Deprecated: Function split() is deprecated in /home/mirtru/gazeta/content/index.php on line 221
Адвентисты в России / Интернет-газета «Мирт»
Главная / Статьи / Церковь / Адвентисты в России
Адвентисты в России
Адвентисты в России

1917 год в истории Церкви адвентистов седьмого дня в России

07.04.2017
3678

 

На фото Генрих Иванович Лебсак, его супруга и дочери с мужьями

События 1917 г. в России воспринимаются неоднозначно и до сих пор вызывают ожесточенные споры среди историков. Единственное, что принимается практически всеми, – это признание того, что Февральская и Октябрьская революции коренным образом изменили ход российской истории, оказав в то же время сильнейшее влияние и на мировую историю в целом. Не могли не сказаться эти драматические события и на истории протестантских церквей России, в том числе и церкви адвентистов седьмого дня (АСД). Для того чтобы лучше понять то, что происходило с этой церковью в переломный год российской истории и в первые годы советской власти, необходимо хотя бы кратко остановиться на предыстории.

Церковь адвентистов седьмого дня появилась в России в 80-х гг. ХIХ столетия. Распространялся адвентизм поначалу на южных окраинах империи и в Поволжье, встречая активное сопротивление со стороны господствующей церкви. Первыми обращенными в новую веру были в основном жители немецких колоний. Однако к началу ХХ в. адвентистские общины были организованы во многих губернских городах, в том числе, и в Москве, и Санкт-Петербурге.

После издания Указа «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г. церковь АСД была официально признана царским правительством. Это в немалой степени способствовало организационному становлению церкви, налаживанию издательской, миссионерской и благотворительной деятельности, установлению связей с руководством всемирной церкви. К сожалению, перед Первой мировой войной политика в сфере государственно-церковных отношений изменилась не в пользу протестантов. Царское правительство издает ряд законов, существенно ограничивших свободу вероисповедания.

Начавшаяся в 1914 г. война и объявление в России всеобщей мобилизации поставили церковь АСД в России в достаточно сложные условия. От воинской повинности освобождались лишь священнослужители Православной церкви и проповедники протестантских церквей, имевшие удостоверения от губернатора. Те же служители, которые не имели подобных удостоверений, вместе со всеми проживающими в России немцами были эвакуированы на Урал и в Сибирь. Как неблагонадежные, были эвакуированы и многие русские служители и пресвитеры, ибо они, по мнению властей, находились в тесном контакте с немцами1.

Многие молитвенные дома закрылись. Это касалось не только адвентистов, но и всех других вероисповеданий иностранного происхождения. Собственность общин продавалась, а деньги шли в военные кассы. Богослужения разрешалось проводить лишь в крупных городах, таких как Москва, Киев, Рига, и только на русском языке (в Риге – и на латышском). За проповедь на немецком языке грозил штраф в 3.000 рублей или год тюремного заключения. Функционирующие церкви находились под строгим надзором2.

В связи с поголовной мобилизацией в действующую армию члены церкви АСД столкнулись с серьезным испытанием своей веры. В лучшем случае они попадали в санитарные или телеграфные части и мастерские, в худшем, – за отказ брать в руки оружие – попадали в тюрьму или отправлялись в ссылку. Известно, что в общей сложности было призвано на военную службу около 500 адвентистов. Большинство из них попали в нестроевые части. Около 70 членов церкви АСД за отказ брать в руки оружие были приговорены к каторжным работам на срок от 2 до 16 лет3.

Многочисленные испытания, с которыми встретилась церковь АСД в России во время войны, во многом были связаны с тем, что в России адвентизм считали «немецкой верой». С началом войны это расхожее мнение стало неоднократно подчеркиваться даже прессой. И поскольку шла война с немцами, последователи Адвентистской церкви (большей частью немцы по национальности) стали выставляться чуть ли не как предатели родины и агенты кайзеровской разведки. Многие подвергались насмешкам и преследованиям. Собираться для чтения Библии и совместных молитв приходилось только тайно. В некоторых губерниях особенно агрессивно вели себя представители черносотенных организаций, обвиняющих адвентистов в пособничестве Германии и саботаже мобилизационной политики государства.

В 1916 г. правительство издает целый ряд циркуляров, направленных против сектантских организаций. Так, «Биржевые ведомости» от 8 сентября 1916 года в статье «Особый надзор над сектантскими общинами» рассказывают об изданном министром внутренних дел циркуляре, разосланном всем губернаторам, в котором рекомендуется «в интересах общественного порядка и государственной безопасности применять любые (курсив наш) средства, чтобы препятствовать вредной деятельности сектантских организаций и их отдельных представителей»4.

Конечно же, говорить о какой-то заметной активности церкви в столь сложной ситуации не приходится. За годы войны численно церковь АСД в России практически не росла. Собранные с большим трудом данные показали, что на конец 1916 г. церковь АСД в России насчитывала чуть более шести тысяч человек.

Возможность преодолеть организационные и материальные трудности для Церкви адвентистов седьмого дня появилась лишь после Февральской революции 1917 г. Пережив многолетние трудности, связанные с дискриминационным отношением к церкви со стороны царской власти, адвентисты достаточно позитивно восприняли социально-политические перемены в стране, усмотрев во Временном правительстве ту государственную власть, которая возродит в обществе демократические начала и выступит в защиту свободы совести.

Под редакцией И.А. Львова, известного руководителя Адвентистской церкви в тот период, был осуществлен специальный выпуск журнала «Благая весть», названный «Номер свободы». В нем, в частности, говорилось: «Свершилось знаменательное событие для всех сынов России, в особенности же для бывших в ней гонимыми за свои религиозные убеждения. Деспотизм старой власти герметически закрывал все скважины, сквозь которые мог проникнуть луч света в темноту. Ныне он, волею Всевышнего, сим похоронен»5.

Как известно, в начале марта министром юстиции А.Ф. Керенским был издан указ об амнистии всех политических заключенных, в том числе и отбывающих наказание по религиозным убеждениям. Стали возвращались из Сибири сосланные туда адвентистские проповедники. Упомянутый уже нами номер журнала «Благая весть» по этому поводу писал:

«Выдающееся событие имело место для всех сынов России, особенно для тех, кто ранее был гоним за свои религиозные убеждения. Деспотизм старого режима прочно запечатал все поры, чрез которые во тьму могли проникнуть лучи света. И вот по воле Божьей он похоронил сам себя… Вестники Божии, томящиеся в ссылке и на каторге, лишенные возможности совершать дело Божье, получили от Бога в лице Его ангелапровозвестника – Временного правительства ответ на свои и наши молитвы: Вы свободны»6.

Подобная оценка новой власти может показаться кому-то эмоциональной и где-то даже заискивающей, однако, не следует забывать, что до февраля 1917 г. на каторге и в тюрьмах томились многие добропорядочные граждане России, вся вина которых заключалась лишь в том, что их вера не вписывалась в идеологию господствующего режима. Теперь же, благодаря объявленной новой властью амнистии, все они обрели свободу.

Руководством церкви были предприняты попытки восстановить на всероссийском уровне разрушенную войной и репрессиями церковную организацию. Для решения организационных вопросов, накопившихся за последние годы, необходимо было созвать церковный съезд, который бы включал в себя представителей церкви из всех регионов. Такой съезд состоялся 20-24 июля 1917 г. в Саратове. На него прибыли представители церкви АСД из самых различных уголков России. Саратов был избран не случайно. По свидетельству Г.И. Лебсака, одного из руководителей церкви, жизнь в этом регионе была более-менее стабильной, а цены на продукты питания намного дешевле, чем в других крупных городах России7.

