Евгений, почему вы стали актером?

Мои дети занимались в театральной студии. Когда старший был на предпоследнем курсе, они ставили «Три сестры». В студии не хватило одного актера и меня попросили помочь. Так я три раза помогал, потом старший сын закончил обучение и они стали ставить свои студенческие спектакли, меня тоже – пригласили. Мы говорим о США, о городе Бостоне, о студии русского языка. Там живут люди, которые приехали еще из Советского Союза и хотели сохранить русский язык. Нашлись люди, которые хотели преподавать русский язык. Так образовалась вначале детская студия русского языка. В России я немножко занимался авторской песней, в школе посещал театральный кружок, моя мама была актриса.

 

Наверное, в семье не только говорили о театре?

Я ходил на многие постановки, в основном – в Малый драматический, Ленсовета и БДТ, мама была актером Малого драматического театра. В бостонский театр «На крыше» меня позвали. Сначала это не было моим внутренним решением, но я не разочаровался. Сейчас видно, что актерская профессия дает жизни очень много плюсов.

Кто актеры театра «На крыше»? Как он появился?

Театр образовался из того курса студии, где учился мой сын. В основном, актеры — это дети иммигрантов, которые уехали из России в 90-е годы, я не знаю, какая это по счету волна. Один из наших актеров уехал из России еще в семидесятые годы, он еще и актер кино. Режиссер Людмила Старобинец – настоящий профессионал. Если считать, что в институте актеры учатся четыре года, а мы занимаемся театром уже десять лет, то считаю, что мы уже выходим труппой на полупрофессиональный уровень.

У нас камерный, репертуарный театр. Похоже, единственный репертуарный театр в штате, поскольку сейчас такая бизнес-модель не очень хорошо работает. Мы очень гордимся, что у нас именно репертуарный театр!

С 2008 года у нас выходит каждый год по спектаклю, и каждые два года – детский спектакль. Одно время в репертуаре было сразу десять спектаклей, сейчас он немного сократился, поскольку закрыли старые постановки. Все актеры занимаются театром после работы. Мы окупаем затраты на театр и помещение, но на зарплату актерам не остается. Режиссер занимается постоянно воспитанием детей в студии, обучением актеров и постановкой спектаклей.

Есть ли еще русские театры в Бостоне?

Да, в Бостоне активно работают три русских театра, но модели разные. Если говорить о русских театрах, то они работают почти по такой же схеме, но в отличие от нашего театра ставят какой-то спектакль и играют его в течении месяца, потом берут в постановку другой спектакль, так набирают примерно двадцать спектаклей. Мы играем каждый спектакль не меньше двадцати раз, но на протяжении пяти лет. Получается, что одновременно играем разные спектакли.

В русских театрах актеры приходят на репетиции после основной работы, они как-то пытаются все совмещать. Пьесы мы играем на русском языке, но некоторые идут и с английскими субтитрами, поэтому американцы к нам тоже заходят (улыбается). Другие русские театры ставят некоторые пьесы на английском, но мы принципиально ставим на русском, потому что наш режиссер – профессионал русской школы, ею установлена высокая планка для постановки – не только для текстов, но и для произношения текстов. Актеры свободно владеют двумя языками. Если спектакль идет несколько лет, все-таки каждый прогон отличается от предыдущего. Именно этим театр так интересен. Можно несколько раз приди и посмотреть один и тот же спектакль, при этом получить разные впечатления. К нам зритель приходит на протяжении десяти лет, это говорит об интересе к театру.

 

Бытует такое мнение, может быть я – ошибаюсь, в некоторых семьях иммигранты стараются не говорить на русском языке, даже забыть его.

