Работа переводчика всегда содержит в себе что-то от евангельского самоумаления. Переводчик отдает иноязычному тексту свое время, усилия, свои слова, но сам остается в тени автора. Тексты, переведенные Трауберг, расходились самиздатом по всему СССР. Их читали, переписывали, передавали из рук в руки. О переводчике мало кто знал, но тогда анонимность была гарантией относительной безопасности. 

 

Тем приятнее теперь эта встреча с Натальей Леонидовной на страницах книги «Сама жизнь». 

 

Перед нами не автобиография и даже не единый текст. Это сборник различных статей, зарисовок, интервью, рецензий на книги. Против автобиографии и воспоминаний Трауберг выступает принципиально, отмечая: «Врать будешь на каждом шагу, по разным причинам. Самые грубые вынесем сразу за скобки: наш несчастный "селф-имидж" неуклонно полезет в текст, мало того, в центр, и еще спасибо, если он не обрастет чужими похвалами, как в одном рассказе Тэффи. Хорошо, простейшие страсти мешают увидеть себя – ну и не пиши о себе, пиши о других. А как? Что мы о них знаем? Какие-то поступки, обрывки фраз, которые исказила память? Это бы еще ничего, хотя тут нужно простодушие, малодоступное книжному человеку; но ведь любой человек, видит он это или нет, как-то все толкует и непрестанно ошибается, по пристрастию и по неведению». 

 

И все же воспоминания проскальзывают в текст Трауберг, чему мы можем только радоваться. Ей ведь действительно есть, что вспомнить. Она волею провидения оказалась в центре удивительных событий, соприкоснулась с яркими личностями. Среди ее близких знакомых были и отец Александр Мень, и католический священник Станисловас Добровольскис, и Елеазар Моисеевич Мелетинский, и Сергей Сергеевич Аверинцев, и Иосиф Бродский (список можно продолжать). 

 

Книга о вере, пронесенной через испытания, горести, мерзости советского времени. О том, как, не смотря ни на что, Трауберг и ее друзьям удавалось сохранить присутствие духа и радоваться простым вещам. 

 

Книга о дружбе, о встречах и расставаниях. Трауберг многое пришлось пережить, но в ее словах не чувствуется ни капли горечи. Напротив, на страницах книги читатель встречает добродетель, которая в христианстве именуется милостью. Трауберг на все смотрит милующим взглядом. 

 

Есть в этом сборнике и рецензии, но они перемежаются воспоминаниями и сами похожи на воспоминания. Трауберг пишет не просто о текстах, а о том, что её с этими текстами и их авторами связывает. 

 

Много размышлений в книге связано с проблемой религиозного неофитства (советского и постсоветского). Трауберг с грустью наблюдает за ростом нетерпимости в церковной среде, готовностью осудить и покарать. Ее религиозный идеал – строгость к себе, милость к другим. Но тут как в псалме: «Я мирен: но только заговорю, они - к войне» (Пс. 119:7). 

 

Трауберг пишет: «Смотрите, что творится сейчас: погромы и поджоги из-за карикатур вызывают даже какое-то уважение: у людей есть что-то святое. При чем тут "святое"? Задело тебя кощунство – печалься, молись, на худой конец - говори. Однако, судя по недавним историям, это недоступно даже христианам. Не разоряешь выставку? Значит, тебе на святое плевать. Так и есть. Пиши – не пиши, очень многим совершенно ясно: если что-то причиняет боль, ты должен с этим бороться – внешне, действием, без пощады. Смотрим экранизацию "Дуэли" или даже читаем Чехова, находим там: "Никто не знает всей правды" – и остаемся при своем. Вероятно, мы всю правду знаем, особенно если ходим в церковь, а что в Евангелии написано, это ненужные сложности». 

 

«Комсомольская» метаморфоза христианства (вернее, отсутствие христианской метаморфозы в душах бывших комсомольских работников) - одна из самых больших бед для современной церкви в России. 

 

К счастью, есть в церкви и те, кто способен услышать предостережение Трауберг: «Искаженная религиозность – очень опасная штука, Христос это непрестанно повторяет. Вычтите из христианства милость и смирение – и двух вещей вы добьетесь: во-первых, привлекать мы сможем только магией - лучше тогда там ее и брать, где она есть; во-вторых, никакого "покоя душам нашим" мы не обретем». 

 

Многому исподволь учишься, читая эту книгу. Тому, что ностальгировать по советскому времени пошло и глупо. Тому, что тактичность и уважение к другим – это тоже христианские добродетели.

 

Учишься состраданию и терпению. Учишься тому, что сама Трауберг, следуя церковной традиции, называет радостокорбием. Здесь и печаль о собственных грехах, о бедах мира и радость о Господе.

 

Эту странную, похожую на оксюморон, черту чувствуешь в каждом отрывке воспоминаний. Трауберг считает ее приметой подлинной духовной жизни и замечает: «Наверное, жизнь каждого христианина – радостоскорбие. Если он, конечно, пытается жить по Евангелию. Можно быть вечно радостным пионером, бьющим в барабан; можно быть вечно угрюмым, ноющим эгоистом, но к христианству, боюсь, это не имеет никакого отношения». 

 

Книга Трауберг глубока и ясна одновременно, как ее автор. Это, конечно, редкость. Есть книги глубокие, как омут. Там глубина устрашающе зияет. Здесь текст как горное чистое озеро. Все как на ладони. Близость чувствуешь сразу, глубину ощущаешь потом.