Заметки по случаю его кончины

«Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно» (Иов. 1:21).

С Сергеем Никитовичем Савинским (14.08.1924 – 09.01.2021) мне довелось вместе работать в Исторической комиссии ВСЕХБ. Наше взаимодействие было довольно-таки тесным, он быстро стал моим старшим другом, и поэтому позволю себе поделиться некоторыми воспоминаниями и очень личными оценками этого человека Божьего.

Познакомились мы сорок лет тому назад – в начале 1981 г. Это произошло в Москве во Всесоюзном совете евангельских христианбаптистов, что в то время находился в Маловузовском переулке. Чуть более года ранее, в декабре 1979 г. очередной съезд братства принял решение о начале работы по изданию книги по своей истории. Для этого была создана Историческая комиссия, в которую на уровне исполнителя вскоре приглашен Сергей Никитович. Президиум ВСЕХБ уделял проекту очень серьезное внимание. Историческую комиссию регулярно заслушивали на заседаниях президиума, которые обычно происходили ежеквартально. Исполнителей проекта по этому случаю на неделю съезжались в Москву, где они не только докладывали о проделанной работе, но и много говорили между собой о своей работе. В довольно-таки тесном здании на Маловузовском их принимали на это время в библиотеке на первом этаже, где размещалась и редакция «Братского вестника», или же в компактном кабинете Павла Дмитриевича Савченко на третьем этаже. В моем памяти он остался главным действующим лицом Заочных библейских курсов и мотором Исторической комиссии. Энергии и настойчивости ему было не занимать; правда, когда основная работа над историей была завершена и книга вышла из печати, Павел Дмитриевич начал жаловаться на сердце.

Три года спустя, в феврале или марте 1984 г., мне довелось совершить рабочую поездку к Сергею Никитовичу и его супруге Людмиле Владимировне на Северный Кавказ, где они жили, и ближе познакомиться с тем служением, которое он совершал дома, вдали от Москвы. После этого я начал по-другому смотреть на супругов Савинских. Но об этом позже.

Перед «пишущими» членами ИК стояла задача: подготовить определенное количество текста для будущей книги. Как помнится, самый маленький объем, 10 машинописных страниц, был выделен Йонасу Микелевичу (Ивану Михайловичу) Инкенасу для евангельско-баптистского братства Литвы, которое в то время насчитывало 700 членов. Больше всего работы выпало на долю С.Н. Савинского для русско-украинского братства; правда, объем я уже не помню (кажется, 300 страниц). Общий объем книги должен был составить 600 машинописных страниц.

Каким образом С.Н. Савинский попал в ИК? По роду своей работы он регулярно, один раз в три месяца, бывал в Москве, и по этому случаю навещал во ВСЕХБ его генерального секретаря Алексея Михайловича Бычкова. Их объединяла единая alma mater – оба в свое время закончили Всесоюзный заочный политехнический институт, впрочем, по разным специальностям и в разное время. Верующих с высшим образованием в те времена было мало, и А.М. Бычков брал их себе на заметку. Когда С.Н. Савинский в 55 лет вышел на пенсию, Бычков предложил ему ответственное служение в братстве, но Савинский отказался, но дал свое согласие для работы над историей.

Насколько С.Н. Савинский был подготовлен для этой работы? В конфессиональном плане – вне всяких сомнений. Он осознавал себя частью братства в критические для него годы сначала уничтожения, а затем и подавления. Стоило послушать, с каким убеждением он говорил о местных проповедниках Евангелия предшествующего поколения, память о которых жила в сердцах людей и передавалась устным путем, а не печатным, через евангельскую периодику!

Семья Савинских была, как бы мы сегодня сказали, частью сети (network). Она тесно была знакома и тесно взаимодействовала с известными как во ВСЕХБ (в лице его руководства), так и в СЦЕХБ (Н.П. Храпов) служителями, но и с представителями христианского искусства. Она дружила с семьей композитора Вениамина Креймана, а известный поэт Яков Бузинный, в свое время, еще будучи Яшей, катал на своем мотоцикле Люсю (впоследствии Людмилу Владимировну, в замужестве Савинскую).

Родившийся в 1924 г. в семье баптиста первого поколения на хуторе под Саратовом Сергей в 1930 г., в шестилетнем возрасте оказался в Южном Казахстане, куда за веру сослали его отца. Детские и отроческие годы Сергея прошли в селе Бурно-Октябрьском близ тогдашнего Джамбула. Обращение к Богу он пережил 18-летним на фронте, где получил ранение. Впоследствии статус участника войны открывал перед ним двери, которые перед другими оставались закрытыми. Так, в начале 1980-х годов этот статус позволил ему получить читательский билет Библиотеки им. Ленина в Москве – самом большом книгохранилище страны с доступом к дореволюционным книгам. Помнится, как в один из наших совместных наездов в Москву он принес из Ленинки выписку – оглавление какой-то дореволюционной немецкой книги (С.Н. читал по-немецки, в т.ч. и готический шрифт). По оглавлению мы определили, какие страницы стоило откопировать, после чего он заказал необходимые ксерокопии.