Собравшиеся на съезд делегаты выразили благодарность Богу за Его водительство и защиту в трудное время войны, за возвращение свободы, за освобождение после государственного переворота всех, бывших в заключении. Г.И. Лебсак назвал имена служителей церкви, вернувшихся из разных мест лишения свободы, главным образом из Сибири. Вот фамилии этих мучеников за веру: А. Клемент, С. Ефимов, А. Гонтарь, И. Горелик, И. Жак, П. Манжура, И. Спроге, И. Гайдишар, Г. Григорьев, М. Гриц, Г. Гебель.

Было решено в специальном письме Временному Правительству изложить пожелания в связи с предполагаемой выработкой новых религиозных законов. В письме, в частности, говорилось, что церковь должна быть совершенно отделена от государства, что из законодательства должны быть удалены все ограничительные параграфы, что верующим должно быть предоставлено свободное право основывать и распускать общины. Государство не должно вмешиваться в религиозную область, а церковь – в дела государственные.

В ответ на поздравительную телеграмму, пришедшую в адрес съезда от Исполнительного комитета Генеральной конференции церкви АСД, было решено послать ответное письмо в Вашингтон, где находилась штаб-квартира всемирной церкви. В письме были в частности слова: «Мы уверяем вас, что мы используем драгоценный момент и предоставленную нам гражданскую и религиозную свободу исключительно во славу Божию и во благо наших дорогих сограждан»8.

Сразу после съезда ответственные служители церкви энергично включились в работу по восстановлению разрушенной войной церковной организации. В августе и сентябре руководители церкви Рейнке и Гинтер посетили миссионерские поля в Сибири и провели ряд съездов в Омске, Иркутске, Владивостоке и позднее в Баку. Всюду отмечались перемены в общественно-политической ситуации. Общество дышало воздухом свободы. Об этом необычном времени в отечественной истории журнал «Благая весть» восторженно писал: «Солнце правды восходит в нашей стране и исцеление в лучах его»9. Политика Временного правительства сравнивалась с политикой Авраама Линкольна в период гражданской войны в Америке.

К сожалению, свобода эта продолжалась недолго, всего несколько месяцев. 25 октября 1917 г. в России произошел новый переворот. Временное правительство было арестовано. В январе 1918 г. было разогнано Учредительное собрание. Совершенно новый характер приобретают государственно-церковные отношения. Декрет СНК «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 20 января 1918 г. (известный также как декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви») становится программным документом, определяющим религиозную политику новой власти. Сочетая в себе позитивные демократические начала с явно негативными положениями (особенно параграфы 12 и 13, лишающие права владения собственностью и права юридического лица все без исключения церкви и религиозные организации), Декрет встретил неоднозначную реакцию со стороны верующих.

Первоначально баптисты, евангельские христиане, меннониты и адвентисты седьмого дня в какой-то степени выиграли от изменений, вызванных отделением церкви от государства. «Возможность проповедовать, заниматься миссионерской деятельностью, способность предложить верующим новое, реформированное исповедание, реализующееся в дружественной и нацеленной на взаимопомощь и хозяйственный успех жизни общины, освобождение от военной службы и, наконец, стремление изолироваться от советского государства – все это делало привлекательным, особенно в среде крестьянства, принадлежность к одной из вышеназванных конфессий»10. Существует даже устойчивый миф, особенно среди западных исследователей, о якобы «золотом десятилетии» протестантизма в первые годы советской власти.

Многие исследователи признают тот факт, что первое время большевики терпимо относились к протестантским организациям и даже высказывали мысли о возможности сотрудничества с ними в деле строительства социализма. Советских лидеров привлекал экономический потенциал евангельских церквей, наличие в «сектантских» вероучениях идей социального и экономического равенства, факт их преследований при прежнем режиме. Свежи еще были в памяти воспоминания о тех временах, когда революционеры и руководители сектантских организаций вместе отбывали каторгу в Сибири или делили тюремную камеру11.

Так, идя навстречу требованиям сектантов, отказывающихся брать в руки оружие, 4 января 1919 г. советской властью был издан декрет об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям. В.И. Ленин издание данного декрета объяснял тремя причинами: 1. Успокоить и удовлетворить тех, кто претерпел страшные гонения и притеснения от царского правительства; 2. Предотвратить возможность проникновения «чуждого элемента» в ряды Красной Армии; 3. Убежденностью, что декрет будет не долговечным, поскольку при большевистском правлении, как религия, так и пацифизм вскоре вовсе отомрут12.

Для принятия окончательного решения по каждому конкретному случаю освобождения от воинской повинности в Москве был создан Объединенный совет религиозных обществ и групп, который выдавал удостоверения о принадлежности к секте на предмет освобождения от службы в Красной Армии. В состав Совета входили представители общества Истинной свободы в память Л.Н. Толстого (В.Г. Чертков, К.С. Шохор-Троцкий, Кл. Платонова, Н.Н. Гусев), трудовой общины-коммуны «Трезвая жизнь» (И.Н. Колосков, А.П. Сергеенко), меннонитов (Г.Г. Фрезе, П.Ф. Фрезе), общины евангельских христиан (В.И. Долгополов, В.И. Чириков), общины христиан-баптистов (П.В. Павлов, М.Д. Тимошенко) и общины христиан-адвентистов седьмого дня (И.А. Львов, В.М. Теппоне).

Своей главной целью Совет ставил отстаивание принципов свободы совести, в частности, защиту отказывающихся от военной службы по религиозным убеждениям. Проводимые Советом экспертизы устанавливали то, что данное религиозное убеждение исключает участие в военной службе, а также то, что данное лицо действует искренно и добросовестно. В виде исключения, Совет имел даже право возбуждать ходатайство перед Президиумом ВЦИК о полном освобождении от военной службы без всякой замены ее другой гражданской обязанностью, если может быть специально доказана недопустимость такой замены с точки зрения не только религиозного убеждения вообще, но и сектантской литературы, а равно и личной жизни соответствующего лица13.

Однако дезорганизация советской правовой системы мешала проведению декрета об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям в жизнь. Военные власти на местах либо ничего не знали о декрете, либо просто его игнорировали. Были случаи, когда отказников предавали военному суду и приговаривали к смертной казни. Тем не менее, Объединенному совету удалось в 1919 и 1920 гг. освободить от воинской повинности около 8.000 новобранцев. В последующем отношения между Объединенным советом и Советом народных комиссаров осложнились. Власти обвинили Совет в нарушении декрета, в злоупотреблении своими полномочиями, и в 1922 г. Объединенный Совет был распущен14.

Следует заметить, что адвентисты не делали никаких официальных заявлений относительно произошедшей в октябре 1917 г. смены власти. Декрет о свободе совести был воспринят ими гораздо спокойнее, чем Русской православной церковью. Даже те статьи декрета, которые предполагали переход всей церковной собственности в собственность государства, не воспринимались трагически, поскольку как таковой, собственности у адвентистов практически не было.

Популярные в пост-революционной России лозунги «свобода», «равенство», «братство» воспринимались адвентистами на фоне всеобщего пьянящего ожидания грядущих перемен гораздо прохладно. В одном из номеров «Благой вести» в тот период подчеркивалось, что свобода, равенство и братство достижимы только на почве евангельского идеала. «К свободе… идут не революционно-насильственным путем, а путем исполнения в своей жизни заветов Христа, и имея веру в Него, как в Сына Божия и Спасителя», равенство достигается «самоунижением пред всеми и служением всем», наконец, «истинное братство возможно только в семье народа Божия, который имеет Единого Небесного Отца». В передовой статье говорилось, что то, что на словах кажется таким легким и близким, на деле (имеется в виду без Бога) – весьма трудно достижимо15.