Это было характерно для иммигрантов, которые уезжали в семидесятые годы и в начале восьмидесятых. Такое настроение было. Следующая волна уезжала после перестройки. Там была обратная идея – сохранить русский язык, но это очень трудно, поскольку язык легко забывается. Я в семье показал личный пример. Когда мы уехали, младшему сыну было три года, и он хорошо говорит по-русски, как и старший, которому было семь. Но для этого пришлось приложить усилия. Они ходили в группу изучения русского языка и занимались с преподавателем. Родители детей хотели сохранить русский язык!

 

Получается, ваш театр помогает русским сохранить свой язык и культуру?

Для сохранения языка больше помогает детская студия, а театр находится на ее базе. Мы ставим еще и детские спектакли, в которых участвуют дети. Конечно, им помогает то, что они участвуют в русских постановках, но если бы они только занимались этим и не занимались русским языком в группе, не читали книги, то сохранить родной язык вряд ли бы удалось.

 

Как вы выбираете пьесы для постановки?

Это сложный, творческий процесс, сложно выбрать хорошую пьесу. Нужно выбрать пьесу, которая будет интересна для зрителя и которую мы сможем сыграть и по количеству актеров в труппе и чтобы режиссеру было интересно что-то сказать этой пьесой. На это уходит несколько месяцев. В конце концов, выбор делает режиссер.

 

Есть ли пьесы с христианскими сюжетами, как, например, «Полианна»?

Это сложно делать напрямую, поскольку тема веры сугубо личная, нельзя сказать, что наш театр имеет какой-то религиозный уклон, но когда ставится русская классика, то без упоминания этой сферы никогда не обходится. Например, у нас была постановка «Господа Головлевы». Мне удалось сыграть Порфирия Владимировича Иудушку и там эта тема возникает. Это так или иначе является частью жизни, ее не избежать.

 

Когда вы приехали на гастроли в Санкт-Петербург, то спланировали, чтобы на Страстную неделю не было спектаклей вашего театра. Это было намеренно так сделано?

С одной стороны, это требование проистекает из понимания того контекста, куда мы приехали. Актеры, которые ведут религиозную жизнь, договариваются, чтобы расписание спектаклей ей соответствовало и руководство на это идет. Если еще говорить о религиозной теме, то стоит обратить внимание на наш спектакль «Виндзорские насмешницы». В пьесе Шекспира возникает религиозная тема, какие-то реплики напрямую затрагивают веру. Сюжетная линия заключается в том, что идет охота за Фальстафом, и актер говорит, что он готов «надеть любую личину, чтобы наказать этого грешника». Возникают две темы: наказание грешника, с другой стороны – надевание масок. Герои пьесы надевают маски, что во времена Шекспира было не очень позволительно.

 

Вы ведь еще исполняете песни?

Да, но я не автор-исполнитель, занимаюсь бардовской песней. У нас есть клуб «Бостонские посиделки» и люди собираются два раза в месяц, исполняют свои и чужие песни.

 

Получается, что русских людей в США культурно объединяет очень многое: язык, театр, песни. Вы открываете мне ту сторону иммиграции, которую я не знал. Есть среда тех, кто любит свой язык, сохраняет культуру. Возможно, им на расстоянии становится что-то видней, то, что нам не так заметно в России?

Больше того, скажу – есть еще русская опера. В Бостоне есть русская оперная компания, которой руководит Александр Прохоров, и они раз в год ставят оперу. Приглашают солистов, музыкантов. Это очень профессионально! Примерно год назад поставили оперу «Борис Годунов», в этом году будет поставлена не совсем русская опера – «Кармен», но когда-то ей большое будущее напророчил Петр Ильич Чайковский.

Сейчас русская община пытается сохранить культурные формы, но это тяжело, поскольку народу не так много (смеется). Важно, чтобы не только пытались найти что-то творчески новое, но не забывали и старое. В России сейчас есть некоторый перекос, чтобы искать новые формы, средства выражения, хотя много чего хорошего накоплено и достигнуто, нужно только это освоить.

 

Философский вопрос о роли современного театра. Для чего он? Воспитывает, развлекает, хорошая компания?