С.Н. Савинский пережил на себе некоторые притеснения, и не только ребенком, будучи членом семьи ссыльного. Своей веры он нигде не скрывал, и в середине 1960-х годов его уволили по этой причине с довольно-таки статусной работы. В поисках аналогичной работы ему пришлось сменить место жительства. Так он вместе с семьей оказался на Северном Кавказе, где со временем он принял служение диакона в церкви в Ессентуках. С выходом на пенсию он вместе с супругой сменили вполне устроенную жизнь в курортных условиях на служение в небольшой затухающей церкви в селе Подгорное в 130 км от Ессентуков. Там не молодые уже супруги поселились в небольшом домике с удобствами во дворе. В те времена в стране набирало силу движение переездов молодых верующих семей в малые церкви, и их считали героями. Здесь в роли героев выступили пожилые историк братства с супругой.

Насколько С.Н. Савинский был подготовлен в профессиональном плане? Он не был ни сертифицированным теологом, ни дипломированным историком. В советские послевоенные времена самым известным теологом считался эстонский магистр богословия Освальд Адович Тярк. То, что в Прибалтике наряду с ним существовало еще несколько магистров богословия, прибалты не афишировали. Университетский диплом теологии, однако, является всего лишь сертификатом соответствия его обладателя какому-то уровню владения университетской дисциплиной. В академической среде давно уже ведутся исследования в области теологии убеждений (convictional theology) – подходом, который более адекватно описывает евангельско-баптистское христианство, опирающееся на русскую Библию. В этом плане С.Н. Савинский, являясь проповедником, был носителем специфического вида теологии, для описания которой требуется иная система координат.

Можно ли вменять С.Н. Савинскому в вину отсутствие диплома историка? В советские времена подавляющее большинству дипломированных историков отводилась идеологическая функция. Если бы Сергею Никитовичу даже удалось окончить педагогический институт или университет по специальности «история», это было бы периферийное учебное заведение с упором на марксистско-ленинское мировоззрение. В то время в евангельско-баптистском братстве знали об одном-единственном верующем, получившем высшее образование историка, но к ИК его не привлекли. Едва ли сам С.Н. согласился бы на такую профессию.

С.Н. Савинский был по профессии геологом. Он получил (заочно) не только высшее образование по этому профилю, но и вошел в номенклатуру Министерства геологии как первооткрыватель целых двух месторождений – одного где-то в Средней Азии и второго – где-то на Северном Кавказе. В Мингео первооткрывателей одного месторождения было не очень много, а тут – сразу двух. На мои любопытные вопросы про «где» и «чего» он вежливо отмалчивался – это в то время было государственной тайной, которую мне С.Н. так и не выдал. Одно было ясно – свое эксклюзивное положение в геологических структурах сначала Ташкента, а потом и на Северном Кавказе исповедующий баптист заработал исключительно благодаря своим аналитическим способностям и системному мышлению. Кроме того, профессия геолога позволила ему выйти на пенсию на пять лет раньше обычного – в 55 лет.

Те же аналитические способности Сергей Никитович проявил и в ИК. На ежеквартальных презентациях, как бы мы сегодня сказали, перед президиумом ВСЕХБ он демонстрировал свою т.н. «Таблицу Менделеева» – огромный, склеенный из нескольких большеформатных листов, график, на котором по горизонтальной оси было отложено время, по вертикальной – география, а по площади – отдельные знаковые события. (В принципе, в этой системе координат крещение Ефима Цимбала находилось на пересечении июня 1869 г. и Альт-Данцига в Южной России). Чтобы попасть в заветную таблицу, а вместе с ней и в историю, событие должно было подтверждаться двумя независимыми источниками. Историки, возможно, в таком подходе сразу же признают что-то родное, но С.Н. исходил здесь из евангельского принципа «свидетельство двоих верно». С.Н. к своим «свидетелям» относился довольно-таки критично, что профессиональные источниковеды также одобрили бы.

На заседаниях президиума ВСЕХБ (!) по исторической тематике выступал не только С.Н. Один из приглашенных критиковал, что С.Н. не учитывал в качестве источника труд Юлии Крюденер об Иване Онищенко, принявшем крещение до 1860 г. (В то время этот труд ходил в машинописной копии.) Страсти кипели. С.Н., старался сохранить спокойствие и отвечал, что речь идет об апокрифе в стиле исторического романа, и что данные Крюденер не подтверждаются вторым независимым свидетельством. О книге Крюденер он говорил еще долго.