Сразу вскоре после издания декрета СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» адвентисты обратились в правительство за разрешением на открытие молитвенных домов. Новой власти ими были представлены основы адвентистского вероучения и образцы литературы. Из поколения в поколение среди адвентистов передается история о том, что Я.Я. Вильсон и С.С. Ефимов якобы были приняты лично В.И. Лениным. Современники тех лет рассказывали, что при встрече эти проповедники подчеркивали воспитательную сторону учения церкви АСД. Ленин якобы положительно отнесся к переданным просьбам и даже на прощание сказал: «Пусть ваш Бог вам поможет»16.

С началом гражданской войны церковь АСД заняла позицию невмешательства во внутриполитические дела. Практически никто из членов церкви в боевых действиях участия не принимал. Это предотвратило многие потери, связанные с войной. В одном из номеров «Благой вести», как раз в том, где приводилась печальная статистика потерь, адвентисты выразили свое отношение к войне строками известного стихотворения Михаила Лермонтова:

И с грустью тайной и сердечной

Я думал: жалкий человек…

Чего он хочет?.. Небо ясно,

Под небом места много всем, -

Но беспрестанно и напрасно

Один враждует он… зачем?17

Благословенную услугу многим молодым людям, членам Адвентистской церкви, отказавшихся брать в руки оружие, оказал декрет «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям». Согласно этого декрета, лицам, не могущим по своим религиозным убеждениям принимать участие в военной службе, предоставлялось право по решению народного суда заменять таковую санитарной службой, преимущественно в заразных госпиталях, или иной соответствующей общеполезной работой по выбору самого призываемого, на определенный срок призыва его сверстников.

В целом же позиция российских адвентистов по вопросу участия в военных действиях оставалась неопределенной, и каждый мобилизованный адвентист седьмого дня решал его согласно своей совести. Так, петроградские адвентисты в 1919 г. настаивали на том, что вопрос о допустимости пролития человеческой крови (пусть даже врага, но который впоследствии может стать другом) с велениями совести каждый член общины должен решать для себя самостоятельно18.

Радикальные перемены в государственном строе России, включая и изменения границ Российской империи, повлекли за собой существенные изменения в численном составе церкви АСД. После заключения большевиками Брестского мира и выхода из состава России Польши, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и ряда других территорий западной части России, число членов церкви в Российском союзе сократилось где-то на 3300 человек. Хотя, следует заметить, что сокращение численности началось за несколько лет до этих событий. Г.И. Лебсак еще на Всероссийском съезде в Саратове в июле 1917 г., указывая на то, что «вследствие бегства целых общин в прибалтийских провинциях и насильственного выселения из Польши и Волыни, число наших собратьев уменьшилось. Вследствие боевых действий потеряны Балтийский союз общин, равно как и Висленское, и Западно-Российское миссионерские поля»19.

Отразилась на церкви АСД и общая неблагополучная ситуация в стране. Голод, разруха, тиф, парализованное транспортное сообщение, запрет свободно передвигаться по железной дороге, инфляция, война – все это не давало возможности церкви нормально работать и совершать свое служение. Деньги обесценились настолько, что в некоторых местах, по свидетельству Л. Кристиана, бывшего тогда вице-президентом Генеральной конференции, отвечающего за работу церкви в Европе, банкнотами растапливали печи и камины общественных зданий20. Служитель церкви в Петрограде получал 22.000 рублей в месяц (для сравнения – фунт масла [400 грамм] стоил 7.000 рублей, а пара обуви – 77.000)21. Временами служители церкви вообще не получали никакого жалования22.

Болезни и голод делали свое дело. Только в петроградской общине адвентистов седьмого дня за три месяца 1919 г. от голода и тифа умерли 12 человек. Умерли от тифа служитель из Западной Сибири Г. Гебель в январе 1919 г. и председатель ВосточноРоссийского униона Гинтер в апреле 1919 г.23 В 1921 г. в Саратове скончался от голода ответственный руководитель церкви Отто Рейнке. От дизентерии скончался К. Дик, умер от холеры А. Сытник. Тиф унес также жизни библейских работников Борма и Шелешникова24.

Те немногие письма, которые по счастливой случайности доходили до руководителей Генеральной конференции всемирной Церкви адвентистов седьмого дня, содержали призывы о помощи. Вот выдержка из одного такого письма: «Спасите наших детей! Ради милости нашего дорогого Иисуса, который любил малых детей, спасите наших! Совершенно раздетые, мы бы чувствовали себя согретыми в эту зиму, если бы знали, что у наших детей есть одежда; умирая от голода, мы бы чувствовали себя сытыми, если бы знали, что у наших детей есть пища. Мы бы с радостью умерли, мы хотим умереть, может быть, лучше, чтобы мы умерли – лишь бы дети наши могли жить. О, матери, христианские матери, спасите наших детей, спасите наших детей»25. Конечно же, письма не могли до конца передать всей трагичности ситуации в России.

В 1921 г. Даниилу Исааку, президенту Восточно-Российского союза удалось присутствовать на заседании исполнительного комитета Европейского Дивизиона в Дании. Он представил катастрофическую ситуацию с продовольствием в России, вызванную голодом и политикой продразверстки, и договорился об отправке транспорта с продуктами питания из Швеции в Москву. Советское правительство одобрило создание адвентистами благотворительной организации по оказанию помощи нуждающимся во главе с И.А. Львовым26. Львов вошел также в состав Всероссийского комитета помощи голодающим, выступая в нем в качестве посредника между правительством и адвентистскими гуманитарными организациями.

В 1922 г. в Россию прибыл Л. Кристиан, недавно избранный на пост руководителя Европейского дивизиона церкви АСД. Его поездку по России финансировала международная благотворительная организация, возглавляемая известным норвежским филантропом д-ром Ф. Нансен. Описывая посещение голодающей России, особенно Поволжья, Л. Кристиан позже писал: «Голод в России – намного страшнее, чем мы себе это представляли. В Казанской губернии в январе умерло от голода 5% населения, в феврале – 7%, в марте – еще больше»27.

Кристиан описывает деревни в Поволжье, в которых исчезли кошки и собаки; их просто съели обезумевшие от голода крестьяне. Повсюду вдоль дорог валялись замерзшие трупы. Зайдя в одну избу, гости встретили отчаявшуюся женщину, которая из части конской ноги пыталась приготовить какое-то варево для пяти плачущих и полураздетых детей, сидящих на печи. Представители церкви посетили детские приюты, в которых дети сотнями умирали от тифа и дизентерии. В одной из палат находилось около 500 детей, хотя коек, по словам санитарки, хватало только на 60. «Завшивленность, зловоние, нищету невозможно передать словами»28.

Советская власть всячески содействовала церкви АСД в осуществлении проекта, предложенного норвежским филантропом, разрешив беспошлинный провоз груза, обеспечив охрану и помогая в распределении гуманитарной помощи. Руководители церкви АСД только по Москве разослали 600 тонн риса, тысячи продуктовых посылок были посланы адвентистским церквам во многие города. Местные власти помогали в распределении продуктов питания голодающим, содействовали церкви в устроении бесплатных столовых для детей, в которых беспризорные могли получить фунт хлеба и миску супа в день29. Таким образом, в сложные годы голода и разрухи церковь с помощью зарубежных единоверцев старалась внести свой посильный вклад в дело спасения соотечественников.

