В славянском, советском и постсоветском контекстах, в проповеди и богословии закрепились понятия «старая природа» и «новая природа» для обозначения духовных и моральных перемен в жизни человека, уверовавшего в Христа. Их популяризировали, кроме прочих, И. Каргель, О. Тярк, В. Марцинковский и многие авторы журнала «Братский вестник».
Далее, в первые два десятилетия открытости постсоветского пространства для миссионерской деятельность ряд книг иностранных авторов (таких как Б. Грэм, Б. Джордж и другие) были переведены на русский язык и закрепили употребление этих понятий. Ссылки на них регулярно встречаются в видео-проповедях и статьях, размещенных в интернете. Предполагается (хотя это крайне редко объясняется), что где-то в человеке, вероятно в его духовном или душевном составляющем, находится нечто, что мы можем смело и буквально называть «природой». И она меняется в момент обращения к Христу.
Но что есть эта идея? Ясное учение Нового Завета или искусственно созданный заменитель предложенных им описаний происходящего с христианином? И если, вдруг, это последнее, то так ли уж невинна эта концептуальная подмена?
Ведь с помощью этих слов практически невозможно представить себе или объяснить, что же такое «природа», которая меняется. Максимум, на который мы способны, это просто произнести эти слова, придавая им риторическую важность, как будто они указывают на какой-то реальный феномен. Поэтому удовлетворительных объяснений не предлагается.
А вот здесь начинаются сложности. Делать ссылки на авторов здесь нет необходимости (это ничем не поможет), но судите сами: утверждения, подобные тому, что «ветхая природа» обуславливала греховное поведение человека, а «новая» теперь желает святости, но при этом регулярно не справляется с этой задачей, может сбить с толку ответственного и думающего христианина. Не говоря уже о том, что в нас, по еще одной версии, живут две природы – греховная и новая. Нет предела небиблейским спекуляциям!
И теперь у меня вопрос к писателям и проповедникам: не будет ли им интересно узнать, что вышеприведенные понятия и основанная на них аргументация, а, соответственно, и советы, даваемые христианам для духовной жизни, лишь весьма отдаленно соответствуют учению Св. Писания? И они, при серьезном подходе, скорее, вредны, чем безобидны. И пока мы говорим о «природе» или «природах», мы лишь сбиваем себя и других с толку и не сможем приблизиться к библейским смыслам, касающимся христианской жизни. Предугадываю недоумение и даже возмущение некоторых глашатаев евангельской вести и любителей подискутировать, но надеюсь также и на их искреннее критическое отношение к своим прошлым и текущим убеждениям. Возможно, здесь есть о чем подумать.
Порой участники дискуссий в желании защитить их сложившиеся концептуальные конструкции настаивают на том, что они, употребляя слово «природа», имеют в виду нечто реальное, о чем по-настоящему идет речь в Библии. Но дает ли такое умозаключение реальные причины для употребления слова «природа»? И не больше ли в подобном использовании слов риска, нежели пользы для богословских бесед и духовного попечения душ?
Приступим к краткому рассмотрению вопроса. Методологически мы, в первую очередь, рассмотрим употребление слова «природа» (греч. фусис) в Новом Завете, чтобы увидеть, не поучают ли в действительности нас его авторы о некоей природе человека, которая может быть старой или новой. Во-вторых, рассудим, существуют ли концептуальные основания для употребления слова «природа» (в небиблейском смысле!) ради предполагаемого удобства в указаниях на какие-либо аспекты доктрин о человеке и спасении.
Существительное фусис встречается в Новом Завете 14 раз в 12 стихах (и также 12 раз в трех апокрифах Септуагинты), а прилагательное фусикос (природный, естественный, натуральный) – трижды. Эти слова несут такие значение как «природное или естественное состояние, миропорядок, условия, одаренность, характеристики, предрасположение», или «тварь, существо», «сотворенное существо, род, вид». (От фусис, кстати, происходит слово «физика».)
В Рим. 1:26 речь идет о приемлемом и неприемлемом в глазах Божьих сексуальном поведении среди людей. Физические сношения могут быть «естественными» (фусикос) и «противоречащими природе» (пара фусин). В Рим. 2:14 Павел говорит об одобряемом Богом поведении язычников (не-иудеев), которые поступают в соответствии с собственными естественными законами (правилами) – «по природе», даже не обладая Моисеевым законом или каким другим законным кодексом.