Если говорить о нашем театре, то режиссер пытается работать со зрителем. Сейчас есть кино, интернет, много информации и театр может просто пропасть. Люди могут забыть, что такое хороший театр. Наша задача – показать такой театр. Он может быть всегда интересен.

 

Поговорим о гастролях. В Петербурге ваш театр гастролировал дважды.

Гастроли очень удачные. Те отзывы, которые мы получили, были положительными, актерам понравилась реакция публики. У нас камерный театр, работаем на малые залы. Если мыслить масштабами Аллы Пугачевой, то – несравнимо (смеется). Цели, которые мы поставили, несомненно, достигли. Мы начали выступать на новой мобильной площадке, оставаясь в хорошей форме, попробовали свои силы.

 

В России при церквях уже несколько десятилетий существуют полупрофессиональные театральные труппы. На мой взгляд, многие постановки и мюзиклы не уступают по уровню профессиональным театрам. Некая кастовость, элитарность, разделение актер-профессионал – любитель сейчас уходят? Разделение на профессиональный и непрофессиональный театр очень условно.

Большая тема. Что такое профессиональное актерское образование? С моей точки зрения, моей оценочной позиции, оно базируется на широте выбора. Начиная с потока абитуриентов, когда двести-триста претендентов на место, когда комиссии намного легче выбрать талантливых. Потом занятия, еще отсев и появляются те личности, для кого эта профессия естественная и неповторимая.

Есть подход «с другого конца» – студийный, когда приглашаются те, кто хочет «для себя» заниматься театром. Тут сразу появляется много проблем: кому-то трудно запоминать текст, кто-то вообще боится выходить к зрителю. Студия уже создана, вход в нее свободный. Результат вроде как менее отточенный.

Потом может наступить обратное: те, кто овладели только одной профессией, вынуждены выживать и как-то зарабатывать, берутся за все роли, а те, кто не кормятся от театра, совершенствуются, поскольку любят то дело, которым занимаются, они ему отдают всего себя. Возникает некая «серая зона», где вроде и непрофессионалы, это еще не профессиональный театр, но давно не любительский, который имеет право на существование. Зритель должен определить, и профессиональная критика, которая, увы, почти отсутствует, тоже должна сказать свое слово. Нам помогают отзывы зрителей, а также иногда на постановки приходит критик, президент Школы-студии Московского Художественного театра, профессор Анатолий Смелянский.

 

Что вам помогает держать себя в форме?

Прежде всего то, что я участвую в детских спектаклях. У нас играют дети от семи лет до шестнадцати, обычно участвуют также несколько взрослых актеров. У детей столько энергии, что это не дает закиснуть! Первый курс русской студии создал основу для театра в 2008 году, а сейчас пошла вторая волна, ставим Чехова, три водевиля ("Предложение", "Медведь", "Юбилей").

 

Вопрос об этическом выборе. Вы – христианин. Совместимы ли вера и актёрская профессия?

Театру было бы проще работать с актерами, которые этические вопросы не ставят (смеется). Потому что эти вопросы усложняют жизнь для театра. Помогает ли это театру? Может быть! Есть какие-то вещи, которые приходится лично мне для себя решать. Помню, в одном из спектаклей был отрывок пушкинского Фауста, я принял решение в этом не участвовать, но потом – согласился. Непростая была работа (смеется). В актерские суеверия я не верю, но раз устойчивая традиция существует, то стараюсь, чтобы текст роли на пол не падал.

 

Беседовал журналист Алексей Пирогов

       

Фото спектакля «Виндзорские насмешницы» (петербургская премьера состоялась в апреле 2019 года. Режиссер Людмила Старобинец).
Сайт театра http://theaterontheroof.com/

Телеграм канал газеты "Мирт " - https://t.me/gazetaMirt
Поддержать газету: https://gazeta.mirt.ru/podderzhka/