Но даже не столько физический голод, сколько голод духовный, вызванный нехваткой Библий и религиозной литературы, подчеркивался чуть ли не в каждом письме, отправляемом из России в адрес всемирного церковного руководства30. «Мы остро нуждаемся в Библиях и другой религиозной литературе, – пишет, например, председатель Средне-Российской конференции. – Пожалуйста, вышлите нам хоть несколько экземпляров Уроков субботней школы за 1919 и 1920 гг. Нам очень нужны новые уроки. Если возможно, пошлите два экземпляра Yearbook или что-то в этом роде, чтобы нам познакомиться с тем, как идут дела всемирной церкви. С 1914 г. мы не получали никакой информации о развитии дела Божия в других странах»31.

Еще одна нужда постоянно высказывается в каждом письме – это нехватка служителей церкви. Л. Кристиан, выступая на заседании комитета Генеральной конференции в Индианаполисе в 1920 г., выразил эту безотлагательную просьбу в следующих словах: «Если есть в Америке достойные и верные истине русские служители, любыми средствами пошлите их в Россию. Дело Божие в России в большой беде. Нам нужна помощь»32.

Естественно, что гражданская война, разруха, транспортные затруднения делали почти невозможным проведение каких-либо церковных съездов и совещаний. Лишь только в октябре 1920 г. по инициативе Г.И. Лебсака, проживавшего тогда в Киеве, удалось созвать Всероссийскую конференцию церкви АСД в Москве, 19-20 октября. Основным вопросом конференции являлся вопрос реорганизации церкви. Нужда в реорганизации была обусловлена следующими факторами: изменившейся общественно-политической обстановкой в стране, количественным ростом церкви, неравномерным развитием церкви в регионах, недостаточным вниманием к общинам в Сибири. На конференции было принято решение об организации Всероссийского союза союзов, председателем которого был избран Г.И. Лебсак.

Ввиду резкой нехватки подготовленных кадров служителей, на конференции было предложено учредить библейские курсы, в связи с чем вновь избранному Совету Всероссийского союза-союзов было поручено образовать комиссию для выработки положения об этих курсах, а также определить место и время их открытия. Конференция уполномочила Всероссийский совет христиан АСД учредить в Москве кооперативное книгоиздательство духовно-нравственной литературы под названием «Благовест» и приняла решение продолжать издавать журнал «Благая весть», печатание которого было прекращено в 1919 г. из-за общей разрухи в стране и нехватки бумаги.

Для ограждения молодежи в церкви от «светского влияния» и воспитания ее «в вере и нравственности» участники конференции предложили организовывать юношеские кружки и детские воскресные собрания. Интересен в этом плане опыт Московской церкви, где в 1919 г. под руководством В.М. Теппоне была организована детская колония «Пенаты», состоявшая из 25 детей в возрасте от 7 до 15 лет33.

На конференции было подчеркнуто значение в деятельности церкви т.н. «реформы здоровья», заключающейся в проповедовании принципов здорового образа жизни и воздержания от потребления алкоголя и табака. Руководители церкви обратились с предостережением к членам церкви, предупреждая их как от равнодушного, так и фанатичного отношения к образу жизни.

Следует заметить, что годы НЭП были весьма благословенными для евангельской активности церкви. Этому в немалой степени способствовала 13 статья Российской Конституции, принятой в 1918 г., провозглашавшая свободу религиозной и антирелигиозной пропаганды для всех граждан. Члены церкви беспрепятственно проводили собрания, как в своих молитвенных домах, так и в арендованных залах и в частных домах. Публичный евангелизм, сопряженный с арендой больших залов и расклейкой афиш на тумбах центральных улиц и городских парков, становится неотъемлемой частью церковной жизни.

Об этом интересном времени Даниил Исаак сообщал читателям Review and Herald: «Произошли удивительные перемены. Мы уже не знаем, что такое полицейский. Их нет. Никто не прерывает наших собраний. Мы так же свободны, как и граждане Америки. Мы беспрепятственно продаем наши книги и брошюры и распространяем пригласительные билеты»34.

Статистические данные свидетельствуют о наметившемся росте церкви АСД. Если по неполным данным в 1920 г. церковь насчитывала 7.463 члена, то к 1927 г. численность церкви удвоилась. Г.И. Лебсак, рассказывая о росте церковного членства, приводит следующий интересный статистический факт: «Адвентистам потребовалось 20 полных лет, чтобы приобрести 2.045 членов. Но в течение первых девяти месяцев 1923 г. к церкви присоединилось 2.112 человек». Другими словами, менее чем за год в церкви крестилось больше людей, чем за первые 20 лет35. Итак, несмотря на небывалые трудности, обрушившиеся на страну в связи с революцией и гражданской войной, церкви Адвентистов седьмого дня удалось сплотиться, организоваться во Всероссийский союзсоюзов и выработать эффективную программу действий на последующие годы.

В 1924 г., после долгого перерыва, церкви АСД удалось созвать свой очередной съезд. Новая экономическая политика дала все-таки свои результаты, Россия постепенно выходила из кризиса, вызванного гражданской войной. В стране постепенно восстанавливалась нормальная жизнь. В истории церкви этот съезд известен как пятый Всесоюзный съезд церкви АСД. Условия, в которых работал съезд, поражают своей свободой, гласностью, открытостью. Весьма знаменателен тот факт, что для проведения съезда было арендовано здание Третьего дома Советов, бывшей православной семинарии. Московские газеты ежедневно давали информацию о происходящем на съезде. После окончания деловых заседаний по вечерам проводились открытые публичные богослужения, которые широко рекламировались в прессе. В результате, в заключительный день съезда в одном из московских парков был совершен обряд крещения. Сотни москвичей собрались, чтобы увидеть это необычное зрелище.

В ходе работы съезда был принят ряд резолюций, а также Декларация, излагающая основы веры и организации церкви и отношение церкви к власти. Важно отметить, что в принятых документах находит отражение не только внутренняя жизнь церкви, но и желание церкви быть востребованной в обществе. Социальная направленность церкви в этот период очевидна. Она выражена в стремлении внести свою лепту в борьбу с неграмотностью, в решение продовольственной проблемы, в оздоровление населения, в воспитание здоровых привычек и т.д.

Намечая подобную программу действий, делегаты были вполне искренни, когда голосовали за Декларацию. Возможности, открываемые перед ними советской властью, были, действительно, небывалыми. Руководители церкви верили в провозглашаемые советской властью лозунги и обещания, не догадываясь о том, что большевистские руководители наметили обширную программу ликвидации религии в СССР, о чем будет сказано ниже.

В Декларации, обращенной в ЦИК СССР, был также раздел под названием «наше желание», в котором делегаты съезда просили власти никогда не отменять принципов свободы совести, изложенных в Конституции СССР и гарантирующих навсегда и всем гражданам СССР свободу личных убеждений в религиозных вопросах. Излагалась также просьба о сохранении права беспрепятственно созывать съезды и другие собрания общественнорелигиозного характера, в пределах действующего законодательства; издавать литературу духовно-нравственного и гигиенического содержания, а также пропускать из-за границы адвентистскую литературу на разных иностранных языках, содержание которой не противоречит законам СССР. Выражалось желание участвовать в жизни общества, открывая приюты, санатории, лечебницы, сельскохозяйственные артели и другие общеполезные учреждения.