В Рим. 2:27 говорится о ритуале обрезания, который совершается среди иудеев – или не совершается в языческой среде – «по природе», то есть «наружно, на плоти» (ст. 28). Обрезание служит признаком принадлежности Богу. Это акт, совершенный над физическим телом. Однако Богу угодно, когда приверженность Ему выражается человеком сознательно, «внутри, в сердце», через духовное обновление (ст. 29), независимо от физических ритуалов. Кто-то может ухватиться за этот отрывок и утверждать, что, мол, вот он, разговор о плотской и духовной природах. Но здесь, согласитесь, вовсе не противопоставляются два состояния предполагаемой природы человека. Павел лишь сравнивает внешний признак принадлежности Богу (который далеко не всегда говорит о духовности) с внутренним по-настоящему богоугодным состоянием человека.
Кто-то также может обратиться к Еф. 2:3: «…мы … были по природе чадами гнева». Увидеть здесь упоминание о внутренней природе, которая меняется со старой на новую, было бы предвзятым. Фраза «по природе» (в контексте) указывает здесь либо на совокупное поведение, присущее грешнику, либо, образно, на его принадлежность к определенному роду людей, которому присущ греховный образ жизни. Оба фактора взаимосвязаны и указывают на внешние признаки, по которым Павел определяет их подверженность Божьему гневному суду. Отметим также, что Павел не контрастирует образ жизни грешника с их новым призванием в Христе (ст. 5-13) как с их некоей новой природой.
В Рим. 11:21 и 24, 1 Кор. 11:14, Гал. 2:15, 4:8 Павел употребляет слово фусис так, что эти доводы невозможно приводить в качестве аргумента в нашем обсуждении. В них упоминается «природа» в отношении нации, в иллюстрациях из растительного мира, и т.п.
Интерес представляет 2 Пет. 1:4, где сказано, что мы, посредством Божьей благости и Его обещаний, «сделались партнерами (греч: койнонос; СБ: «причастниками») божественного естества (природы, фусис). Этот стих привел Восточную церковь к вероубеждению об «участии в божественных энергиях».
Мы не будем здесь обсуждать этот пункт веры, потому что он не связан с идеей «новой и старой природы» в представлении евангельских христиан. Но если кто из числа последних и захочет применить этот стих в доказательство этой идеи, то нам следует прокомментировать его. Петр говорит о благочестии и добродетелях, которые мы перенимаем у Бога посредство Его же силы, а также через нашу веру и познание Его (1:1-8: 3:11). Благочестие противопоставлено «плотскому растлению», господствующему в нашем мире (ст. 4). Бог же всегда являл себя в мире праведным и святым (1:1; 1 Пет. 1:15-16). Вдобавок к общей картине скажем, что Петр не мог вести речь о некоем буквально принятии на себя людьми божественной нематериальной и совершенной формы бытия, что, конечно, очевидно.
Так, о чем же говорит Петр, употребляя фразу тейсас фусеос (божественная природа)? Из контекста видно, что речь идет о святом поведении Бога, которое и мы призваны воплотить в своей жизни. Мы же стали «причастниками» (СБ), а точнее партнерами самого Бога, членами Его команды, если хотите (см. употребление слова койнонос в Лк. 5:10 и 2 Кор. 8:23), исповедующими Его ценности и преследующими Его цели. Полагаю, что многие читатели предпочитают метафизическое понимание связки слова «причастник» и фразы «божественная природа». Однако, еврейский автор, каким был Петр, с неоспоримо большей вероятностью вел речь о моральных качествах и поведении как Бога, так и Его детей (см. 1 Пет. 1:15-16).
Подведем предварительный итог: слово «природа» никогда не употребляется в Новом Завете для обозначения некоей воображаемой и невидимой субстанции внутри человека, которая меняется со «старой» на «новую» в момент обращения его к Христу. Скорее, оно указывает на поведение, характеризующее отдельного верующего и христианское сообщество, стремящихся уподобиться Богу и Его Сыну силой Святого Духа. Оно также указывает на принадлежность определенному роду или группе людей. Верующий присоединился к церкви, к особому для Бога «виду» или «роду» людей, которые призваны быть святыми и подражать Богу как Его дети (Еф. 5:1). Последователи Христа отличаются своим поведением, т. е. внешними видимыми признаками, от другого «вида» или «рода» людей, а именно тех, кто еще далеки от Бога и ведут, соответственно, аморальный образ жизни.