Дошла очередь и до 6-й главы о братстве в 1929 – 1942 гг. Как раз было время Андропова. Сергей Никитович начал свое выступление на заседании президиума ВСЕХБ словами, которые невозможно забыть: «Нахожусь на положении прошлогодней картошки – если не посадят, то съедят. Уже были намеки про посадку со стороны властей, которым слишком много, что я пишу, а съесть могут братья, потому что им написанного слишком мало» …

Промежуточным, как потом оказалось, итогом трудов Сергея Никитовича Савинского и его коллег по ИК оказалась 623-страничная «История евангельских христиан-баптистов в СССР», вышедшая в Москве под эгидой ВСЕХБ в 1989 г. Первые ее экземпляры достигли читателей в марте 1989 г. Ее первая часть «Русско-украинское евангельско-баптистское объединенное братство» оказалась первым связным описанием от истоков до 1980-х годов его истории. Ее автором стал С.Н. Савинский. В этом смысле он в третий раз оказался первооткрывателем, но уже не природных запасов, а деяний родного ему конфессионального сообщества. Его геологическое прошлое помнили только друзья; его новым титулом стало «историк братства». Что-то сходное можно было наблюдать и у евангелиста Луки. О его первой профессии, врача, вспоминают редко и вскользь. При упоминании его имени на память сразу же приходят две его главные работы, Евангелие и Деяния апостолов.

Читатели Истории ЕХБ в СССР, естественно, расходятся в оценках этой книги, забывая не только афоризм С.Н. про прошлогоднюю картошку, но и острейшую нехватку исходных материалов. Вместе с тем он предложил и закрепил важную для профессиональных историков периодизацию истории братства по рубежам 1860 – 1882 – 1905 – 1917 – 1929 – 1942 (– 1985). Особенно много размышлений ему стоила концепция возникновения братства, которую далеко не все читатели обнаружили для себя. В частности, в нее входила идея четырех независимых источников евангельского пробуждения – кроме Южной России, Кавказа, Санкт-Петербурга, С.Н. Савинский выделяет четвертый источник – молокан второго донского толка в Таврической губернии. Интересно заметить, что источники, выплывшие на поверхность уже после работ Савинского, его концепцию в целом подтверждают, хотя и ставят под вопрос некоторые ее положения.

Так, архив Пашкова в Бирмингеме в эпистолярном наследии Якуба Каши / Якова Д. Делякова объясняет отдельное происхождение молоканства второго донского толка благовестием несторианина Делякова, называя их евангелическими молоканами. Сборник документов Валькевича, появившийся на горизонте исследователей стараниями Константина Прохорова и его соратников, содержит краткие личные воспоминания М.Т. Ратушного в письме, перехваченном властями, и окончательно объясняет загадку Онищенко, которого он называет не Иваном или Федором, а Иосифом. Наконец, автобиография Якуба Каши, написанная им в США в конце 19 в. и опубликованная в английском переводе в 1930-е годы, проливает еще больше света на отдельные фрагменты евангельского пробуждения в России, но связывает воедино через деятельность Якуба Каши евангелических молокан Таврии и обращение Н.И. Воронина в Тифлисе. Что же, история – вещь интригующая и захватывающая.

Господь продлил творческую фазу С.Н. Савинского. Полная версия его видения истории братства, без сокращений (почти без) редактирования увидела свет в издательстве «Библия для всех» в виде двухтомника под общим названием «История евангельских христиан-баптистов Украины, России, Белоруссии» в 1999 г. (том 1, 1867 – 1917) и 2001 г. (том 2, 1917 – 1967). Заинтересованные читатели найдут там значительно больше материала, чем в однотомнике ВСЕХБ.

После переселения в США (в 1996? г.) С.Н. Савинский опубликовал в евангельской периодике несколько статей автобиографического характера. В 2015 г. они были собраны в сборник и изданы издательством Samenkorn (С.Н. Савинский. Россыпь памяти. Steinhagen: Samenkorn, 2015. ISBN 978-3-862203-154-2). Читатель найдет в книге массу интереснейших деталей о самом Сергее Никитовиче и о его времени.

Сергей Никитович теперь у своего Господа, Которому он верно служил. Господь дал евангельско-баптистскому братству историка, и теперь взял его к Себе. Слава Ему!

Телеграм канал газеты "Мирт": https://t.me/gazetaMirt
Поддержать газету: https://gazeta.mirt.ru/podderzhka