Следует сказать, что руководители церкви не делали никакого секрета из Декларации, она была отпечатана в количестве 5.000 экземпляров и широко распространена не только в Советском Союзе, но и в Европе, и даже в Южной Африке. Конечно же заявление о том, что СССР – «единственный в мире прогрессивный своевременный государственный аппарат», не могло не вызвать смущения на Западе36. Смущает оно многих и сегодня. Но мы должны учитывать то, что единственный государственный режим, с которым протестанты 1920-х годов могли сравнивать советскую власть, был царский режим. Они хорошо помнили притеснения и гонения на них не только со стороны государственной церкви, но и со стороны самого государства. Советская же власть выпустила на свободу осужденных по религиозным убеждениям, отделила церковь от государства, разрешила религиозную пропаганду, обеспечила право на альтернативную службу.

Что касается отношения к воинской службе, выраженного в Декларации, то съезд, по сути дела, отразил позицию всемирной церкви АСД. Вот как, например, заявлена эта позиция в ведущем журнале по религиозной свободе, издаваемой церковью АСД:

 «Адвентистская церковь рекомендует своим молодым членам в случае призыва служить в нестроевых войсках. Но церковь в то же время признает и уважает свободу совести личности. На адвентиста, берущего в руки оружие, она ни в коем случае не смотрит как на второсортного члена церкви. В ряде стран нет возможностей для нестроевой службы, и там солдатам-адвентистам приходится брать в руки оружие»37.

Период после 5-го съезда был весьма плодотворным для церкви АСД. Мирная обстановка, нормализация работы транспорта, повышение материального благосостояния людей, свобода проповеди открывали благословенные возможности для активности церкви и вселяли надежду на ее прогрессирующее развитие. В это благоприятное время церковь пытается расширить свое влияние на общество, обратив серьезное внимание на такие аспекты своего служения, как медицинскую деятельность, организацию сельскохозяйственных коммун, издательскую деятельность, ликвидацию неграмотности и т.д.

Середина 1920-х годов отличалась небывалыми возможностями для деятельности протестантских общин в Советском Союзе, в том числе и для церкви АСД. Этому способствовала относительно благоприятная конституционная и законодательная база, а с другой стороны, стремление государства использовать значительный духовный и хозяйственный потенциал сектантства в деле так называемого социалистического строительства. Исследователи тех лет единодушно отмечают устойчивый рост Адвентистской церкви, равно как и других протестантских союзов, подчеркивая среди ведущих факторов этого роста резко возросшую неприязнь населения к православию как символу самодержавия, атмосферу церковного братства и любви, царящую в протестантских общинах, значительную социальную активность, выражающуюся в организации благотворительных акций, бесплатных обедов и т.д.38

Значительно укрепившиеся позиции церкви адвентистов седьмого дня в обществе в середине 1920-х годов позволяли церкви реализовать свой потенциал в различных общественных сферах, в частности, в сфере здравоохранения. Среди решений 5-го Всесоюзного съезда АСД было организация лечебных и санаторных учреждений, а также фабрик по производству продуктов здорового питания. Такая деятельность вполне соответствовала адвентистской вести, подчеркивающей важность целостного подхода к человеку. Кроме того, она находила поддержку и со стороны Наркома здравоохранения СССР Н.А. Семашко.

Спустя уже две недели после окончания съезда в Саратове были проведены переговоры с местными властями об открытии в г. Марксштадте (бывший Екатериненштадт) глазной клиники. Регион был выбран не случайно. Во-первых, здесь, в автономной советской социалистической республике немцев Поволжья, адвентисты имели довольно представительную организацию, насчитывающую около 30 общин. Во-вторых, среди местного населения широко была распространена трахома, серьезное хроническое заболевание глаз, характеризующееся тяжелыми поражениями коньюктивы и роговицы и приводящее фактически к слепоте. Именно поэтому местные власти были рады любому сотрудничеству, чтобы разрешить эту серьезную проблему.

Спустя несколько недель в клинике открылось второе отделение – по лечению заболеваний уха, горла, носа. Оба отделения располагали стационаром на 25 коек. С первых же дней работы в клинику устремился поток больных. Следует отметить, что лечение в клинике было бесплатным. Медперсоналу приходилось работать по 12 часов в день. В первый месяц работы в отделении ухо горло нос проходили через амбулаторное лечение более 200 человек ежедневно. А в обоих отделениях клиники за первые 8 месяцев работы прошли курс лечения 2.430 больных.

Видя успех медицинского учреждения церкви АСД, меннонитская колония Куппенталь, расположенная к югу от Марксштадта, обратилась к церкви АСД с просьбой открыть такую же клинику и у них. Однако реализовать свою медицинскую программу в более широком масштабе церкви не удалось. Отношение власти к социальному служению церкви изменилось, и вскоре вся медицинская работа церкви адвентистов седьмого дня в России была свернута39.

Более серьезный след церкви АСД в 1920-е годы удалось оставить в деле восстановления сельского хозяйства, организовав целый ряд образцовых коммун, сельскохозяйственных артелей и коллективных хозяйств. Еще при царской власти известный знаток русского сектантства В.Д. Бонч-Бруевич проводил исследования, связанные с ролью сектантов в пролетарской революции. Не разделяя их верований, он, тем не менее, отдавал должное их практической жилке, умению добротно вести хозяйство.

В связи с голодом и разрухой в стране, в октябре 1921 г. Наркомзем опубликовал воззвание «К сектантам и старообрядцам, живущим в России и за границей». В воззвании подчеркивался многовековой опыт общинной жизни сектантов и старообрядцев, уходящий корнями в историю раннехристианской церкви, приводились даже слова из «Деяний апостолов»: «и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее». Сектантам, освободившимся от господствовавшей и угнетавшей их государственной Православной церкви, предоставлялась теперь «полная возможность широкого объединения на трудовой почве в сельском хозяйстве решительно во всех его отраслях». С целью более эффективного вовлечения протестантов в восстановление сельского хозяйства Наркомземом была создана особая комиссия, которая называлась «Комиссией по заселению совхозов, свободных земель и бывших имений сектантами и старообрядцами» – сокращенно ОРГКОМСЕКТ. В состав этой комиссии входил и В.Д. Бонч-Бруевич.

В 1924 г. в одном из номеров газеты «Правда» появилась статья Бонч-Бруевича, в которой он называл сектантов «примерными тружениками», формирующими экономический авангард в деревне. Он подчеркивал, что не использовать огромный потенциал сектантов в экономическом развитии России будет просто преступным40. Вопрос обсуждался даже на ХIII съезде РКП(б) в мае 1924 г. Несмотря на сильную оппозицию, съезд все же принял следующую резолюцию: «Особенно внимательное отношение следует проявить к сектантам, многие из которых преследовались при царском режиме, а теперь проявляют себя очень активно. Умелым подходом следует добиться того, чтобы значительный экономический и культурный потенциал сектантов направить в русло советской работы. Поскольку сектантов много, подобная попытка имеет огромное значение»41

Наркомзем, который лучше, чем кто-либо видел ту огромную роль, которую могут сыграть хозяйства, организуемые сектантами, в восстановлении экономики страны, оказал серьезную поддержку проведению этой резолюции в жизнь. Некоторые руководители предлагали даже передать сектантам все отстающие хозяйства. Используя столь благоприятные возможности, церковь АСД поддержала инициативу многих верующих, направленную на создание сельскохозяйственных коммун.

Адвентистские коммуны не пользовались никакими государственными дотациями. Более того, коммуны выделяли деньги на осуществление местных культурных проектов, а также для помощи бедным в окружающих селениях. Коммунары следовали прогрессивной ротационной системе засевания почвы, разводили скот, насаждали сады, занимались овощеводством, производством пшеницы, пчеловодством. Для хранения и переработки продукции строились сыроварни, маслодельни, мельницы.