Предложим здесь еще ряд комментариев. В проповедях, беседах и размышлениях, насколько я могу судить, библейские слова «ветхий» и «новый», или фразы «ветхий человек» или «новый человек», часто воспринимаются как тождественные понятиям новой и ветхой природы. Это мнение, возникающее, при чтении, например, Еф. 4:24 или Кол. 3:9-10, является искренним заблуждением. Дело в том, что слово «человек» указывает не столько на отдельного верующего, и тем более не на его некую внутреннюю воображаемую составляющую, обновляющуюся каким-то образом. Слово «человек» подразумевает «человечество», народ, созданный Богом (см. Еф. 2:15, 13-22). Наша «природа» – это ничто иное, как принадлежность к группе освященных Богом людей, чье поведение должно свидетельствовать об этом. Богословы также видят в этом дискурсе концепцию (прежней и новой) «человечности», которая также обозначена наблюдаемыми извне исповеданием принадлежности к общине последователей Христа и другим поведенческим кодексом. Апостолы не говорили о человеке метафизически. Для них была важна жизненная практика и свидетельство о вере в личность и дела Христа.
В связи с этим следует добавить, что «новое человечество» имеет прямое отношение к эсхатологической эре, в которую мы живем и которая началась с воскресения Христа. «Новый человек (человечество)» является частью «нового творения» (2 Кор. 5:17), «нового неба и земли» (Ис. 65:17; 66:22; 2 Пет. 3:13; Отк. 21:1) – той самой большой, вселенской, новой «природы», нового мироздания (Мф. 19:28 (в СБ – «пакибытие», т. е. обновление, восстановление, возвращение к жизни);1 Кор. 15:22-28, 51-57; Еф. 1:10; Отк. 21-22). Сегодня мы призваны жить так, как мы будем жить в Царстве Его в будущем! Вот наша «природа»!
Уверен, большинству из нас (как и мне в прошлом) всегда казалось, что 2 Кор. 5:17 говорит именно о нас лично после нашего обращения к Христу, как о «новом творении», а значит, и о предполагаемой «новой природе». Но так ли это? Если вы заметили, то местоимение «тот» выделено курсивом, что значит, что его нет в греческих текстах и это добавка переводчиков. Избегая долгой аргументации, предложу пищу для размышлений: Павел говорит не об отдельном христианине, и тем более не о его некоей внутренней «природе», а о процессе вселенского «обновления творения», к которому мы становимся причастными, если веруем в воскресшего Христа. Это опять же разговор о принадлежности к новому «роду» и соответствующем поведении (см. 2 Кор. 5:21: «праведными»).
Следует уточнить один момент. Вышеприведенные размышления вовсе не означают, что отдельно взятый христианин не должен испытывать экзистенционального обновления, неиспытанной ранее духовной борьбы, помощи свыше в изменении греховных привычек, и тому подобное. Все это может и должно быть частью нашего опыта, у каждого по-своему. Но наша новая жизнь, устремления, мотивация, наш духовный рост объясняются вовсе не контрастом между буквально воспринимаемыми небиблейскими понятиями «новая природа».
Мы, безусловно, можем позитивно спекулировать о сверхъестественном источнике силы, данной христианину для его новой жизни. Это было присущим богословию как на западе, так и на востоке, в каждом случае по-своему. Понимание, закрепившееся в славянском и постсоветском контекстах, пришло к нам из протестантской богословской дискуссии времен Реформации. Однако изучение Св. Писания в свете прежде всего его изначального библейского контекста все же должно иметь предпочтение, если мы стремимся к смыслам, заложенным самими священными авторами, а не их толкователями в более поздних полемических контекстах.
Есть немало других буквальных утверждений и метафор в Новом Завете, которые описывают наше положение перед Богом в Христе. И они передают значительно более глубокие смыслы христианского учения, чем искусственные и противоречивые понятия, которые мы поставили под сомнение в этом рассуждении.
Телеграм канал газеты "Мирт": https://t.me/gazetaMirt
Поддержать газету: https://gazeta.mirt.ru/podderzhka
