шанс России – это сознательный выбор христианства как мировоззрения, образа жизни. Только вот не князю Владимиру его делать, а отдельно взятому человеку. Перестройки сверху безуспешны, необходима самоперестройка – на христианском основании и с личной верой в Бога.

Рискну высказать непопулярную мысль: зрелым и сильным человек становится лишь через крушение принятых извне надежд и идеалов. Надо было пройти через глубинный кризис коллективного сознания, чтобы стать реалистом. Но как при этом сохранить веру? Точнее, обрести ее – настоящую, уже не детски наивную, и не общую – всенародную, государственную, официальную. Самоперестройка, или говоря евангельскими словами, метанойя (покаяние) остается главным вызовом жизни, ключом к пониманию кризиса и способом радикального выхода из него.

В конце шокирующего фильма «Груз 200» профессор, заведующий кафедрой научного атеизма, приходит в ужас от абсурдной и невыносимо жестокой реальности советского рая на земле, идет в церковь и заявляет о желании принять крещение. Это единственный светлый эпизод кинорассказа о реальных событиях второй половины 1984 года.

В 1985 году на апрельском пленуме ЦК КПСС будет принята программа «перестройки». Однако остановить запущенный механизм саморазрушения общества с помощью решений пленума было невозможно.

В 1988 году торжественно праздновали тысячелетие крещения Руси. Но историческая память и культурное наследие мало что говорили озлобленным и голодным советским гражданам. Распад СССР был неминуем.

Сегодня страна восстанавливается. Очень популярно новое издание триады «православие, самодержавие, народность». Личность же, как и раньше, лишена внимания. Тем хуже для государства. Может быть, это и к лучшему для личности. По крайней мере, есть возможность начать с самого себя, сознательно и свободно решить вечные вопросы о Боге, душе, правде. Ведь жизнь без Бога даже в самом совершенном государстве куда страшнее фильма Балабанова.