Честный и добросовестный труд, трезвенность коммунаров позволяли протестантским коммунам быстро становиться на ноги и достигать небывалых успехов. Большевистская печать не могла умалчивать процветание трудовых коммун протестантов, которые, подчас, ставились в пример другим советским хозяйствам. О сельскохозяйственном опыте сектантов открыто говорилось на 1 Всероссийском съезде сектантских сельскохозяйственных и производственных объединений (1921).

Бывший студент Московской духовной академии, ставший убежденным толстовцем, а в советское время инструктором сельскохозяйственных коммун Наркомзема, Иван Трегубов не уставал убеждать свое начальство, что «коммунизм гораздо успешнее и прочнее насаждается сектантскими коммунами, чем советскими коммунами». Однако хозяйственные успехи протестантских общин пробуждали «первородный революционный инстинкт: отнять и поделить»42.

Контраст между процветающими протестантскими хозяйствами и советскими колхозами вскоре стал настолько очевидным, что мириться с этим коммунистическая партия уже не могла. Наркомзем СССР был осужден за финансирование и поддержку протестантских кооперативов, а ВЦИК было дано указание запретить их кредитование.

В ноябре 1929 г. ЦК ВКП(б) принял решение о ликвидации протестантских хозяйств. Среди обвинений, предъявляемых коммунам, были следующие: - проникновение в коммуны буржуазно-кулацких элементов; - тенденция к удержанию в коммуне всех продуктов общественного производства; - организованное бойкотирование выполнения воинского долга; - влияние, оказываемое на коммуны со стороны руководителей центральных учреждений той или иной секты и т.д.43

К сожалению, насильственная коллективизация, обвинения в религиозной пропаганде помешали дальнейшему развитию этого уникального эксперимента с христианскими коммунами в Советском Союзе. В начале 1930-х годов практически все христианские коммуны были ликвидированы.

Что касается образовательной деятельности по подготовке своих служителей, то ничего серьезного в двадцатые годы церковь АСД в России организовать так и не успела, хотя отдельные попытки готовить церковнослужителей предпринимались. Так, например, осенью 1920 г. в артели «Колос добра» в Воронежской губернии были организованы 3-х месячные миссионерские курсы для молодых служителей церкви. В 1921 г. группа студентов из 25 человек проходила интенсивный курс обучения в Киеве. Там же, в Киеве, в 1925 г. были открыты трехгодичные курсы, на которых преподавали опытные служители церкви, входящие в состав совета униона и конференций. В летнее время слушатели этих курсов занимались книгоношеством, разъезжая по разным городам Союза. В 1929 г. курсы были закрыты. В 1924 г. Советом ВСАСДа было принято решение об открытии 6-ти месячных Библейских курсов в Ростовена-Дону, однако разрешения властей на проведение таких курсов получить так и не удалось, несмотря на почти двухлетние переговоры.

Представленная картина деятельности церкви адвентистов седьмого дня в первые годы советской власти, конечно же, не отражает драматизма ситуации, в которой оказались верующие люди в стране Советов. Наряду с другими протестантскими организациями церковь АСД подвергалась постоянным нападкам со стороны антирелигиозных активистов, всевозможным политическим обвинениям. Члены церкви объявлялись «классовыми врагами», «мелкими собственниками», «непмановскими элементами», «кулаками».

В конце 1922 г. – начале 1923 г. в ряде губерний органами ГПУ была проведена широкомасштабная репрессивная акция, направленная на ликвидацию незарегистрированных сектантских общин, что соответствовало декрету ВЦИК и Совнаркома от 3 августа 1922 г. Одновременно, на местах представители власти делали все возможное, чтобы общины не могли получить статус зарегистрированных общин. В результате, например, в Сибири была прекращена деятельность практически всех евангельских общин44.

Не обошла эта акция стороной и церковь адвентистов седьмого дня. Как следует из обращения руководства Всероссийского союза во ВЦИК от 22 марта 1923 г., «в связи с регистрацией общин и союзов замечается на местах в последние месяцы препятствия в отправлении богослужебных собраний». Так, в Акмолинской губернии у общин были отобраны печати, а молитвенные собрания допускались только после получения особого разрешения в каждом отдельном случае. В Саратове, Самаре, Новгороде и ряде других городов вопрос о регистрации местных адвентистских союзов и разрешении их деятельности был поставлен в зависимость от регистрации Всероссийского союза45.

К разрешению сложившейся коллизии присоединилась и Антирелигиозная комиссия ЦК РКП(б). Комиссия подготовила специальные инструкции НКЮ и НКВД, в соответствии с которыми местные губисполкомы обязаны были возобновить регистрацию общин. На места были даны указания не производить вторжения в молитвенные дома во время религиозных собраний и разгон таковых «иначе как в случае крайней необходимости», а также разъяснить, что сектанты не должны ущемляться в своих правах46.

Вместе с тем, отказавшись от политики ликвидации протестантских общин административными методами, Комиссия сделала ставку на практику разложения этих общин изнутри, провоцируя конфликты между верующими. В качестве своеобразного «яблока раздора» Комиссией использовалась проблема признания военной службы с оружием в руках. Так, давая разрешение церкви АСД на проведение всероссийского съезда в августе 1924 г., Комиссия поручила Тучкову Е.А. провести подготовительную работу среди делегатов, чтобы гарантировать принятие «нужного» решения. Резолюция по военному вопросу, принятая делегатами съезда была сформулирована следующим образом: «Пользуясь свободой совести и религиозных убеждений, дарованными советской властью, мы со своей стороны считаем себя обязанными нести все государственные повинности, поэтому признавая Советскую власть законною, Богом установленную, отдаем ей честь, подати и налоги, согласно указаний Св. Писаний. Признаем воинскую повинность, и каждый член АСД отбывает [ее] в согласии с убеждениями своей совести. Принятые на себя обязанности по службе члены АСД должны исполнять честно и добросовестно»47.

Но даже в такой мягкой формулировке, не подразумевающей обязательное ношение оружия, резолюция вызвала смущение в адвентистской среде, дав повод сторонникам «реформационного движения» обвинять церковь в отступничестве. Более трагическими последствиями для церкви обернется позиция, которая будет принята позже, на следующем всесоюзном съезде в 1928 г.

Мы уже останавливались подробно на деятельности церкви адвентистов седьмого дня после V съезда, решения которого носили ярко выраженный социальный характер. Однако многим начинаниям церкви не суждено было получить какого-либо серьезного развития. На Антирелигиозном совещании при ЦК ВКП(б) в апреле 1926 г. Комиссией были сделаны практические предложения, значительно ограничивающие деятельность протестантских общин и групп. Сектантам не разрешалось устройство особых детских, женских и юношеских кружков, отделов и организаций ни под видом хоровых, ни под видом библейских, литературных, рукодельнических и тому подобных объединений, деятельность проповедников (благовестников) и пресвитеров ограничивалась территориально, устройство собраний допускалось только в зарегистрированных помещениях. Практика недопущения представителей власти и заинтересованных общественных организаций на закрытые собрания баптистов, евангелистов, адвентистов, молокан и др. признавалась «опасной с политической точки зрения»48.

Начиная с 1927 г., руководители церкви АСД в России особенно заметно ощущают, как меняется политика государства по отношению к религии. И хотя до жесткого «сталинского» законодательства о религиозных культах от 8 апреля 1929 г. оставалось еще два года, деятельность церкви все более и более ограничивается, над всеми направлениями деятельности общин устанавливается неусыпный контроль, который с каждым днем усиливается, проникая во все поры церковного организма. Государство все бесцеремоннее начинает вмешиваться в дела церкви, навязывая ей свою волю. Ответственные проповедники подвергаются давлению, их начинают заставлять принимать решения, которые выгодны «властям».

По свидетельству Г.И. Лебсака, его часто вызывали органы власти для отчета. Однажды, после очередной встречи, он пришел растерянный и встревоженный и рассказал в редакционном отделе «Голоса истины» редактору журнала А.М. Демидову, что Литотдел возвратил журнал, заявив, что в таком виде он теперь печататься не будет – некоторые статьи нужно изменить, другие совсем опустить. И все это несмотря на то, что все статьи были чисто духовного содержания49.

25 ноября 1927 г. Г.И. Лебсаком, И.А. Янценом и А.М. Демидовым было написано большое открытое письмо, адресованное в Народный комиссариат внутренних дел, с описанием тех проблем, с которыми все чаще и чаще стали сталкиваться руководители Адвентистской церкви. Прежде всего, в письме шла речь о произволе местных властей, проявляющемся в незаконной практике закрытия молитвенных домов и их передаче под другие нужды. Серьезное беспокойство авторов письма вызывала все расширяющаяся практика регистрации проповедников в уисполкомах, прежде чем они смогут выступать с проповедями даже в зарегистрированных общинах вверенной им церковью территории. Все чаще и чаще адвентистские проповедники получали отказ в регистрации со стороны властей, ссылавшихся на директивы из Москвы, согласно которым все общины и группы должны пройти перерегистрацию с внесением в уставы своих организаций пункта об обязательном несении всех государственных повинностей, в том числе и службы в Красной Армии.

Большую озабоченность руководителей церкви вызвала и все ужесточающаяся цензура периодических изданий церкви АСД. «На что мы желаем обратить Ваше особое внимание, – указывали авторы письма, – так это на то, что исключаются зачастую совершенно невинные статьи, чисто религиозно-нравственного содержания. Например, нам не разрешают писать об истории адвентизма как за границей, так и в бывшей царской России, о всем пережитом нами в то время, о преследованиях за веру и т.п. Не разрешают писать и о здоровом образе жизни в свете Библии и гигиены, о вреде алкоголя и табака и других возбуждающих средств, т.е. о том, что составляет почти половину учения АСД и что мы должны как-то разъяснять, и не раз и не два, нашим новым и старым членам. Вычеркивают даже статью против эмиграции в Америку, где мы указываем нашим общинам, что ныне нет никаких оснований выезжать за пределы СССР»50.

В конце письма перечислялись пожелания и просьбы, среди которых, в частности было: решение вопросов с молитвенными домами; урегулирование вопроса о свободном посещении проповедниками церкви своих общин и групп; недопущение издания местных циркуляров, ограничивающих район деятельности проповедников; облегчение цензурных правил; решение вопроса о скорейшем открытии в Москве Библейского института.

Наивно полагая, что их голос будет услышан, авторы письма терпеливо ожидали ответа. Однако в ответ последовало лишь ужесточение государственно-конфессиональной политики, еще большие ограничения в деятельности проповедников, еще более драконовская цензура.

Печальным примером грубого вмешательства во внутреннюю жизнь Церкви может служить 6-ой съезд церкви АСД в мае 1928 г., ставший последним в советскую эпоху. На съезде имела место реорганизация, заключающаяся в укрупнении и пере-районировании союзов, что, скорее всего, отражало волю властей, желающих видеть сокращение количества церковных организаций и таким образом отразить в отчетах процесс отмирания религии в советском обществе. Навязанной участникам съезда была и новая формулировка 13-го раздела Устава, посвященного ликвидации Всесоюзного Федеративного союза. Этот раздел в новой формулировке выглядел следующим образом: «Всесоюзный Федеративный союз может быть ликвидирован по постановлению съезда, при согласии на то двух третей числа делегатов, или же властью СССР». Реорганизация, имевшая место на 6-м съезде, фактически означала начало процесса ликвидации централизованной церковной организации адвентистов седьмого дня в Советском Союзе.

Как известно, на съезде бурно обсуждался вопрос о несении воинской повинности членами церкви. Делегатами была принята резолюция, вызвавшая в последующем целую бурю недоумения и смущения в адвентистской среде, как в России, так и за рубежом. Содержание ее следующее: «Основываясь на учении Священного Писания Ветхого и Нового Завета (1 Цар. 8:10-12; 10:25; Лук. 20:25; Рим. 13:1-8; Тит. 3:1), согласно которому правительство является Божьим установлением для наказания злых во благо добрым, а также принимая во внимание Декларацию Пятого Всесоюзного съезда АСД о нашем отношении к советской власти, Шестой Всесоюзный съезд настоящим разъясняет и постановляет, что АСД обязаны отдавать «кесарево кесарю, а Божье Богу», неся государственную и военную службу во всех ее видах на общих для всех граждан законных основаниях. Всякого, кто будет учить иначе, и побуждать к уклонению от несения государственных повинностей, Съезд рассматривает как лжеучителя, идущего против учения Св. Писания, отделяющегося от единства церкви Божьей и ставящего себя вне организации АСД»51.

Во свете имеющихся церковных документов трудно объяснить, почему на 6-м съезде делегатами была принята столь неожиданная резолюция, которая в корне отличалась от Декларации 1924 г. и от позиции Всемирной церкви. Чувствуется, что подобное отношение к воинской повинности, скорее всего, церкви было навязано под давлением извне. Наркомвнудел ожидал именно такого решения и потому дал добро на проведение съезда. Об этом свидетельствует соответствующая предсъездовская «подготовка» делегатов.

Известно, что накануне Всесоюзного съезда проходили съезды областных союзов, на которых вопрос об отношении церкви АСД к воинской повинности непременно поднимался, и уже тогда формировалось сознание будущих делегатов. Задолго до начала Всесоюзного съезда списки делегатов были представлены в Административный отдел НКВД с заверением, что делегаты приготовлены к единодушной поддержке предъявленных требований.

Не полагаясь всецело на эти заверения и боясь срыва, государственные органы и сами проверяли делегатов. Например, Д.К. Ремферт, один из делегатов, прибывший на съезд из Ташкента, рассказывал, как перед выездом в Москву его пригласили соответствующие органы, чтобы выявить его готовность к предложениям и требованиям съезда. Подобной «обработке» подвергались практически все делегаты будущего съезда.

Очевидцы рассказывали, что присутствующие на заседаниях съезда делегаты находились в состоянии растерянности, вопросительно посматривали друг на друга и, перешептываясь, пытались убедить себя в том, что каждый будет решать, как ему подскажет совесть52.

Бывший главный редактор журнала «Голос истины» А.М. Демидов, с которым автору данного материала приходилось неоднократно встречаться, поделился своими воспоминаниями о том трагическом времени. Не будучи избранным делегатом, Демидов, тем не менее, как редактор церковного журнала, участвовал в работе съезда и был осведомлен относительно всего, что на нем происходило. Он вспоминает, как с огромной душевной болью делегаты рассказывали ему о предложенной для голосования резолюции по вопросу о воинской повинности, текст которой шел вразрез с всемирным курсом церкви.

«Ко мне в рабочую комнату, – рассказывал А.М. Демидов, – зашел Григорий Андреевич [Григорьев], сотрясаемый внутренним волнением и болью. Сквозь душившие его слезы он говорил, что такая декларация не должна быть принята. Он плакал, потому что этот документ противоречил принципам его совести, оттого ему было мучительно тяжело. Кое-кто пытался утешить Григорьева и других скорбящих с ним делегатов, но это было безуспешно»53.

И все же резолюция, устраивавшая Наркомвнудел и противоречащая принципам Всемирной церкви АСД, была принята. Тем самым церковь АСД в России ввергла себя в пучину страшных испытаний, серьезнейших внутренних противоречий и многолетней конфронтации с активизировавшейся после съезда оппозицией в лице реформационного движения.

Мы уже отмечали ранее, что некоторые западные исследователи называют период с 1917 по 1927 гг. «золотым десятилетием» российского протестантизма. И хотя с данным утверждением согласны далеко не все, оценки этого периода самими руководителями церкви были весьма оптимистичными. Лидер церкви АСД в 1920-е годы Г.И. Лебсак был вполне искренен, когда по случаю 10-летия советской власти в 1927 г. писал: «Пролитые слезы и невинная кровь мучеников прямо вели к Февральской и затем к более основательной Октябрьской революции, в результате чего все цепи пали, тюремные двери раскрылись, и веками угнетенный народ стал свободен»54.

Оценивая путь, пройденный церковью за 10 лет, и сравнивая положение церкви при советской власти с царским временем, Лебсак продолжал: «Можем ли мы сегодня, как религиозная община, сказать, что все, обещанное нам в конституции и декретах, действительно исполнено Соввластью? – Да, в данный момент мы находимся в гораздо лучшем положении, чем 10 лет тому назад». Заканчивал свою статью Лебсак с надеждою на лучшее будущее: «Пусть никогда не будут отменены конституция и декреты об отделении церкви от государства в СССР! Здравомыслящие религиозные граждане постоянно будут желать этого, и с благодарностью будут признавать это отделение для блага своей веры и государственной жизни Советской страны».

 

из сборника «Свобода совести в России: исторический и современный аспекты», «Древо жизни», СПб, 2017

 


 

1John S. Curtis. Church and State in Russia: The Last Years of the Empire (19001917). New York, 1940. С. 332.

2Лебсак Г.И. Великое адвентистское движение. Киев, 1918. С. 109.

3Хайнц Д. Адвентисты седьмого дня и отказ от участия в военных действиях в Российской империи // Долгий путь российского пацифизма: Идеал международного и внутреннего мира в религиозно-философской и общественно-политической мысли России / под ред. Павлова Т.А. М., 1997. С. 173.

4Биржевые ведомости. 1916. 8 сентября.

5Благая весть. № 4, апрель 1917. С. 78.

6Благая весть. № 4, апрель 1917. С. 78.

7Лебсак Г.И. Великое адвентистское движение. Киев, 1918. С. 115.

8Лебсак Г.И. Великое адвентистское движение. Киев, 1918. С. 118.

9Благая весть. № 6, июнь 1917. С. 106.

10Савин А.И. Антирелигиозная комиссия при ЦК РКП(б)–ВКП(б) и евангельские церкви в 1922-1929 гг. // Государство и личность в истории России / Материалы региональной научной конференции. Новосибирск, 2004. С. 84.

11Julius F. Hecker. Religion and Communism (London: Chapman and Hall, 1933), 72.

12См.: Клибанов А.И. Религиозное сектантство и современность. М., 1969. С. 194-195.

13Благая весть. № 2, февраль 1919. С. 16.

14Бруно Коппитерс. Пацифистские секты, большевики и право на отказ от воинской службы // Альманах по истории русского баптизма. Вып. 2 / сост. М. Каретникова. СПб., 2001. С. 409-410.

15Благая весть. № 10, октябрь 1918, текст на обложке.

16Из истории церкви адвентистов седьмого дня в России / сост. В.В. Теппоне. Калининград, 1993. С. 224.

17Благая весть. № 2, февраль 1919. С. 15.

18Центральный государственный архив г. Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.) Ф. 151. Оп. 2. Д. 145. Л. 10-14.

19Лебсак Г.И. Великое адвентистское движение. Киев, 1918. С. 381.

20Christian L.H. “Europe’s Call to America”, The Advent Review and Sabbath Herald (December 9, 1920). P. 11.

21Christian L.H. “Europe’s Call to America”, The Advent Review and Sabbath Herald (December 9, 1920). P. 12.

22Christian L.H. “Our Work in Rumania and Russia”, The Advent Review and Sabbath Herald (February 2, 1922). P. 9.

23Christian L.H. “A Visit to Soviet Russia”, Missionary Worker (April 19, 1922). P. 1.

24Christian L.H. “A Visit to Soviet Russia”, Missionary Worker (April 19, 1922). P. 2.

25Demidov М. “An Appeal From Russia”, The Advent Review and Sabbath Herald, June 5, 1919; The Advent Review and Sabbath Herald. May 13, 1920.

26Loebsak H. “A Communication from Russia”, General Conference Bulletin, 1922. P. 268.

27Christian L.H. “The Russian Tragedy”, The Advent Review and Sabbath Herald, October 27, 1921. P. 24.

28Der Adventbote. Mar. 1, 1922.

29Lohne Alf. Adventists in Russia (Washington, DC: Review and Herald PA, 1987). P. 82.

30Несколько таких писем oт М. Демидова и А. Сытника из Сибири опубликованы в The Advent Review and Sabbath Herald. July 24, 1919. Уже через месяц в журнале появляется заметка «Литература для Сибири», в которой сообщается об отправке русских Библий и другой литературы. The Advent Review and Sabbath Herald. August 28, 1919.

31The Advent Review and Sabbath Herald. May 13, 1920.

32Christian L.H. “Europe’s Call to America”. P. 15.

33Из архива Московской общины церкви АСД.

34The Advent Review and Sabbath Herald. February 27, 1919.

35Lohne. Adventists in Russia. 85.

36Lohne. Adventists in Russia. P. 101.

37Liberty. September-October. 1985, 3.

38См., например, Митрохин Л.Н. Баптизм: история и современность (философско-социологические очерки). СПб., 1997. С. 365.

39SDA Encyclopedia. Vol. 10. Р. 1528.

40См.: Правда. 1924. 15 мая.

41Walter Kolarz. Religion in the Soviet Union, 1961. Р. 288.

42Александр Нежный. Уроки сектоведения // Московские новости. 1999. 12 января.

43Клибанов А.И. Пятьдесят лет научного исследования религиозного сектантства / Вопросы научного атеизма. Вып. 4. М., 1967. С. 360-361.

44Советская власть и евангельские церкви Сибири в 1920-1941 гг. Документы и материалы / сост. А.И. Савин. Новосибирск, 2004. С. 113-141.

45Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф.А-353. Оп. 5. Д. 238. Л. 311-315.

46Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 112. Д. 443а. Л. 31.

47Отчет Пятого Всесоюзного съезда адвентистов седьмого дня (Юбилейный). Издание Всесоюзного совета адвентистов седьмого дня. М., 1925.

48РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Д. 793. Л. 58-59.

49Парасей А.Ф. Возникновение и развитие адвентистов седьмого дня в России. Машинопись. С. 59.

50Церковь АСД в России: документы из государственных, партийных и церковных архивов / сост. Юнак Д.О. М., 2004. С. 88.

51Из истории Церкви адвентистов седьмого дня в России / под ред. В. Теппоне. Калининград, 1993. С. 118.

52Парасей А.Ф. Возникновение и развитие адвентистов седьмого дня в России. Машинопись. С. 61.

53Демидов А.М. Воспоминания. Из личного архива автора.

54Лебсак Г. Голос истины. №11. Ноябрь. 1927.

Еще читать